Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий. Страница 32

Богатый образ честного человека и чувства чести открыты в бытовавших прежде в народе словах: «Он это честно сделал, благородно, добросовестно, правдиво»; «Даю честное слово»; «Честное дело не таится»; «Его честно принимали и провожали, с почестями, почетно, вежливо»; «Честный отказ лучше затяжки»; «Была и честь, да не умел ее снесть»; «Дадут дураку честь, так и не знает, где и сесть»; «Жить живи, да честь знай: чужого века не заедай»; «Пора гостям и честь знать»; «Честь головою оберегают»; «Честь дворянин не покинет, хоть головушка погибнет»; «Честь чести и на слово верит»; «Знал бы ты честь, посовестился бы».

По мере оскудения веры нравственное значение этих слов начинает все более подменяться ложным, мнимым. Честолюбие все входит в основу. Значение чести и чувства чести приобретает условный, светский характер, выходит на внешнюю оценку и начинает иметь двойственную природу. С одной стороны, акцент на благородство смещается с внутреннего на внешнее, с совестливости на манеры и видимые отношения; с другой стороны, под показною видимостью начинает скрываться притворное внутреннее — гордость, тщеславие, человекоугодие. Отсюда появляются и все более утверждаются ложные, внешние представления о чести: «Честь моя этим обижена»; «Честь моя требует крови»; «В чести, что в шерсти — тепло»; «Надета честь — можно и скинуть»; «Я имел честь явиться начальнику»; «Честь честью, а дело делом»; «Хлеб-соль есть, да не про вашу честь».

Общество все больше начинает утверждаться на честолюбии, т. е. искательстве и создании внешней чести, уважения, почета, почестей. Появляются честолюбивые люди, страстные к чинам, отличиям, славе, ищущие похвалы и живущие видимым одобрением окружающих. При потере этого одобрения они начинают страдать до обид, уныния, перемены настроения, истерик, мстительности. Эти люди радеют уже не о честных поступках, а о своей ложной чести, не подозревая, что истинная честь связана с нравственным и безкорыстным началом в человеке, более того, с его верой.

В то же время в ответ на такое поведение все большее число людей начинает использовать эту честолюбивую и самолюбивую потребность ради своих целей и корыстных интересов, ловко подыгрывая, льстя, умасливая, заласкивая и захваливая человека. Более того, на сегодня почти не стало людей, которые были бы свободны от этой потребности и сами бы не пользовались ею в отношениях с ближними.

Удивительный для нашего времени, простой и ясный образ честного в поступках человека раскрывает нам Священное Писание. Евангелие требует от нас не искать себе чести, но воздавать ее другим: прежде всего Богу, «Ему (Господу) честь и держава вечная» (1 Тим. 6, 14). Господь «принял от Бога Отца честь и славу: „Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение“» (2 Пет. 1, 17); затем священноначалию: «начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь»(1 Тим. 5,17) и, наконец, «всякому делающему доброе — слава и честь и мир» (Рим. 2, 10). «Бог воздаст каждому по делам его: тем, которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и безсмертия, жизнь вечную» (Рим. 2, 7). Самому же себе не искать славы, ибо «возвышающий себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 14, 11). «Будьте единомысленны между собою, не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным, не мечтайте о себе» (Рим. 12, 16). И даже, если «кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою» (Мк. 10, 43).

Священное Писание всякому христианину поставляет в обязанность хранить себя в чистой совести, не лукавить в душе своей, «чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести» (1 Фес. 4, 4), «дабы испытанная вера ваша оказалась к похвале и чести и славе в явление Иисуса Христа»(1 Пет. 1, 7). Потому епископы и дьяконы «должны быть честны» (1 Тим. 3, 8); «честен да будет и брак ваш» (Евр. 13, 4); «в семьях живите, женам оказывая честь» (1 Пет. 3, 7), а «жены повинуйтесь мужьям, как Господу» (Еф. 5, 22); «детей содержите в послушании со всякою честностью» (1 Тим. 3,4); «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте» Далее апостол Павел добавляет: «Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте; и Бог мира будет с вами» (Фил. 4, 8–9). Наученный Духом Святым апостол поставляет себя в добрый пример, говоря: «Молитесь о нас. Ибо мы уверены, что имеем добрую совесть, потому что во всем желаем вести себя честно» (Евр. 13, 18). И в другом месте: «Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом (Рим. 9, 1), потому „сам подвизаюсь, чтобы иметь непорочную совесть пред Богом и пред людьми“» (Деян. 24, 16).

Дополним образ честного христианина, раскрываемый Евангелием. Желающие жить и поступать честно призываются и обязываются к следующему: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6, 31).

«Чтобы вы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь мститель за все это, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали» (1 Фил. 4, 6).

«Надо повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13, 5). Памятуя, что «верный в малом и во многом верен» (Лк. 16, 10).

«Умоляем же вас, братия, усердно стараться о том, чтобы жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками, чтобы вы поступали благоприлично перед внешними и ни в чем не нуждались» (1 Фес. 4, 11–12).

При этом нужно «провождать добродетельную жизнь между язычниками, дабы они за то, за что злословят вас, как злодеев, увидя добрые дела ваши, прославили Бога в день посещения» (1 Пет. 2, 12).

«Я весьма возрадовался во Господе, что вы уже вновь начали заботиться обо мне, вы и прежде заботились, но вам не благоприятствовали обстоятельства. Говорю это не потому, что нуждаюсь, ибо я научился быть довольным тем, что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке. Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Фил. 4, 10–13).

Еще раз апостол, возвращаясь к себе, на примере своей жизни, раскрывает образ честных поступков, образ христианской справедливости, при которой скорби и любые тяжкие обстоятельства потому только уже справедливы, что ниспосланы от Господа. Если же что и не получается в устроении дел, тому апостол из любви находит оправдание. Для людей, пребывающих в состоянии переходного периода, это делать, к сожалению, невозможно.

«Посему, не прибегая к хитростям и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом» (2 Кор. 4, 2). «Богу же мы открыты, надеюсь, что открыты и вашим совестям» (2 Кор. 5, 11).

«Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти» (2 Кор. 7, 2). «Ибо мы стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми» (2 Кор. 8, 21).

Но при этом: «Мы говорим, угождая не человекам, но Богу, испытующему сердца наши» (1 Фес. 2, 4).

Завершая эту пространную выборку из Священного Писания, приведем еще одно слово апостола, в котором, как в капле чистой воды, заключаются все три проявления справедливости:

«Цель же (сего) увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» (1 Тим. 1, 5).

Справедливый человек есть тот, кто искренен — от чистого сердца, честен по воле — от доброй совести; по уму правдив — по правде веры.

Оглядываясь на себя и испытуя свое сердце, мы увидим, что далеко не таковы в своей жизни, но все больше и чаще поступаем так, как плачет о себе преподобный Ефрем Сирин, обличая свои нечестивые по отношению к Богу поступки: «Хотя сам себя обличаю, однако ж пребываю во грехах и, исповедуя грехи, не престаю грешить; принеся покаяние, опять грешу, и тем противоречу своему покаянию; как раб греха и нехотя делаю злое, и, как вписанный в военную службу, подчиняюсь греху; хотя и не в состоянии, однако ж плачу ему оброк по навыку, царствующему в уме моем. Ненавижу грех, но пребываю в страсти; отказываюсь от беззакония, но нехотя покоряюсь удовольствию. Поработил я природу свою греху, и он, купив мое произволение, производит для меня необходимость. Рекою льются на меня страсти, потому что соединил я ум свой с плотью.