Первый и последний чародей (ЛП) - Хенди Барб. Страница 71

Страдание сломило ее волю, и она почувствовала, как жжение в животе поднимается к сухому горлу, а зубы начинают удлиняться. Ее дампирская половина встала на защиту ее тела, и ясная мысль становилась все более трудной с каждым шагом. Даже устройство, прикрепленное к ее левой руке, начало жечь ладонь.

Ей пришлось остановиться и переждать солнце, прежде чем она потеряла контроль над собой.

Магьер опустилась на землю, сняла плащ и с помощью посоха закрепила капюшон плаща так, чтобы он был обращен к Солнцу. Она утяжелила его подол всеми щепками, которые смогла соскрести с земли кинжалом Вельстила, а затем свернулась калачиком в крошечном укрытии, держа посох вертикально, зафиксировав его основание в своих согнутых коленях.

Вода, которую она отхлебнула из одной шкурки, была достаточно горячей, чтобы приготовить чай. Инжир в ее маленьком мешочке почти запекся, и лепешка рассыпалась сухими кусочками. Ничего, кроме тишины… И жара нарастала.

Она перестала думать о чем-либо, когда солнце поднялось над головой и плащ-палатка больше не могла заслонять ее ботинки.

И снова жжение начало подниматься от живота к горлу, и это было последнее, что она помнила.

Осознание возвращалось медленно. Когда она открыла глаза, плащ-палатка упала, закрывая ее тело, и она откинула ткань с головы, чтобы увидеть, что небо потемнело ночью.

Все тут же вернулось к Магьер.

Она выругалась и начала лихорадочно соображать, сколько же времени потеряла, лежа здесь. Ее глаза и зубы были в норме, а голова начала проясняться. Она подняла бурдюк с водой. Хотя все еще теплая — горячая — вода принесла ей некоторое облегчение, но когда она перестала жадно глотать, первая кожа стала намного светлее.

Она слишком быстро шла по воде. Первая кожа должна была сохраниться, пока она не найдет шар. Но даже тогда вторую придется растягивать на обратном пути, когда она будет нуждаться еще больше, поскольку будет тащить что-то тяжелое.

Она взяла плащ и на этот раз перекинула его через плечо. Затем она взялась за посох.

Магьер сомкнула левую руку на приборе и приготовилась вернуться к шару. Она не нуждалась в его повторной активации, так как он никогда не терял контакта с ее кожей. Хотя Гассан научил ее, как активировать его, и она попыталась произнести Суманскую фразу, Это не сработало. Повинуясь внезапному порыву, она попыталась снова заговорить на Нуманском и потерпела неудачу, а затем снова на Беласкийском, ее родном языке или на одном из них.

— Узами твоими, как якорь к якорям творения, укажи мне путь!"

Устройство ожило, но Магьер этого было недостаточно. Она беспокоилась, что если поддастся своей дампирской половине, то произнести эти слова — не говоря уже о том, чтобы запомнить их — будет невозможно. И она знала, что в конце концов уступит, просто чтобы выжить. Вот почему она попросила, чтобы устройство было привязано к ее руке.

Теперь она просто подняла руку, размахивая ею, пока устройство не перестало вращаться, и двинулась дальше. Ночь была не такой тихой, как в прошлый раз, и от хруста шагов у нее немели уши и разум.

На рассвете, при первых проблесках света на горизонте, жара начала нарастать. К полудню солнце поднялось так высоко, что ей потребовалось много времени, чтобы соорудить плащ-палатку.

Когда она свернулась калачиком в этом крошечном укрытии, дышать стало так трудно, что даже ее внутренняя природа не могла удержать ее от потери сознания снова.

Как только наступила ночь, и эта вторая половина отступила, она проснулась ослабевшей и опустошенной. Вода стала соленой на вкус. Инжир лопнул где-то в течение дня, и вся его внутренняя влага исчезла. Она встала, собрала вещи и пошла дальше, как и прежде, хотя иногда уже не понимала почему. Когда она остановилась и сделала это, то уже направлялась туда, куда ее тянуло. Она попыталась вспомнить, зачем она это делает. Пришли обрывочные воспоминания, многие из них в голосе Винн.

Более тысячи лет назад — а может, и больше-нечто из многих имен, древний враг, создало первую из нежити: тринадцать вампиров. Винн сказала, что их называют детьми. Ближе к концу Великой войны дети разбились на пять групп, каждая из которых уносила шар в далекие места… и они больше не нуждались в пище. Сила шаров питала их.

Шары Земли и духа были перенесены туда, откуда они были первоначально взяты, поэтому Магьер не знала, куда делись эти дети — эти стражи. Шар воды, найденный первым, охраняли трое — Волино, Хас'саун и Ликен — на вечно холодных вершинах Рябых вершин на восточном континенте, к югу от того места, где родилась Магьер. С течением веков Хас'саун и Волыно каким-то образом погибли, оставив только Ли'Кен, а потом она медленно сошла с ума, забыв, как говорить.

Магьер навсегда заперла Ликен в пещере под замком, где веками хранился шар воды. Тогда она считала, что это лучше, чем подвергать своих спутников битве с чем-то безумным и настолько сильным, что это продолжалось так долго.

Огненный шар был унесен в ледяные пустоши на вершине этого континента по меньшей мере тремя детьми. И снова только один из них пережил долгое ожидание: Каххар. И, как и первый шар, этот был помещен на пьедестал, как священный предмет.

Магьер так и не узнала имен двух спутников Каххара, только то, что он убил их, чтобы сохранить шар для себя. Его безумие не было таким же, как у Ликен, и он оказался гораздо более опасным. Единственный способ покончить с ним — полностью отдаться своей дампирской половине.

После того как она разорвала его на части и проглотила его черную кровь, в ней начались другие изменения.

Она не жалела о том, что убила его, только о том, что он сделал с ней… иногда. Она стала сильнее, но с меньшим контролем. Ей было легче вызвать свое второе "я", но труднее загнать его обратно. И не раз, если бы не Лисил, не говоря уже о Мальце, она могла бы сделать то, с чем потом не смогла бы жить.

И вот теперь она снова приближалась к нему…

Судя по уликам, которые обнаружила Винн, шар воздуха все еще должен был находиться там, где его похитили. Там будет еще один страж, возможно, и не один. Во что обойдется Магьер на этот раз завоевание последнего шара?

Она не замедлила шаг, и ничто не могло повернуть ее назад, когда она изо всех сил пыталась поставить одну ногу перед другой. Когда ночь закончилась и горизонт начал светлеть, она двинулась дальше, решив идти так долго, как только сможет. Когда солнце поднялось выше, она увидела впереди что-то блестящее, что сильно отличалось от осколков в затвердевшем песке. Он был огромен и сиял, как зеркало.

Он обжигал ей глаза, отражая восходящее солнце.

Магьер прикрыла глаза рукой. На мгновение ей показалось, что она смотрит на воду. Солнце уже полностью поднялось над горизонтом, когда она достигла края еще более глубокой впадины в пустыне… и это продолжалось, насколько она осмеливалась смотреть. Она стояла на краю того, что когда-то было большим соленым озером.

Устройство дернулось в ее руке.

От жары стало трудно дышать, но она позволила устройству тянуть себя вперед. На краю этой глубокой впадины вырисовывались очертания здания… или она только себе это представляешь?

Гассан предупреждал ее об иллюзиях в пустыне.

Магьер приблизилась к этому строению, и оно стало еще больше в ее глазах. Она остановилась и тупо уставилась на огромное жилище, построенное из коричневого камня на берегу потрескавшейся и зеркальной равнины.

Винн сказала, что стихотворение предполагает, что шар лежит в воде — или на мелководье. И все же это жилище стояло на краю — на берегу — глубокой впадины. И если это было еще одно место, где древняя нежить охраняла другой шар, почему она до сих пор не почувствовала их? В двух предыдущих встречах она уже давно была достаточно близко, чтобы увидеть их.

Почти сразу же за приступом голода последовала ярость, которая росла вместе со светом и жарой этого третьего дня. И все же это отличалось от ее дампирской половины, пытающейся укрепить и защитить ее.