Властитель ледяного сердца (СИ) - Александрова Марина. Страница 25

— Может, и магия, — усмехнулся Джодок. — В конце концов, нет ничего невозможного.

На последних словах связь оборвалась, а Рик со злостью отвесил такую затрещину бочке, что та не выдержала и перевернулась, выплёскивая содержимое по всей конюшне. Испуганно заржали лошади, но Рику уже не было никакого до них дела. Развернувшись на каблуках и выходя вон, он думал, что ни при каких обстоятельства не станет частью игры, что задумал Совет. Правила всегда можно поменять.

Принцесса ещё долго вглядывалась в неспешно разгорающееся утро за окном. Постепенно ото сна просыпался мир вокруг. То тут, то там раздавались петушиные крики, что оповещали о начале нового дня в северной деревне. Небо за окном медленно наливалось сочным багряным оттенком, стирая с себя опостылевший серый. Несмотря на то, что она обожала рассвет также, как и закат, сейчас Йолинь не испытывала ничего, кроме гнетущей пустоты внутри. Нежная кожа её губ горела, словно по ним провели каленым металлом. Сердце продолжало биться загнанной птицей. Помимо воли, чуть прикрыв глаза, она продолжала ощущать требовательные прикосновения мужских рук. И если первые мгновения своего пробуждения она испытывала удовольствие от того, что происходило с ней… с ними… то сейчас…

Боги! Ей так хотелось забыть всё это. Забыть и не вспоминать, как страшный сон.

Она только недавно начала чувствовать себя… человеком, может быть. Хотя… скорее кем-то, кто не был бы родом из 'сточной канавы'. Она по частичкам собирала чувство собственного достоинства, осколки надежд, попытки принятия себя такой, какой она была, и всего, что с ней случилось. И всего один исполненный отвращения взгляд в тот самый момент, когда она была так уязвима, поддавшись доселе незнакомым порывам, сумел попасть точно в цель, разбивая всё её мнимое самообладание. И вот внутри снова эти чувства: презрения к самой себе, неприятия и ненависти к той, кем стала.

С силой сжав кулаки и прикрыв глаза, она прошептала сквозь стиснутые зубы:

— Ничтожество… какое же ты ничтожество, как же ненавижу тебя! — прошипела она по-аирски, так сильно сосредоточившись на собственных переживаниях, что не заметила, как за дверью в нерешительности замерла высокая фигура мужчины. Судя по тому, с какой силой сжались кисти рук уже у Рика, он прекрасно расслышал её шёпот. Неслышно он отвернулся от двери, за которой скрывалась их общая спальня, и решив, что вполне может обойтись и без объяснений с Этой Женщиной, отправился вниз к своим людям.

Тяжело вздохнув, Йолинь пыталась проглотить этот странный тяжелый ком, что встал у неё в горле, совершенно не понимая, что с ней происходит. Почему так обидно? Почему после того, как она два года пыталась вернуть себе себя и возродиться вновь, всего один взгляд, один жест, одна эмоция смогли врезать так по осколкам её души, что она вновь оказалась на коленях? Ещё один болезненно глубокий вздох, и плечи принцессы выпрямились, а тяжелый взгляд устремился на ярко-алый багрянец неба, что постепенно наливался золотым и оранжевым.

'Как же хочется кричать во всю силу лёгких, когда сделать уже ничего нельзя', думала она.

Ей не стоило вообще рождаться на свет. Не Такой и не Там. Или же никогда не осознавать все предопределенности своей судьбы? Возможно.

Теплое, чуть влажное касание к ладони заставило принцессу вздрогнуть и опустить свой взгляд. Чуть горькая улыбка заскользила на её губах, в то время как взгляд потеплел, встретившись с голубой льдистой бездной глаз.

— Нам обоим не следовало рождаться, Суми, — прошептала Иола. — Но мы те, кто мы есть: прОклятые и отверженные… — вздохнула она, прикрыв веки, и уже вновь взглянула на своего собеседника глазами, в которых зажглись плутовские искорки. — Но это ли не прекрасно, друг мой?! — легко подхватила она щенка. — И не пора ли нам кушать? — улыбнулась она, открываясь навстречу ощущениям своей Искры.

Грозовой Перевал, место, что отныне и, должно быть, навсегда станет её домом, встретил группу северян и своего Властителя проливным дождем, промозглым ветром и жуткими раскатами грома. Так, что у Йолинь дрожало все внутри, стоило в небе меркнуть молнии, разрезающей черное небо надвое и освещающей тьму вокруг, после которого пространство вокруг буквально взрывалось тяжелыми оглушающими звуками. Казалось, пугало это только её и Суми, что всякий раз вздрагивал и сильнее прижимался к её животу. Даже лошадь, на которой она ехала, не выдавала, что хоть сколько-нибудь боится. Что уж говорить об остальных членах отряда. Несмотря на длинный плащ, она вымокла до нитки, было холодно и жутко, ведь они продолжали двигаться почти в кромешной темноте. Йолинь сильно подозревала, что это предел глупости и беспечности путешествовать верхом в полной темноте, да ещё и в такой ливень, но Рик продолжал уверенно вести свой небольшой отряд, а окружающие северяне воспринимали такой поход, как нечто само собой разумеющееся.

В былые времена её, принцессу Дома Мэ, усадили бы в паланкин и несли бы весь путь на плечах, не позволяя ни капли холодной влаги упасть на её голову. Но сейчас, даже она сама с трудом вспоминала о своем положении, что уж говорить об окружающих. Прошло две недели с начала этого похода от окраины земель Рика, за это время она так и не научилась уверенно сидеть в седле, но с упорством истинного члена императорской семьи продолжала это делать. У нее болела каждая мышца, не всегда слушалась лошадь, во всем теле страшная усталость поселилась. И, если бы не Веня, которая несмотря на свои габариты, была уверенной наездницей, было бы совсем худо. Как это ни странно прозвучит, но сейчас Йолинь полагала, что в её жизни появился ещё один друг. Третий. Первым была Дэй, вторым — Суми, а теперь и Веня.

Весть о том, что Дэй родила двух здоровых мальчиков, разнеслась по Северу радостным ветерком, предвестником светлого будущего и застала Йолинь и её спутников уже во второй деревне, где им пришлось остановиться на ночлег… "Ночлег" — ни чем непримечательное слово, с некоторых пор ассоциировалось у принцессы с настоящей пыткой.

С того самого момента, как она проснулась в объятиях Рика, они не обмолвились и словом, но каждый вечер он приходил в их комнату, молчаливо снимал сапоги, умывался и, не говоря ни слова, ложился рядом с ней поверх одеяла. Она молчала тоже. По большому счету, с её воспитанием это было не сложно. Ее учили молчать и сохранять ледяную маску на лице столько, сколько того требует ситуация. Её эмоции принадлежат лишь ей.

Казалось, что и Рик поднаторел в этом искусстве самоконтроля. Он приходил к ней всегда спокойным и невозмутимым, и даже пользуясь даром, она ничего не могла почувствовать. Так, словно он просто не видел её, будто она была пустотой, лишь частью интерьера.

"Я всегда была лишь частью обстановки, мне не привыкать", — думала она всякий раз, закрывая глаза и погружаясь в сон, не позволяя себе ни тяжелых вздохов, ни мыслей, которые все равно настигали её. Сама не понимая почему, но всякий раз она хотела, чтобы он хотя бы взглянул на неё, перед тем как уснет. Чтобы сказал хоть что-то. Но не было ничего, лишь холодность, отчужденность и пустота. И несмотря на то, что Рик весьма негативно относился к её Искре, она клала малыша рядом с собой, зарываясь пальцами в густой мех, и только тогда ей начинало казаться, что все пройдет… Все пройдет.

— Как тебе? — неожиданный оклик сквозь шум дождя вырвал принцессу из омута собственных мыслей.

— Что? — оборачиваясь к своей спутнице, переспросила она.

— Грозовой Перевал, — кивнула Веня куда-то в темноту.

— Я ничего не вижу, — посмотрев, казалось, туда же, куда и северянка, ответила ей Йолинь, искренне недоумевая, как можно хоть что-то разглядеть в такой кромешной тьме.

Веня широко распахнув глаза, обернулась к Йолинь.

— Он что не потрудился помочь тебе видеть в темноте?!

— Кто? — все ещё не понимая о чем речь, поинтересовалась Йолинь.

— Муж твой, кто же ещё! — зло припечатала она. — Ты что так и едешь, ничего не видя? Совсем ничего?!