Первый и последний чародей (ЛП) - Хенди Барб. Страница 23

Харит командовал имперской гвардией. Принц редко посылал за ним, а после наступления темноты этого и вовсе не случалось.

— Вы звали меня, мой принц? — спросил командир.

Оуньял'aм позволил тишине повиснуть на пару мгновений, словно был раздражен таким очевидным вопросом.

— Сегодня вечером я навестил отца, — сказал он, придав своему голосу тон настойчивости и добавив толику неудовольствия. — Император выдвинул требования.

Глаза Харита слегка расширились, как и следовало ожидать. Советник А'Ямин почти никому не позволял видеться с Канал'амом, даже собственному сыну. С другой стороны, кроме самого императора никто не имел власти над его наследником.

Командир зорко осмотрелся, будто в комнатных тенях хотел разглядеть ответы на свои невысказанные вопросы. Оуньял'ам неспешно подошел к маленькому столику и взял пергаментный свиток с императорской печатью.

— Мой отец выразил беспокойство относительно обращения с иностранными заключенными. А также по поводу их безопасности. Сегодня вечером вы проведете проверку и явитесь ко мне после утреннего чая.

Начальник императорской охраны моргнул и помедлил, прежде чем взять свернутый лист. Когда бумага оказалась в его руках, то капитан сразу же вскрыл печать и развернул свиток, чтобы просмотреть предписание. Принцу было ведомо, что этот человек известен как один из приспешников главного советника. Но прямой приказ императора он не станет оспаривать, каким бы странным тот ни был.

Приказ был кратким и сжатым, как и указания Оуньял'ама, потому что он написал его сам.

Ранее вечером, улучив момент отсутствия старого Вахида, принцу удалось проникнуть в покои отца. Всех присутствующих слуг он отпустил «на променад». Приближенные покинули помещение, не скрывая беспокойства, но не осмеливаясь подвергнуть сомнению его внезапное появление. После шелеста приглушенных голосов Оуньял'ам оказался в тишине комнат наедине с умирающим отцом. Возможно, принц слишком долго стоял, глядя через комнату на его пышную кровать, скрытую дымкой газовых занавесок. Даже затененное, укрытое алыми простынями дряхлое тело вызвало у него тошноту.

Дворцовые слуги шептались о том, что видели отца блуждающим по нижним залам дворца. Говорили, что император шествовал в длинном темном одеянии с капюшоном. Куда он мог ходить и зачем? Глядя на худое, изможденное тело, Оуньял'ам не верил ни единому слову.

Страшные картины врезались в голову. Вот бы взять эту шелковую подушку и придавить морщинистое лицо. Насколько все стало бы проще. Такие мысли наполнили Оуньял'ама ненавистью к самому себе. Как он может стоять напротив умирающего человека — своего отца — и думать об этом!

Подделать приказ было довольно просто. Фальсификация подписи отца — еще один навык, который наследник империи практиковал по настоянию Гассана несколько лет своей жизни. После того, как принц приложил императорскую печать, он тщательно очистил ее и вернул в шкаф. Оуньял'ам больше не смотрел в сторону опочивальни. Прежде чем покинуть комнату, он подождал, пока запах расплавленного воска рассеется.

В какой-то момент имперские стражники, дежурившие у покоев отца, сообщат АʼЯмину о внезапном ночном визите принца. Гадать, сегодня это произойдет или через неделю, нет никакого смысла.

Тут уж ничего не поделаешь.

— Возможно, вам следует поторопиться, — сказал Оуньял'ам. Чтобы скрыть панику, он старался выглядеть сонным и нетерпеливым, подавляя притворный зевок. — Я буду ждать вас утром.

Харит прищурил глаза. Ему показалось неправдоподобным, что император задумался о самочувствии заключенных чужеземцев, обвиняемых в убийстве суманских подданных. Но командир не должен задавать вопросы — только повиноваться.

— Да, мой принц, — отчетливо произнес капитан Харит и, еще раз поклонившись, повернулся на каблуках и вышел.

Оуньял'ам, провожая его, сделал полшага к двери. Однако Нажиф уже потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь. Они оба стояли молча, слушая, как удаляются шаги командира имперской гвардии.

Снаружи по обе стороны от двери стояли два личных гвардейца принца с серебряными поясами. Но мысли Оуньял'ама сосредоточились на двух других, которых не было здесь.

— Фарид и Иса на месте? — прошептал он. — Они знают, что нужно делать?

— Да, мой принц, — тихо ответил Нажиф. — Они подождут, пока командир откроет первую дверь темницы и… — закончил он, коротко кивнув.

Оуньял'ам кивнул в ответ. Только у капитана Харита были ключи от всех императорских темниц.

— А вещи пленников нашли? — спросил Оуньял'ам.

— Все уложено, мой принц.

Чутьё Оуньял'ама кричало, чтобы он остановился, отдавая приказы Фариду и Исе. Но другого способа организовать освобождение узников не было.

Начало положено. И Оуньял'ам не сможет теперь сдержать колесо событий, даже если захочет.

Лисил пошевелился. Тело задеревенело от долгого лежания на полу темницы. Когда цепи негромко звякнули о камень, он слегка приоткрыл глаза. Не то чтобы полуэльф действительно спал: жажда и голод делали сон больше похожим на забытье. Свеча давно погасла, так что смотреть было не на что: вокруг тьма.

Странница все время молчала. Он слышал её медленное дыхание. Если слух еще не начал подводить Лисила, то она свернулась калачиком так близко к Мальцу, как только позволяли цепи. Дыхание маджай-хи полуэльф слышал с той же стороны. А вот то, чего он не мог слышать, приводило его в отчаяние и заставляло забывать про голод.

Магьер не кричала.

В минуты этого кошмарного существования тишина не приносила облегчения. Она вызывала ужас, который пожирал Лисила изнутри.

Со стороны двери послышался негромкий скрежет металла.

Лисил инстинктивно приподнялся, где-то в темноте судорожно вдохнула Странница. Скудные пищу и воду на сутки стражники принесли некоторое время назад. После этого в темницу никто не заходит. Исключение может быть только одно.

Дверь распахнулась с громким скрежетом железных петель.

Свет фонаря в коридоре на несколько мгновений ослепил узника. В проёме двери он увидел лишь силуэт высокого мужчины в тюрбане как у всех гвардейцев. Малец зарычал, звякнули цепи Странницы о камни пола, но Лисил не мог отвести взгляда от приближающейся фигуры. Он настороженно прищурился, гадая, какие новые страдания ждут впереди.

В свете фонаря, который стражник держал в руке, он разглядел резкие черты лица. Одежда стражника на первый взгляд ничем не отличалась от других. Когда зрение пленника немного прояснилось, он увидел широкий золотой пояс. Лицо мужчины показалось знакомым. Сосредоточившись, полуэльф вспомнил его.

Это был один из имперских гвардейцев, что схватили и притащили их на суд в увенчанный куполом зал. Мужчина прикрыл нос и рот. Наверное, зловоние в темнице было слишком сильным. Он поворачивал голову, разглядывая пленников одного за другим.

Лисил молчал, ожидая, что будет дальше. Наконец, гвардеец опустил руку и открыл рот, словно хотел что-то сказать. Но слова так и не были произнесены. Вместо этого раздался глухой звук от удара, и мужчина начал заваливаться. Сначала колени с громким треском ударились об пол, а через секунду человек обрушился лицом на камни.

Лисил отполз назад и припал к стене темницы. Что за игру затеяли стражники?

На месте только что упавшего знакомца стоял человек с дубинкой в руках. Он был закутан в плащ. Выбивающаяся из под капюшона ярко-красная материя тюрбана выдавала в нем еще одного гвардейца. Второй, облаченный в такой же неприметный балахон, стоял в дверях темницы. Высокий гвардеец на полу дышал, хотя и был без сознания.

Глаза Лисила уже привыкли к тусклому свету, и он смог разглядеть обоих.

Первому новоприбывшему — тому, что с дубинкой — было под сорок. Он был мускулистым, с черными глазами и рябым лицом. Второй был стройнее и лет на десять моложе. В руках он держал какие-то свертки.

Бросив дубинку, старший выхватил ключи из рук упавшего гвардейца и начал торопливо перебирать их. В тишине послышались звякающие звуки. Выражение лица мужчины было напряженным и упрямым, как будто он не хотел здесь находиться. Выбрав из связки маленький ключ, он взглянул на Лисила: