И они поверят в обман (СИ) - Белая Рина. Страница 3

– Облачко? – более уверенно спросила Катарина.

Ну все! Как после такого творить?! Я полдня потратила, а она не может отгадать.

– Деревце? Кустик? Кучка…

– Никакая это не кучка!

Обреченно вздохнув, я махнула рукой.

– Присядь и подожди меня. Я принесу глину, – Катарина поднялась и удалилась в соседнюю комнату.

Я терпеливо дождалась, пока мама вернется уже с плотным брезентовым мешочком. Она присела и усадила «надутый комочек счастья» к себе на колени; заправила мне за ушко волнистую прядку, выбившуюся из косы, и потянулась за водой в графине, подвигая его ближе.

– Милое мое дитя, твой дар словно глина, – на стол она высыпала небольшую горсть порошка коричневатого цвета.

– Это раздробленная и просеянная глина. Сейчас она сухая и рассыпчатая, но если мы намочим ее, она станет пригодной для лепки. Смотри, – она плеснула воды, размешала полученную смесь и принялась усиленно разминать пластичную лепешку, избавляясь от пузырьков воздуха. – Важно чувствовать глину. Очень мокрая глина будет плохо держать форму и липнуть к пальцам. Недостаток влаги тоже усложнит работу, а постоянно появляющиеся трещины не позволят добиться необходимого результата.

Я с интересом слушала маму, не отрывая взгляда от ее рук, что кружили над глиной.

– Давай слепим шарик. Начнем с простого, – предложила она.

Мы сидели за столом и лепили, лепили. Я сама смешивала глину и воду, катала шарик, а после делала из него игрушку. Моя мама показала мне разницу между рогатым комком с неровными боками, наспех мной слепленным, и фигуркой барашка, которую мы трудолюбиво создали вместе.

Я почесала нос, оставив на нем глиняный след. Катарина пересадила меня на соседний стул, плеснула воды в таз и принялась смывать глину с моих ладошек и чудесного носика.

– Для начала тебе надо хорошенько продумать все мелочи. От этого будет зависеть результат.

– Это долго и это ску-у-учно! – я с нетерпением мотыляла ногами.

– Это – интересно! – на меня посмотрели светло-синие глаза, излучающие тепло и заботу. – Чем тщательнее ты будешь прорабатывать все моменты, тем увлекательнее будет наша игра.

– Какая игра? – я оживилась и ловко увернулась от мокрой тряпки, которая в очередной раз пыталась вытереть мой нос.

Катарина мягко рассмеялась.

– Ты будешь делать копии предметов, а я буду искать среди них настоящий.

– Как это?

Платок все же достиг своей цели и, стерев все следы недавней работы, убрался обратно в таз с мутной водой. А я недовольно фыркнула, подражая нашей кобылке.

– Берешь, к примеру, тарелку и делаешь такую же, и третью. А я буду угадывать, в какую тарелку налить вкусную кашу, – она сделала задумчивое лицо и легонько постучала пальчиком по своей щеке. – Представляешь, что будет, если я промахнусь?

И я представила! От мамы я то и дело слышала: тут убери, это сложи, где у игрушек место, почему на полках пыль, а платье на полу? А тут каша, да по столу растекается и не я мимо тарелки промахнулась! Я расхохоталась, предвкушая веселье.

– Так что это было? – воспользовалась ситуацией мама.

– Бабочка! – воскликнула я в ожидании новой игры.

Вот только все оказалось куда сложнее, чем я думала. Катарина была не из тех людей, кто дарит незаслуженную награду, чтобы поддержать моральный дух или потешить мое самолюбие. Она на раз определяла фальшивки. А я злилась и закипала, становясь пунцово красной, что на фоне цвета моих волос, смотрелось… необычно. Зато она терпеливо объясняла в чем мои ошибки и мы подолгу сидели, разбирали и думали, как их исправить. Сказать по правде, это было весьма утомительно, а обнаруживать снова и снова, что я бездарность было особенно тяжело. Уставшая, я отправлялась умываться и спать, а мама садилась за работу.

Бывало, я психовала и забрасывала свою бестолковую магию, не понимая, почему я такая глупая, что не могу повторить элементарную тарелку с незамысловатым рисунком. Я убегала к нашей кобылке, чистила ее щеткой от пыли, кормила ворованной с кухни морковью, или гоняла по двору подрастающего лохматого пса. На душе становилось спокойнее, жаль, что на время.

Раз за разом после недолгой паузы и внимательно рассмотренных предметов, стоящих на столе, половник переворачивался над реальной посудиной. Густая каша неспешно попадала точно в цель, так же медленно портя мне настроение. Мясо мы почти не ели, каша или овощное рагу били основным нашим блюдом. Посуда, глиняные горшки и вазочки, детские игрушки хоть и неплохо продавались, но когда в семье маленький ребенок, а хозяйка дома очень привередлива к внешнему виду и прочей чепухе, то приходится тратить монеты на платья, пусть и простого кроя, заколки и иные атрибуты девичьего гардероба.

Бум.

Я уронила голову на стол. Я безнадежна! Ну что за несправедливость?! Яспер, вон, во всю магией балуется… и ведь получается! Его неизменно счастливое выражение лица – явное тому подтверждение. Я уложила голову на ухо и вонзилась взглядом в злосчастную тарелку. От отчаяния хотелось выть!

Катарина неодобрительно на меня посмотрела. Мама отставила кастрюлю с молочной кашей в сторону, опустила половник в таз и подсела ко мне.

– Милая, сколько раз мне повторять, что подобное поведение за столом недопустимо? – я шевелила губами, копируя Катарину, ей все равно не видно, густые медные пряди скрывали мое лицо.

– Попробуй отвлечься и создать… гребень, – неожиданно предложила она. Я удивленно вскинула брови.

Через мгновение передо мной лежал простой предмет из персикового дерева. Я подперла голову кулаком, создавая на щеке полукруглую складку, и принялась внимательно разглядывать принесенную вещь. Интересное задание, во всяком случае, что-то новенькое.

Наспех расправившись с едой, я поблагодарила за обед, и пока хозяйка дома мыла посуду, сосредоточенно воссоздавала гребень.

– Этот настоящий.

Как? Как она узнала? Я же четко-пречетко прорисовала каждую деталь, даже все зубцы пересчитала.

Это длилось бесконечно. От фраз: «этот», «это настоящий», «реальный» – тошнило, а аккуратный ухоженный пальчик раз за разом угадывал подделку и каждый раз я готова была его укусить.

– Я знаю, в чем твоя проблема, – спокойно сказала Катарина. Она присела напротив меня, легким движением расправила складки на юбке и улыбнулась. Я ждала, что сейчас мама решит все проблемы разом, объяснив причину моих неудач, но то, что я услышала, меня просто добило.

– Беспорядок! Да. Да, – утвердительно кивнула она на мой ошарашенный взгляд и развела в стороны руки, – он у тебя везде: в комнате, на кровати, в шкафу… даже твоя грядка заросла сорняками.

Я скривилась, и надо же было ей про нее вспомнить?! В отличие от Катарины я не питала нежных чувств к земле, не воспринимала ее как первичную материю, основу мира. Это просто грязь под ногами.

– Давай на время отложим тренировки и научимся следить за чистотой. Труд пойдет тебе на пользу! – подытожила мама.

Моя жизнь кончилась так и не успев начаться! Это был пожизненный приговор без права на помилование! Я и порядок… Я в порядке… Порядок во мне… Порядок на столе… Порядок в шкафу… Порядок в голове… Одним словом: порядок везде! До такого насилия над детской психикой не опустилась бы даже служба контроля!

Может, стоило им позволить себя забрать?

Однако Катарина была непреклонна и терпелива, а под толстым слоем горной породы выравниваются и разглаживаются даже самые капризные и несносные характеры. И то, что поначалу казалось нереальным, через несколько месяцев было уже сносным, а спустя полгода и вовсе вошло в привычку и воспринималось как должное. Да, гибкой я не была и изменить себя оказалось делом непростым.

Единственное, что мне доставляло невероятное удовольствие – это постоянные занятия рисованием и счет.

***

В восемь лет я нечаянно разбила глиняный горшок, над которым несколько вечеров трудилась Катарина, кропотливо выводя алые цветы и бутоны в роскошной зелени. Я стояла и смотрела на разбросанные по полу осколки. Это был конец. Я шумно выдохнула и подняла самый большой осколок. В скором времени за этим горшком должен прийти сосед.