Первый и последний чародей (ЛП) - Хенди Барб. Страница 52

— Трудный случай, — огласил он, — и с таким количеством молодых наблюдателей, присутствующих сегодня здесь, я должен использовать его, чтобы поспособствовать вашему просвещению.

Советник А'Ямин слегка побледнел. Император никогда не задавал вопросов и в одиночку принимал каждое решение.

— Леди Дюра, — обратился Оуньял'ам. — Как бы вы разрешили этот спор?

Сидя на коленях и держа спину прямо, она низко — как подобает — склонила голову.

— Согласно нашим законам, мой принц, при отсутствии сына унаследовать все должна старшая сестра. Отец не исполнил свой долг, как предписывают традиции. Поэтому вся его ферма на грани разрушения. Я бы даровала старшей сестре то, что должно принадлежать ей по праву.

Отвернувшись от Дюры, Оуньял'ам увидел, что советник А'Ямин заметно расслабился и почти улыбался. Решение Дюры было таким же, какое вынес бы император Каналам. Принц окинул взглядом зал, так, словно выбирал наугад. Он снова колебался и снова не мог ничего с собой поделать.

— Леди Аиша… Как бы вы разрешили этот спор?

Ее глаза, взгляд которых раньше был устремлен в пол, полезли наверх едва ли не в ужасе от того, что ее выделили. Он знал, что не должен был этого делать, но часть его жаждала услышать, что скажет она.

Все ждали. Ее нижняя губа задрожала.

— Если отец так долго занимался своим процветающим ремеслом, — наконец заговорила она, так тихо, что почти не расслышать. — не мог же он быть глупцом. Для такого отцовского решения должна быть причина. Возможно, он знал, что рабочие пойдут за младшей сестрой, и обе сестры на первых порах будут терпеть неудачи. Возможно, он думал, что ферме нужны они обе… а не только одна. Равноправное владение нельзя назвать традиционным, но это путь, который приведет обеих к процветанию.

В душе Оуньял'ама зародилась печаль, и он почувствовал себя как никогда одиноким. Это был тот же ответ, что дал бы он сам. Его внимание вновь вернулось к двум сестрам.

— Вы объедините коз, инвентарь и рабочих, а ферму поделите на равных… как равноправные наследницы с равными обязанностями и равным правом владения.

Обе девушки заморгали, поначалу не говоря ни слова. Они посмотрели друг на дружку, вероятно, ни одна из них не хотела потерять последний подарок отца. Но из-за устоявшихся традиций ни одна из них не видела такого очевидного решения.

— Да, мой принц, — пролепетали они одновременно.

На этот раз у советника А ‘Ямина, хватавшего ртом воздух, покраснело лицо.

Теперь, когда прошения закончились, Оуньял'ам поднялся со своего кресла — вернее, отцовского, которое для этого дня всегда устанавливалось на край помоста. Все низко поклонились. Как Принцу Империи ему не нужно было вежливо прощаться, поэтому он просто помчался по огромному залу прямиком к открытым дверям, и двое его личных гвардейцев последовали за ним.

Проходя мимо Аиши, Оуньял'ам изо всех сил старался не смотреть на нее, и все же мудрость ее суждений звенела в его голове. Никто другой в императорской палате не дал бы подобного ответа.

Все это мытарство немного утомило его. Оставив за спиной судебную палату с куполом, он направился в свои личные покои преисполненный надеждой хоть немного отдохнуть.

Но как только он завернул за угол, он поймал на себе пристальный взгляд Фарида и остановился.

— В чем дело?

— Ни в чем, мой принц.

Фарид был с ним… да сколько же? Лет одиннадцать может? Решение о его назначении было изначально обдуманным. Он верен, храбр и искусен в ближнем бою, но лицо его выражало больше, чем хотелось бы. Притом он мог гораздо чаще высказывать свое мнение, что было бы не разумно для человека с его положением.

— Что-то не так, — не отставал Оуньял'ам.

Юный Иса был ошарашен, а затем смущен такой чудесной беседой.

Фарид скривил рот, готовясь разразиться гневом.

— Мой принц, я… я не понимаю, почему вы продолжаете дразнить советника А'Ямина… подогревая его какими-то мелкими фермерскими спорами? Вы видели лицо советника? Капитан Нажиф почти не спит, поскольку его терзает волнение. Он на грани ухода с поста вашего официального дегустатора и в шаге от того, чтобы отказаться лично пробовать ваши блюда.

Оуньял'ам стоял неподвижно. Он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь хоть раз говорил с ним таким образом, не говоря уже о ком-то из его личной охраны. Нажиф, конечно, никогда не был таким смелым. Но сильней поражало другое.

— Нажиф не спит?

Фарид отвел взгляд.

— Нет, мой принц… прошу, простите меня. Я наговорил лишнего.

Оуньял'ам немного помолчал. Он считал себя здравомыслящим и наблюдательным, но ему и в голову не приходило, — хотя должно было бы, что его неприязнь к советнику может вот так напрямую повлиять на других.

— Я поговорю с Нажифом, — сказал он, и двинулся по коридору.

Шагая вперед по коридору, к только показавшимся дверям в свои покои, он почувствовал, как по его груди стало расползаться тепло. Как только Оуньял'ам приблизился, Нажиф вытянулся по стойке смирно и распахнул дверь. Обычно в это время дня Нажиф заходил внутрь вместе с ним.

— Останься здесь, — велел Оуньял'ам и замолк, подыскивая какое-нибудь оправдание прежде, чем добавить — Я хочу, чтобы ты отдохнул, ведь ты можешь понадобиться мне позже.

Даже если Нажиф и находил это странным, его стоическое выражение лица не говорило ни о чем.

— Да, мой принц.

Оуньял'ам вошел и наконец-то остался один. Устроившись на диване в гостиной с портьерами, он позволил себе потратить несколько мгновений, прежде чем вновь обрел свое хладнокровие. Когда в голове прояснилось, лишь тогда он вытащил медальон и сосредоточился на своих мыслях.

— Я здесь.

— Все ли с вами в порядке, мой принц?

Он проигнорировал этот вопрос, так как не мог ответить в свете всех остальных событий.

— Имперская гвардия все еще ищет заключенных. Я сделал все, что мог, чтобы их замедлить. Вы в безопасности?

Последовало молчание.

— Да, мой принц, но я должен спросить… давал ли кто-нибудь подозрительный советы касательно поисков?

Оуньял'ам насупил брови.

— Нет. Коммандер Харит, советник А'Ямин и лично я по согласованию принимали большинство решений. Я попытался увести как можно больше стражи к окраинам города, а остальные… были заняты кое-чем другим.

— Что насчет Верховного Премина?

Это был странный вопрос.

— Я не видел сегодня Верховного Премина Авели-Джаму, хотя в последние время он зачастил. Почему ты спрашиваешь?

— Халида обитает в ком-то высокопоставленном и неоднократно допрашивал одного из заключенных.

Теперь замолчал Оуньял'ам. Он ничего об этом не слышал. Насколько ему было известно, никому не разрешалось допрашивать иноземных пленных.

— Мне нужно выяснить кто?

— Нет, но я хочу, чтобы ты помог его выманить.

— Как?

— Сообщи Коммандеру Хариту, что вчера на рассвете один из вашей личной стражи, будучи свободным от службы, услышал от друга или члена семьи, что тот видел подозрительные лица на главном рынке южных предместий. Пошлите его туда с небольшим отрядом сегодня ночью и сделайте все возможное, чтобы об этом услышал каждый, кто обладает властными полномочиями, будь то в имперской гвардии или при дворе.

Оуньял'ам тянул с ответом. После последнего отданного принцем приказа коммандеру, Харит с подозрением может отнестись к любым последующим.

— Мой принц?

Оуньял'ам отбросил беспокойство.

— Я этим займусь.

ГЛАВА 13

Сидя на крыше в предрассветных сумерках, Оша снял с плеча лук и переложил в левую руку. Потраченные стрелы в его колчане теперь сменились стрелами с белым и бурым оперением, которыми его снарядил домин. Среди них были и оставшиеся стрелы с черным оперением, хотя только четыре из них венчал наконечник из белого металла.

Рядом с ним согнувшись сидел Бротандуиве, держа в руках собранный короткий лук анмаглахка. У греймасги не имелось такого, когда он покидал родину. Оша не спрашивал, откуда такой у него взялся. Сомнений здесь и быть не могло: тот снял его с трупа анмаглахка.