Первый и последний чародей (ЛП) - Хенди Барб. Страница 67

Оша подошел ближе.

— Они тоже не заметили, что я ушел.

Нет, наверное, нет. Магьер, Лисил и Малец и любимая Винн Оши — имели свою "цель", как сказал бы Брот'ан'дуиве. Греймасг'а также Чейн и Тень последуют за ними, куда бы они ни пошли… в их преданности Винн. У странного домина тоже были свои секреты, и он следовал за Винн или Магьер.

Странница знала, что она была для них лишь дополнительной ответственностью. У Оши, по крайней мере, был свой лук и свои навыки.

Какая от нее польза кому бы то ни было?

Она была отмечена духами предков своего народа, изгнана за пределы земель своего народа и забыта. Это было доказано именем, которое она была вынуждена взять-при посещении предков.

Шели'калхад… — К потерянному пути.

Оша тоже был странником, потому что был захвачен войной Брот'ан'дуиве со своей кастой, но вместо того, чтобы обратиться к ней в общей потере, его сердце обратилось к кому-то другому.

Крики в соседней комнате становились все громче, и странница не могла их заглушить. Она даже услышала, как Малец зарычал, а потом залаял, и эти звуки заставили ее поискать что-нибудь, чтобы отвлечься от своих мыслей. Он ненавидел этот сверток, возможно, так же сильно, как она ненавидела свое настоящее имя. Он никогда не открывал ее, если только кто — то не заставлял его сделать это, но мысль — воспоминание, маленькая вещь, которую она не могла полностью уловить-мучила ее сейчас.

— Я хочу снова увидеть меч, — не подумав, сказала Странница.

Оша не ответил.

Она повернулась, увидев боль и потрясение в его глазах, как будто она просила о чем-то оскорбительном. Напрягшись, она отступила на полшага и опустила глаза. Как бы она себя чувствовала, если бы он снова назвал ее этим ненавистным именем?

— Пожалуйста, — нерешительно начала она. — А можно мне посмотреть?

— Ты это уже видела.

Его тон предупредил ее, чтобы она не спрашивала снова, но теперь, когда она начала, она не могла… остановиться.

— Только на мгновение на корабле, покидающем Белу, и тогда я была не в себе… все еще оплакивает потерянную семью и дом… потерянная жизнь. — Она сделала паузу и повысила голос. — Я не смотрела на него по-настоящему, а теперь хочу посмотреть.

Когда он не ответил, Она снова добавила:

— Пожалуйста, — и подняла глаза.

Губы Оши сжались. Он пересек комнату в три длинных шага и схватил длинный узкий сверток. Схватив шнур, удерживающий ткань закрытой, он открыл ее одним рывком.

Ткань развернулась в его руке, и лезвие упало на покрывало, даже не коснувшись его.

Странница подошла ближе, изучая длинный, широкий меч из белого металла. Почти прямой клинок был шириной с три пальца Оши. Последняя треть слегка отступала от переднего края по неглубокой дуге к острию, и даже задняя часть этой последней трети была заострена. Там, где верхняя треть соединялась с нижней частью лезвия, к его кончику тянулась задняя колючка.

Рукоятка рукояти была обтянута коричневым мерцающим деревом, как у живых кораблей их народа, хотя и не была покрыта переплетением выделанных полосок кожи. Стойка была голой, когда Оша впервые получил ее, и он не позаботился о том, чтобы ее закончить. Брот'ан'дуиве сделал это на манер анмаглахкских стилетов.

Когда греймасга вернулись в свою каюту, убедившись, что рукоять закончена, это был единственный раз, когда путник видел клинок. Она не обратила на это внимания, потому что ее собственные страдания были слишком велики.

Рукоять могла быть вдвое длиннее ладони Оши. Как и лезвие, слегка изогнутое назад, конец рукояти слегка выдавался вперед. Там, где рукоять соприкасалась с основанием клинка, виднелись два выступа. Верхний изгибался вперед, а нижний слегка отклонялся назад.

Тогда путница вспомнила, где она видела такое оружие, хотя в первый раз она никогда не видела его в других местах. Другое время пришло после того, как Оша оставил ее и остался с Винн.

— Я это уже видела… это было нарисованно в книге.

Когда она посмотрела на него, отвращение на его лице сменилось замешательством.

— Когда же?

— Это оружие носят их защитники-их Анмаглахки, называемые Шеиф, только они ездят на лошадях и носят большое оружие открыто для всех.

Оша медленно покачал головой, и его лицо снова потемнело.

Мысли Странницы путались одна за другой.

— Ты никогда не говорил мне, откуда взялся меч, только то, что он был тебе навязан. Кто это сделал?

Он опустил голову и зарычал на нее в ответ.

— А кто еще работает с белым металлом?

Она догадалась, что Хейнасы — горящие — должны были сделать это. Они были расой, которая жила в огненных глубинах мира и создавала все оружие для Анмаглахков.

— Но почему? — она настаивала. — Зачем им навязывать тебе оружие Лхоинна?

Ее вопросы выходили за рамки плохих манер, но ей было все равно. Она ничего не знала ни о детстве Оши, ни о его семье, ни о том, почему он так старался стать анмаглахком. Она ничего не знала о причинах его внутреннего смятения за последний год. Спрашивать о таких вещах было нарушением приличий.

— Но почему? — повторила она.

— Они снова позвали меня в огненные пещеры, — прошептал он. — Они забрали мое оружие, дары, которые они дают только анмаглахку. Раздвинув руки, он показал шрамы от ожогов на них и запястьях и опустил голову, глядя на меч. — Они навязали мне эту штуку вместе с рукояткой лука и наконечниками стрел. Я больше не был анмаглахком.

Путница задумчиво склонила голову набок. Ше'иф пользовалась не только мечами, но и длинными луками? Она попыталась вспомнить рисунки в книге.

— Ты скучаешь по тому, что ты Анмаглахк? — спросила она.

— Нет, — медленно ответил он. — Я скучаю, зная свое предназначение. Я думал, что нашел его. Но я ошибся.

Странница не поняла, что он имел в виду. Она вспомнила, как ходила к предкам, чтобы взять себе имя, вспомнила долгую жестокость видения, которое ей было показано, вспомнила место, которое выглядело как лес ее народа, но не было им.

Оша получил оружие, сделанное из того же металла, что и клинки Анмаглаха… но один из них, по крайней мере, выглядел как оружие шиитов.

Страница не спросила разрешения и наклонилась, чтобы сомкнуть пальцы на рукояти меча. Возможно, у Оши была цель — в отличие от нее-которую он не знал.

Малец заметил Странницу, а затем Ошу, ускользнувшего в спальню. Он задумался, не к лучшему ли их отсутствие.

"Это должна быть я, одна, — снова настаивала Магьер.

Мальцу показалось странным, что теперь разумной была она, а не Лисил.

— Прекрати это говорить! — Возразил Лисил. "Вы более чувствительны к Солнцу, чем кто-либо здесь… так что нет!"

Это было не совсем так, хотя Малец и не смотрел на Чейна.

"Ты когда-нибудь видел, чтобы я хоть немного обгорела? — Возразила Магьер. "А моя кожа вообще принимает какой-нибудь цвет?"

"А как насчет того, чтобы принести укрытия? — Спросил Лисил, поворачиваясь к Гассану. — Толстый холст, который мы могли бы натянуть, когда взойдет солнце? — Теперь в его голосе слышалось скорее отчаяние, чем гнев, поскольку Магьер отвергла все его предложения.

— Нет, — ответил Гассан. "Чем ближе мы подходим к этому давно Мертвому морю, тем больше тепла поднимается выше того, что может выдержать тело… даже под импровизированным навесом."

Лисил снова открыл рот.

— Достаточно.

Он резко повернулся по команде Мальца, произнесенной в памяти. Конечно, Лисил не хотел, чтобы Магьер отправилась одна за последним шаром. Как бы Малец ни жалел, боль под гнетом Лисила, это должно было закончиться.

— Достаточно… повторять… Это так… не сработает… так что прекрати это…

Винн в основном молчала на протяжении всего жаркого обмена репликами. Как и Лисил, она тоже была обеспокоена. В отличие от Лисила, она лучше знала, когда не стоит встречаться с Магьер лицом к лицу.

Чейн тоже молчал, но ему было наплевать на Магьер, и он никогда не высказывал своего мнения без участия Винн. Бротан наблюдал и прислушивался, как рептилия, застывшая в ожидании чего-то полезного, и только тогда мог нанести удар.