Пико – Хрустальное Горлышко(Сказка) - Космин Николай Николаевич. Страница 1

Николай Космин

ПИКО — ХРУСТАЛЬНОЕ ГОРЛЫШКО

Сказка

Обращение к детям, а также к мамам, папам, бабушкам и дедушкам

Книга, которую вы только что открыли на первой странице, расскажет вам о необыкновенных приключениях маленького дрозденка по имени Пико — Хрустальное Горлышко, чье крохотное сердце вмещает столько Доброты, что способно изменять лики стран и континентов. После такого многообещающего заявления мне понятно ваше желание поскорее отправиться в королевство Врунглупию, родину нашего удивительного героя. Но прежде позвольте поведать вам предысторию появления этих чудесных повествований и представить истинного автора книги. Ибо принадлежит она, увы, не моему перу. Что же касается моего участия, то оно заключается в простом пересказе услышанного, что является, на мой взгляд, не чем иным, как Божьей милостью. Именно по Божьей милости я имел честь свести знакомство с выдающимся ученым мужем, знатоком оккультных наук, летописцем, путешественником, ботаником… знания которого превышают объемы многих энциклопедий. Господин магистр и есть подлинный автор историй о Пико.

Так вот! Однажды, в обычный сентябрьский день я вышел из дому, чтобы отнести в прачечную белье. Представьте себе мое изумление, когда, открыв двери прачечной, я увидел, что это вовсе не то заведение, услугами которого я пользуюсь вот уже добрый десяток лет. Перед моими глазами предстал… Что бы вы думали? Самый что ни на есть магазин птиц! На жердочках — в маленьких и больших клетках, умащивая свои душки, — на разные голоса упоительно заливались певчие птицы. Кого здесь только не было!? И красноголовые щеглы, и веселые чижики с раздувающимися зелеными грудками, и испанские тембрадос, и чопорные немецкие роллеры, всех и не перечислить! А напротив певцов, внутри подвешенных к потолку колец, важно восседали сенегальские попугаи. Они, словно зрители на концерте, что-то одобрительно выкрикивали на чужом для меня языке.

Вдруг, откуда ни возьмись, точно из-под земли, вынырнул продавец — лысый и чрезмерно вежливый человек во фраке. Он поднял вверх руку в белоснежном манжете и, странное дело, все птицы разом умолкли. И я не могу с уверенностью сказать, что в его руке не было дирижерской палочки.

— О-о-о! Мы знали, дорогой Николай Николаевич, что ваше великодушие позволит переступить обиду, связанную с задержкой заказа, — заявил продавец бархатным голоском, обращаясь ко мне. Его дружелюбный жест явно приглашал меня войти в помещение. — Но все ваши волнения теперь позади… — продолжал он, закатывая свои фиалковые глаза, что помешало ему приметить, как я трижды ущипнул себя за ухо. — Сейчас я сниму платок и вы увидите, какой это великолепный экземпляр!

Только теперь я обратил внимание на небольшой деревянный подиум, на котором в одиночестве, в центре зала, стояла птичья клетка. Она была покрыта черным с золотыми кистями платком.

— Вот он! — воскликнул лысый продавец с непонятным энтузиазмом и ловко смахнул платок с верха клетки.

В клетке, нахохлившись, на замшелом пенечке сидел певчий дрозд. Ах! Каким же надменным взглядом он окинул меня! Какое презрение к продавцу угадывалось в извороте его маленькой головы! Я бы нисколько не удивился, если бы на этой голове вдруг обнаружилась золотая королевская корона. И, забегая вперед, скажу, что это мое первое впечатление вскоре было подтверждено самим виновником моих размышлений.

— По-моему, он никудышный певец, — пробормотал я, обходя клетку, как бы прикидывая, а стоит ли «этот экземпляр», — так выразился продавец, — тех денег, которые, возможно, с меня потребуют.

— Что вы? Что вы? — всплеснул своими сухими ладошками господин во фраке. — Вы лицезреете настоящего маэстро!

Он щелкнул пальцами и дрозд тотчас встрепенулся и запел. Надо сказать, что в первую минуту меня неприятно поразил этот мгновенный переход от презрения к нескрываемой подобострастности, с которой пернатый вельможа поспешил выполнить приказ. Но когда я услышал его божественный тенор и что именно дрозд взялся исполнить, мое огорчение растаяло как дым, и я был вынужден признать справедливость слов господина во фраке.

Гениальная птица пела не что иное, как пасторальную серенаду из оперы Моцарта «Асканий в Альбе»! Сложнейшую партию редко исполняемого произведения. Да! Передо мной был настоящий маэстро!

— Довольно, довольно, — прервал через некоторое время певца лысый господин и, повернув свою мумиевидную голову ко мне, спросил: — Так как, уважаемый, берете?

— Беру! — отвергая всякие сомнения, сказал я продавцу. — Сколько я вам должен за эту чудесную птицу?

— Не извольте беспокоиться. Та сумма, которую вы уплатили в прошлый раз, когда оформляли заказ, вполне нас устраивает…

— Но… — я хотел было объяснить чудаковатому незнакомцу, что я прежде никогда не бывал в его магазине и, стало быть, не мог оформлять заказ, как наткнулся на предостерегающий взгляд несомненно владеющего ситуацией маэстро.

— Как же, как же! Вам, очевидно, не понравилась конструкция клетки, — воспринял по-своему мое молчание услужливый господин и, напихав в щеки «хохотушки», рассыпался комплиментами. — Какая изысканная требовательность! Какая прелестная утонченность, простите за грубое слово, палача! Ведь вы купили дрозда, чтобы сделать из него чучело, и, казалось бы, чтобы доставить его домой, подойдет любая клеть! О! Я ошибался! Вы эстет! Я просто в восхищении!

Предположения этого подозрительно льстивого продавца весьма озадачили, и лишь молчаливые указания моего друга, какового я уже видел в маэстро, уберегли меня от опрометчивых заявлений.

— Что ж, ваша правда, — сказал я, любуясь своим хладнокровием и снимая клетку с подиума. — Моя привередливость известна всем. Позвольте откланяться…

— Вот и ладненько. Рад, чрезвычайно рад был оказать услугу столь искусному изготовителю чучел. Мое почтение. В любое время мой магазин открыт для вас, — залепетал, благоговейно жмурясь, словоохотливый продавец, и я с облегчением шагнул в двери.

— Ну, а теперь пришла пора объясниться, — сказал я, сгорая от любопытства, когда через десять минут переступил порог квартиры и, поставив на журнальный столик клетку, откинулся в кресле, готовясь выслушать попавшего, в чем я был совершенно уверен, в беду маэстро. И тут я получил щелчок по носу.

— Мне не хотелось бы унизиться до столь малоприятного замечания, молодой человек, но я обязан напомнить вам, что бестактно требовать у визави каких-либо объяснений, не представившись, — высокомерно заявил неблагодарный дрозд, прохаживаясь по дну клетки омерзительно спокойной походкой.

— Ради Бога извините, дорогой маэстро, — сказал я, стараясь скрыть смущение, и, встав и по-старомодному склонив голову, представился: — Николай Николаевич. Историк.

Дрозд раскрыл клюв и снова его закрыл, желая, очевидно, в полной мере насладиться моим покаянием.

— Что ж, я сокращу церемонию, насколько это возможно, — наконец произнес он с неописуемым достоинством и назвал незнакомое мне имя. Одни только звуки, из которых оно слагалось, поселили в моей душе священный трепет.