Последний экипаж "Белого кролика" (СИ) - Цыганков Михаил. Страница 22

- Магия – шмагия, ифриты – мыфриты, а ящик ценных боеприпасов – в море, плезиозаврам под хвост. – вздохнул Синдбад.

- Ты хотел, чтобы мы эту курицу покормили? – ехидно спросил Бармалеус, взявшись за эфес сабли, - Посмотри, как эта гадина мою птичку изуродовала! - и он показал пальцем на куски разодранной ошибки. – Тебе крысе водоплавающей никогда не понять высокого чувства полета!

- Это я водоплавающая крыса? – закричал Синдбад, - Ты сам старая летающая обезьяна, врожденная ошибка эволюции!

Два капитана продолжили свой горячий диалог на языке одного вымершего народа, который я не понимал, но точно знал, отчего этот народ вымер. На всякий случай полез во внутренний карман и проверил пробку. Потревоженный джинн, что-то сонно пробормотал и снова затих.

Корабль Синдбада мы нашли примерно через полчаса после встречи с птицей Рух. «Белый Кролик» камнем спикировал к небольшой флотилии, стоявшей на якоре в неприметной бухте. Живописно одетые загорелые матросы с борта кормили собравшихся вокруг плезиозавров финиками и изюмом. Ящеры довольно урчали и просили еще. «Белый Кролик» завис над самой водой, и стал похож на выпрыгнувшую из воды и неизвестно почему, застрявшую в воздухе, как муха в янтаре, архаичную подводную лодку. Капитан, наплевав на наши с Кейси требования гнать дирижабль на Север, заявил, что он сначала разгрузится, а потом уже подумает куда лететь.

От возмущения Кейси хотела сломать ему что-нибудь, но вовремя вспомнила о заклятии Быстрой Руки и остановила свой благородный порыв. Встав у перил ограждения, она нервно ударила по ним кулаком. Перила сломались. Капитан поморщился и ничего не сказал, а возившийся возле открытого люка Марафетус, вздрогнул. Ифриты, устав пересказывать друг другу одни и те же истории тревожной боевой юности, решили часть их вывалить на хрупкие ушки моей невесты. Они поведали, как в составе пятого противослонового ударного огнеметного батальона имени Султана Саида Закопанного В Песок, участвовали в осаде Карфагена. Рассказ Кейси, похоже, заинтересовал.

- Странно, о шпангоут моей души, я вижу, как ломают твой любимый корабль, а ты даже не порываешься отрубить голову нахалу? – сказал Барму, поднявшийся на мостик по сброшенной веревочной лестнице, загорелый парень с восточными чертами лица и короткой черной бородкой. На нем были шикарныеалые атласные шаровары, заправленные в умопомрачительные сапоги из тонкой кожи непонятно какого зверя. Увидев таких красавцев, не одна модница на Большой земле удавилась бы от зависти. Костюм дополняла тельняшка, на которой я с удивлением увидел фиолетовый штамп «МО России». На боку болталась абордажная сабля с простым эфесом, а за спиной висел немецкий Шмайсер. Так мы познакомились со знаменитым Синдбадом – Мореходом, прославленным контрабандистом, путешественником из старинного рода Синдбадов – угнавших Ковчег с горы Арарат.

Нас Барм представил как туристов и очень важных персон, которые зафрахтовали его посудину и любезно согласились по пути забросить груз героически сражающимся повстанцам. В определенном смысле, он был, конечно, прав. Потом капитан в красках рассказал о нападении пограничного патруля джиннов и о том, как я мужественно с ним совладал. Для подтверждения правоты его слов, пришлось показать бутылки. Синдбад после этого нас явно зауважал. Оказывается джинн, мирно спавший у меня за пазухой, никак не хотел верить Бармалеусу, что в больших ящиках находятся яйца динозавров, а не самое сильное оружие алладинистов, и только мое вмешательство смогло его в этом убедить. Я тряхнул бутылкой, джинн выругался и попросил впредь не будить по пустякам. Свой рассказ о тяжелых боевых буднях капитан закончил глубоким умозаключением, что теперь потребуется много денег на ремонт поврежденной «Черной амальгамы» и на поправку здоровья старшего помощника Марафетуса, очень сильно повредившегося рассудком от перенесенных испытаний, поэтому цена груза естественно возрастает. Синдбад, как истинно восточный человек ни сколько не удивился, а стал торговаться. Именно этот торг и закончился бурными дебатами на языке давно вымершего народа.

Наконец, диспут о преимуществах воздухоплавания над мореплаванием завершился и плавно перетек в сугубо деловые переговоры. До меня долетали лишь обрывки фраз: «Пиастры», «динары», «чтоб, я сдох», «бедный Марафетус», «целый ящик целакантам на корм», «не жмоться, освобожденный народ поставит памятник», «памятник мне не нужен, деньги давай». Наконец, придя к взаимовыгодному консенсусу, капитаны ударили по рукам и решили по восточному обычаю, впрочем, не только восточному, обмыть удачное завершение рискованного предприятия. Синдбад, как радушный хозяин стал звать нас к себе, на «Черный мститель», это же усиленно предлагал и наш капитан, расписывая роскошь убранства и искусство повара на корабле Морехода, но мы с Кейси решительно отказались. Нас терзали смутные сомнения, что «Белый кролик» при первом удобном случае отправится в полет без нас. К тому же мне очень не понравилось, как этот загорелый обладатель русской тельняшки строит глазки моей невесте. Все понимаю, давно парень в море, без женской ласки, соленые волны, качка и все такое, но что самое неприятное Кейси, похоже, его знаки внимания нравились. Она мило улыбалась слушая рассказы ифритов об их участии в Пятнадцатой Пунической войне и временами стреляла глазками в Синдбада. Ну, это, уже ни в какие ворота не лезло. «Что она себе позволяет!», - подумал я. Ничто не внушает такой веры в свои силы, как наличие в кармане запечатанной бутылки со спящим пожилым джинном.

Наконец наглый Мореход сдался и, согласившись отметить победу на «Белом кролике» отправился к себе, отдать, как он сказал «необходимые распоряжения». Врет он, врет, на самом деле, подонок пошел, наверное, афродизиаками запасаться. Я вообще не знаю, как он к Кейси подступится, она девушка простая, может легко ему что-нибудь сломать, или оторвать.

Солнце почти село, на берегу, в джунглях, кто-то дико орал, судя по звуку, ломал вековые деревья и бил огромным кулаком в грудь. Океан загадочно фосфорецировал. Плезиозавров разогнали или сожрали громадные морские зверюги, кружившие теперь в опасной близости к кораблям.

-А зори здесь дикие, - сказал я Марафетусу, который, свесившись через перила, кормил их своими шоколадными зайцами. Зверюгам, название которых я забыл, зайцы нравились, они призывно виляли многотонными хвостами и щелкали полутораметровыми клыками, но вскоре обе нырнули и всплыли уже к верху брюхом.

- Не надо было их кормить шоколадом вместе с фольгой, - сказал я негру и плюнул за борт.

За столом звенели бокалами и произносили тосты. Пахло шашлыкамии вкусным дымком. Когда ветерок уносил эти запахи в сторону берега, там начинали громко бить барабаны, а деревья ломались с утроенной силой. Синдбад не сводя с Кейси глаз, играл на бадде, Для тех, кто не знает, поясняю, бадд – это не биологически активная добавка, а такой экзотический восточный музыкальный инструмент, помесь мандолины и гитары. Под его заунывные звуки Мореход исполнял старинную профессиональную песню контрабандистов «Эй, маньяк – ты с лышком долго плавал». Кто такой был этот лышок и куда с ним долго плавал бедный маньяк, я так и не понял, но песня была очень душевная и брала за живое. Сам певец тоже, я думаю, был не прочь взяться за живое, но руки были заняты инструментом. Синдбад так душевно завывал, стараясь строго следовать канонам средневековой восточной эстрады, что ифриты перестали рассказывать Кейси, как они пили на развалинах древней Трои, когда служили под началом Великого Халифа Абдуллы Лишенного гарема и восхищенно зацокали языками. Мой джинн тоже проснулся, но только затем, чтобы поинтересоваться, у кого так сильно болят зубы.

- Тебе в шоу-бизнес надо, - сказал я, опрокидывая рюмку водки, - такой талант пропадает. Деньги бы лопатой греб. Представляешь афиши по всему миру «Настоящий восточный шансон от Синдбада Морехода! В программе только лучшие хиты: «Багдад. Майдан. Зиндан. Самум северный», «А старый ящер на пруду, опять сожрал сковороду», «Гетера Сара» и многие другие. Проездом из Дамаска в Нью-Йорк, через Москву и Кантимировку. Спешите видеть»». Ты талант в землю закапываешь, то есть в море топишь!