И они поверят в обман (СИ) - Белая Рина. Страница 50

Мы остановились напротив забора с горбатыми камнями, облепленными белесой паутиной и разукрашенными пухом пернатых. Фиц легко коснулся моего лица. Отбросив сомнения и впервые поверив в нас, я подалась ему навстречу и…

– Солнце, где ты витаешь? Ты выпадаешь из образа.

Я мстительно прищурилась. Иллюзия кудрявых локонов рассыпалась, оставив пучок скрученных на затылке волос. Едва коснувшись изгиба моей шеи, Фиц распустил мне волосы, волнительно очертил ладонями плечи и прильнул к моим губам.

– Я не могу сосредоточиться на образе Роиль… Не могу… когда ты… так… целуешь… – роняя тихий стон, прошептала я.

– Назови мне свое имя, – глубокий вдох и Фицион посмотрел на меня так, будто одним словом я могла утолить его «жажду».

«Может быть, позже… когда я не буду проживать чужую жизнь», – мысленно пообещала я.

Прочитав в моем молчании ответ, Фиц с нежной грустью коснулся губами моей щеки. Нехотя отстранился и, сорвав с ветки финик, предложил его мне…

В холе женского общежития я лицом к лицу столкнулась с комендантшей. Старуха прожгла взглядом мои волосы, каскадом шелка спадающие на открытые для поцелуев плечи, утянутую корсетом талию, подол, сверкающий словно пена морская, после чего презрительно фыркнула. Вот вам и «здрасте»! Приветствие застряло у меня в горле.

Я с легкостью пересекла холл и словно лесная колдунья скрылась в темноте своего подвала. И пусть я была малость тяжеловата для туманного видения, однако Фиц все же правильно подметил…

– Может я и не достаточно колдунья, но таинственная – это точно!

***

– О! Слетелись, будто пчелы на мед! – буркнула я и недоверчиво принялась зачем-то разглядывать спины магов, отмечая их принадлежность к разным стихиям.

Внутренний двор академии напоминал гудящий улей: одни спорили во всеуслышание, другие шептались, заставляя меня напрягать слух… Оказалось, что приводить на поле боя мертвецов или другой материал строго запрещалось, но даже несмотря на запрет, у некроманта были все шансы на победу.

Предстоящую дуэль не обошел вниманием и профессорский состав. В толпе я различила лысый затылок профессора Хиддена, склонившегося к госпоже Шилле – профессору по предмету «Нематериальное начало», чье имя «само счастье и жизнелюбие». Ее насмешливое задание – взять интервью у призрака – я с легкостью смогу выполнить, воспользовавшись запретной литературой, но для начала хорошо бы протиснуться к Фициону! Но… не бросаться же в толпу с воплем: «пропустите меня, там мой парень!?»

Улыбаясь самой себе, я подбирала достойную возвышенность для обзора. Если составить компанию магу на постаменте из лабрадоритового камня с протянутой рукой, в которой покоился солнечно-лунный бинер, то слишком высок… риск исключения из академии. А вот покатая крыша псарни вполне даже сгодится.

Эх! Где наша не пропадала?!

Свидетелей моего подъема не было, если не брать во внимание серого кота с черными ушами, ошалело глазеющего на меня сверху вниз.

Я упрямо ползла по мшистому ковру, осознавая ненадежность разрушающейся от старости конструкции, мысленно рассуждая на тему той самой любви, во имя которой свершаются подвиги. Казалось, вот-вот и плоское покрытие под моим весом разойдется сетью трещин и я неминуемо рухну в пасть какого-нибудь голодного манула. Главное, чтобы не в гости к песику-коротышке, а то залижет до смерти!

– Вот ненормальная, нашла о чем думать?!

Боясь подползать к краю, я благоразумно уселась в метре от опасной зоны и обмотала вокруг ног раздувающийся от ветра подол оливкового платья.

– Ну что, лохматый, мы с тобой заняли самые козырные места, – подмигнула наблюдающему за мной коту.

– Выходит, на обед никто так и не пошел… – сказала я, рассматривая адептов, стесненных рамками внутреннего двора академии. Без стыда и совести девушки с последних рядов мостились на плечи парням и все с нетерпением ожидали начала боя.

Стоило мне звонко крикнуть: «Фиц!», как черноухий прянул с места и, обиженно округлив глаза, уселся подальше от «безумной фанатки».

Конечно же, Фиц меня не услышал.

Сетка с застывшими каплями серебра, развешанными словно роса на нитях паутины, «резала» две неподвижных фигуры бесконечностью линий. В отличие от некроманта, отдавшего предпочтение черному, блондинка явилась на дуэль как на свидание и в багровом брючном костюме выглядела вызывающе. Кричащий макияж, так напоминающий боевую раскраску, отвлекал внимание от цоизита – зеленого кристалла с рубиновыми, роняющими дрожащий свет искрами. Вначале Аливе казалась мне огненным восходом, бросающим вызов гнетущей тьме… но уже через мгновение ее образ бушевал кровавым закатом, исчезающим в мире забвения черной ночи…

Столь яркие видения отвлекли меня от Фициона, который неторопливым взглядом искал меня среди затихших в ожидании начала адептов. Желая помочь, я нарисовала перед его взором призрачную стрекозу, которая стрелкой метнулась влево и махнула вверх. Едва мы встретились взглядами, пространство взорвалось криками:

– Смотрите…

– Там, на крыше…

– Во дает!

Я вдавила голову в плечи. Разумнее было бы спуститься и затеряться в толпе, вот только стреноженная несчетным количеством взглядов, я не смогла даже пошевелиться. Чего нельзя было сказать про кота, который, обвившись хвостом, с интересом взирал на адептов.

На площадку поднялась старушка-лазар в черносливовой шляпке, пару столетий как вышедшей из моды, и с костлявой ящеркой, распластавшейся на кружеве воротника. Неожиданно громким голосом она поприветствовала дуэлянтов, завладев тем самым всеобщим вниманием:

– Кодексом академии «Плавучей горы» дуэлянтам разрешается использование огненной стихии и мертвого знания. По обоюдному согласию дуэлянтов запрещается рукопашный бой. Дуэль ограничена одной схваткой без перерывов. Напоминаю, что в случае смертельной опасности дуэль будет остановлена. Выступая от лица Суда Чести, заявляю, что все формальности, сопутствующие дуэли, были соблюдены.

Взявшая на себя обязанности куратора и беспристрастного судьи госпожа Маттер возвестила о начале поединка словами:

– Да прибудет с вами истинная сила!

Дуэлянты заняли свои места и в приветственном поклоне обменялись колючими взглядами.

Тонкое лезвие сверкнуло в руке некроманта. Порыв ветра сорвал с ладони рубиновые капли, но словно обжегшись, стряхнул ядовитую кровь наземь. Даже с моего расстояния было видно, как шевелятся губы Фица, произнося какое-то заклинание.

Лепестком пламени обернулась на ладони Аливе энергия огненного универсума. Огонь, рожденный губить в объятиях боли, вспыхнул и замкнулся. Словно подстегнутый всеобщим нетерпением, в коротком порыве ветра он сплелся в сферу и обрушился на некроманта.

Я подпрыгнула от страха, но вспомнив, что крыша подо мной разменяла четвертую сотню лет, с небывалой легкостью обуздала свои чувства.

Фиц выставил руку. Пульсар, призванный оплавить кожу, врезался в вязкое марево мертвой магии, которое под давлением чужеродной силы подернулось короткими всполохами, лишая огонь доступа кислорода.

Горящие астры расцвели на ладонях Аливе. Верными псами они лизали ее пальцы, кровавыми бликами отражаясь в глазах. Эти опасные цветы хоть и были подконтрольны, но выглядели далеко не стабильными. Они дышали злобой, жили ненавистью. Шипели и извивались, пока одна за другой не кинулись на Фициона. Выверенным движением, напоминающим элемент танца, Аливе запустила свои пульсары в неподвижно стоящего некроманта, с губ которого ветер срывал слова, холодом и болью окутывающие молодое и красивое тело соперницы.

Я затаила дыхание. Черноухий сосед напряженно дернул хвостом.

Вновь затуманилось призрачное марево, поглощая лишь одну астру.

Вторая астра зависла в воздухе, дразня алыми всполохами, смеясь и обещая спалить дотла. Коварная улыбка окрасила уста девушки, в тот же миг огненный цветок взорвался, проливая жар и ослепляя бесконтрольным всплеском энергии. Скрыв лицо за сгибом локтя, Фиц едва не пропустил следующую атаку. И прежде чем ему удалось перекрыть доступ воздуха к огню, рубиновые лепестки оплавили манжет, запечатлев горячий поцелуй на бледной коже.