Горгона и генерал (СИ) - "tapatunya". Страница 68

— Я справлюсь с вами без всякой армии, — процедила она, — если вы еще раз тронете хоть кого-то из моих людей.

Советник Трапп, ослепший от ярости и боли, двинулся на неё.

Гиацинта достала из рукавов стилеты.

Дверь распахнулась, и влетел Розвелл. Одним взглядом оценил происходящее.

— Новая война? — спросил сам себя.

Дома Гиацинта молча прошла в столовую и налила себе целый стакан бренди.

Ох, Питер!

— Вы бы не пили в одиночку, — сказал удрученный Белс и налил себе тоже.

— А, вы еще здесь. Не боитесь за свою жизнь?

Из ниоткуда появилась Эухения, высыпала из своего фартука яблоки.

На закуску, наверное.

Розвелл, который привез Гиацинту домой, закончил с обходом дома и тоже присоединился к ним. На его руках спала Катарина.

— Нам надо увезти от вас ребенка, — задумчиво протянул он. — Рядом с вами сейчас слишком опасно.

Гиацинта безразлично пожала плечами. Одним врагом меньше, одним больше.

Все равно они никогда не закончатся.

— С другой стороны — я обеспечу этому дому такую безопасность, что ни один комар сюда не проскочит. Что думаете, Эухения?

Старуха забрала у него Катарину и понесла её наверх.

— Значит, девчонка остается при вас.

Гиацинта молча налила себе еще.

— Какое опасное, все-таки, место королевский дворец, — вздохнул Розвелл. — А ведь это я должен отвечать за порядок в нем!

Он достал стакан и наполнил его бренди.

— Да не расстраивайтесь вы так, — опустошив его залпом, попытался он утешить Гиацинту, — Свон был старым солдатом, и не так уж сильно дорожил своей жизнью. Знал, на что шел.

— Идите к черту, Адам. Где шляется генерал?

— Занимается вашими делами, дорогая. Всё будет в порядке, не бойтесь.

— Бояться? — Гиацинта подняла на него сухие глаза. — Да я в ярости.

Они так и пили, час или три, или всю ночь, но кто-то пронзительно свистнул на улице, Розвелл встрепенулся и выбежал вон. Он вернулся спустя десять минут, бледный до зелени.

— Гиацинта, — произнес тихо, — прибыл командор Ганг.

— Кто?

— Бертрам Ганг, начальник городской тюрьмы. Он обвиняет вас в убийстве советника Траппа.

— Что?

— Он скончался полчаса назад от яда.

45

Три мысли тремя стрелами одновременно пронзили Гиацинту.

Она убила отца Бенедикта.

Нита Бронкс все-таки налила ей яда.

Бертрам Ганг был отцом Маргариты Трапп.

Розвелл схватил её за руку и потянул к черному выходу.

— Белс, — велел он, — уведите горгону в какое-нибудь спокойное место.

Гиацинта не двинулась с места.

— Я не собираюсь бежать, — решилась она.

— Вы пьяны, — с отчаянием воскликнул Розвелл. — Да Трапп меня убьет, если я отдам вас Гангу! Вы хоть представляете, какую жизнь он вам организует в тюрьме?

Она стиснула его руки.

— Я ничего не боюсь. И собираюсь избавиться хотя бы от одного из Бронксов, — глядя ему прямо в глаза, сказала Гиацинта твердо. — Адам, ну я прошу вас.

Розвелл медленно кивнул.

— Ваше имя?

— Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.

— Вы знаете, в чем вас обвиняют?

— Нет.

— В умышленном убийстве советника Траппа.

— Кто выдвигает обвинение?

— Советник Трапп назвал вас как своего убийцу перед смертью.

— Понятно.

— Вы признаете свою вину?

— Нет.

— Расскажите, что произошло.

— На приеме у короля был убит мой охранник, капитан Свон. Нита Бронкс отвела меня в комнату отдыха и протянула стакан с водой. Я уронила его.

— Вы подозревали, что в стакане яд?

— Нет, конечно. Нита Бронкс — моя семья, я не жду опасности от семьи. Просто рука дрогнула.

— Что было дальше?

— Советник Трапп зашел выразить свои соболезнования.

— Какие у вас были с ним отношения?

— Прекрасные. Он был великим человеком.

— Советник Трапп сказал, что вы бросили в него осколком стекла.

— Он сказал, как именно это произошло?

— Вы метнули в него осколок, сидя на диване. Он стоял возле двери.

— Помилуйте, в таком случае между нами было бы несколько метров. Как, по-вашему, такое возможно? Вы позволите следственный эксперимент? Я встану вот сюда. Примерно такое расстояние разделяло нас с советником Траппом. Вы можете бросить в меня… ну вот хотя бы этой линейкой так, чтобы попасть в мое лицо?

— Это неуместно, госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс.

— Ничего-ничего, бросайте. Видите? Вы даже не коснулись меня!

— Как стекло попало на лицо советника Траппа?

— Я была сильно взволнована и машинально стала собирать осколки с пола. Советник Трапп пытался мне помочь, но случайно порезался.

— Кто может это подтвердить?

— Адам Розвелл. Он пришел, чтобы отвезти меня домой.

— Для чего советнику Траппу понадобилось вас обвинять?

— Возможно, яд запутал его сознание?

— Ваше имя?

— Адам Розвелл, начальник королевской охраны.

— Вы можете рассказать, что произошло в тот вечер?

— На приеме был убит капитан Свон. Я заметил, как Нита Бронкс увела госпожу Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс в комнату отдыха. Совсем скоро туда вошел советник Трапп, а Нита вышла. Я присоединился к ним через две минуты.

— Вы уверены, что так быстро?

— Я человек военный, с пунктуальностью у меня все в порядке.

— Что вы увидели, когда вошли в комнату отдыха?

— Госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс присела возле дивана и собирала осколки. У неё дрожали руки, и советник Трапп поспешил ей на помощь. Но неловко порезался.

— Вы можете продемонстрировать, как именно это произошло?

— Конечно. Я открыл дверь, советник Трапп резко повернул голову и задел щекой осколок, который держал в руке. Вот так.

— Почему такая знатная дама, как госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, сама собирала осколки, а не вызвала служанку?

— Женщины по-разному реагируют на убийства. Кто-то падает в обморок, кто-то рыдает, а кто-то убирается. Но я хочу заметить, что если бы Гиацинта подозревала, что в стакане яд, она бы в жизни не стала хвататься за осколки голыми руками.

— Ваше имя?

— Нита Бронкс.

— Это вы подали стакан с водой госпоже Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс?

— Да, но она его разбила.

— Вы сами видели, как стакан упал и разбился?

— Да.

— Как по-вашему, это было нарочно?

— Мне показалось, что да. Но, возможно, она случайно уронила стакан.

— Что вы добавили в воду?

— Успокоительное. Гиацинта была сильно расстроена смертью капитана Свона.

— Вы всегда носите с собой успокоительное?

— Разумеется, нет. Когда Гиацинта упала на колени возле капитана, мне дал пузырек мой отец.

— Ваш отец? Арнольд Бронкс?

— Именно. Он попросил отвезти Гиацинту в комнату отдыха и дать ей воды с настоем валерианы.

— Вы знали, что помимо валерианы, в настое была большая порция мышьяка?

Молчание.

— Госпожа Бронкс?

Молчание.

— Госпожа Бронкс, вы понимаете, что только что обвинили своего отца в попытке отравления госпожи Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс?

Молчание.

— И что, согласно вашим показаниям, именно Арнольд Бронкс виновен в смерти советника Траппа?

Молчание.

— Ваше имя?

— Арнольд Бронкс.

— Это вы дали пузырек своей дочери, Ните Бронкс, чтобы она добавила его содержимое в воду госпожи Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс?

— Да.

— Что было в этом пузырьке?

— Настой валерианы.

— И мышьяк.

— Не говорите глупостей. Я уверен, что мышьяк добавила в стакан сама Гиацинта.

— Стакан разбился на глазах вашей дочери. Если мышьяк был добавлен не вами, значит, это сделала Нита Бронкс. Вы обвиняете свою дочь?

— Разумеется, нет. Это… это сделал аптекарь!

— Аптекарь продал вам яд вместо успокоительного?

— Да-да, точно.

— Адрес и имя аптекаря?

— Понятия не имею. Вы же не думаете, что я сам себя утруждаю себя такими мелочами? Покупку совершал кто-то из моих слуг.