Мы ничего им не должны! (СИ) - Иванов Петр Иванович. Страница 47

Несмотря на бесспорные и убедительные вроде доказательства смутное подозрение у лейтенанта осталось, как бы залетные добры молодцы не присвоили себе и денежки вознаграждения и военных лошадок. За долгие годы службы в кавалерии он уже не раз сталкивался с жуликами и конокрадами всех мыслимых мастей, а его нынешние подчиненные так и вовсе представляли собой великолепную коллекцию подонков общества. Поэтому красавчик-офицер немного подумал, поморщил умный лоб и принял нужное и разумное решение.

– Сержант Волёдиджёвски, возьмите своего как его… запамятовал – рядового Збышека и отправляетесь вместе с этими людьми в город. Заодно соблаговолите получить там, в мэрии билеты на постой для нашего эскадрона. Приказ понятен?

– Так точно ваше благородие! – молодцевато и нарочитой придурью, гаркнул сержант-поляк, несколько минут назад высокомерно обозвавший "этих людей" быдлом. Похоже, что и о своем командире он был не самого высокого мнения.

– Да гляди, чтобы все было ладом, а не как в прошлый раз получилось, когда нам отвели каменный сарай на кладбище. Смотри сержант, коли узнаю, что берешь взятки от горожан – галун долой!

Таким образом, путешественников насильно снабдили весьма и весьма нежелательными попутчиками, которые по замыслу лейтенанта должны были проследить за тем, чтоб казенное имущество попало по назначению. По идее ничего страшного не произошло, за вычетом того обстоятельства, что отдавать так быстро лошадей Фигнер не собирался, город он предполагал обойти по окраинам и двигаться верхом дальше, а теперь придется заехать туда, сдать четвероногую добычу взятую у Фушона, а далее топать пешком, как собственно передвигались и раньше.

– Ладно, попробуем в таком разе пристроится на дилижанс, может быть места на империале для нас найдутся. – шепнул он Сашке, но не получилось, судьба снова распорядилась иначе, по своему хитрому и никому не известному заранее плану.

Между тем, пока они ехали, уланы-квартирьеры не молчали, а вовсю обсуждали грядущие перспективы. Оба воина были уже не первый месяц на мели и сильно возмущались тем обстоятельством, что во Франции приходится жить исключительно на одно жалованье, которое уже давно проиграно в карты на полгода вперед. Все, что удается взять на разбойниках, полностью отбирает казна, а местных жителей пощипать не дают под страхом сурового наказания. Вот в Испании, другое дело – там разрешали делать все, что душе угодно и даже больше, жаль только что, местные аборигены "освободителей" не любили и пленных обычно не брали. Польские ландскнехты по всем признакам уже давно страдали от хронического безденежья, обычного для всех представителей этой профессии, и настойчиво искали выход из создавшегося финансового кризиса. Знакомое и понятное Сашке состояние, в провинции тогда и у него частенько было "денег мало длинный шмель – ты в кибитку не ходи", а иногда хочется и выпивки, да тот тут говорить – и женщину тоже. Выход господа уланы нашли быстро, при этом не прошло и получаса, как расстались с эскадроном, резво упылившим по имперскому шоссе на запад.

– Послушай земляк! Давай убьем этих бл…х хлопов, а лошадей ихних загоним барышникам, вот и деньги. У меня на примете один знакомый жид в предместье, скупает краденных коней задорого. – откровенно предложил сержанту Збышек. "Паны" особо не стеснялись присутствием посторонних слушателей, переговаривались громко – считая, что польский язык их попутчикам не понятен, а может и не считали нужным таится от какого-то убогого "быдла".

– Никак нельзя, здесь тебе не Испания, могут и на шибеницу отправить. – возразил сержант, но по лицу было видно, что идея его заинтересовала. Збышек продолжил уламывать земляка, упирая на то обстоятельство, что свидетелей преступления нет, и впредь не будет, а командир приказал им сопровождать перегонщиков только до города, дальше у них свои задачи. Так получается, что не сможет к ним придраться начальство, даже если очень захочет: не было ведь прямого приказа привести и сдать перегонщиков вместе с лошадьми в префектуру. Не додумал немного обычно предусмотрительный на такие мелочи лейтенант, а значит не грех и воспользоваться открывшейся возможностью.

– Да кто к бисовой матери дознается? За тридцать верст до города свернем на старый, малоезженый шлях, как бы путь спрямить, пообедаем в лесу и опосля убьем этих бродяг. – продолжил убежать приятеля Збышек, постепенно завоевывая его доверие, – Смотри, какие у них торбы с собой, сразу видать – мазурики, никак набрали где-то чужого добра. А где нам еще денег взять, разве того русского офицера с денщиком евоным сыскать, за поимку коих 100 тысяч золотом сулят.

– Рубить их хлопотно и опасно, кабы не обвинили потом нас, а пальбу могут услышать проезжие… – продолжал колебаться второй поляк, но чаша весов уже заметно клонилась в одну сторону.

– Брось, на шум никто не прибежит, дурных нема. Лошади под ними знатные, у младшего офицерская, кровная английская кобылка без пороку, нам таких не дают, не меньше тысячи франков на круг выйдет!

Сержант возразил, что ни один нормальный перекупщик, а тем более еврей, столько не даст, даже за чистокровного "араба" без пороков. Барышники-лихоимцы обычно предлагают не более 800–900 франков за краденую лошадь, однако была еще и нормандка "немца", как между собой уланы сразу окрестили Сашку. В сумме получалось очень даже неплохо, можно полностью рассчитаться с долгами и останется на выпивку и на оплату услуг гулящих девок не самого низкого сорта.

– Пся крев… Збышек ты змей-искуситель, договорились… после обеда мы хлопов прикончим. Застрелим, и поди докажи, что сие не шуаны сотворили. – цинично и по-деловому подвел итог деловых подсчетов сержант, и добавил чуть позднее приятелю, – Но с жидом-барышником будешь сам рядится, меня не впутывай, ничего не знаю и не ведаю!

Александр с большим трудом подавил искушение достать из наплечной кобуры ТТ и прямо тут же на месте и разделаться с наглыми мародерами, польский язык он достаточно хорошо освоил за время службы и содержание переговоров попутчиков для него не было тайной за семью замками. Но командир – Фигнер упрямо сохранял олимпийское спокойствие, а значит, время для разборок еще не наступило. Между тем спутники-поляки наконец приняв решение успокоились, и стали живо обсуждать различные мелкие подробности, делить шкуру не убитого пока медведя. Збышек все больше прикидывал, кого из местных городских проституток стоит "осчастливить" предстоящим визитом, а его напарник напротив уже смаковал детали предстоящего кровавого "дела":

– Мне друг так без затей хлопов резать скучно, никакой радости, мало ли я быдла порубил. Выхолостить их, к примеру, как герильясов тех проклятых испанских, живот распороть, абы кишки вывалились, пускай потом сами умоляют добить!

– Не дури сержант, нам ведь с тобой только ливры нужны. Я бы и греха на душу лишний раз не взял, да ведь обязательно донесут до префекта суки. А делится деньгами с ними я брат не хочу. – весьма сдержанно и даже "гуманно" попытался урезонить своего разошедшегося приятеля Збышек.

Так вот и ехали вчетвером и час и два, с виду мирно и заодно исподволь "ножи друг на друга точили". Уланы предавались этому увлекательному занятию явно, полагая, что французы их не понимают и ни в чем не заподозрили, а Фигнер с Сашкой тайно – обмениваясь лишь взглядами, с виду все выглядело мирно и пристойно, однако рано или поздно обстановка должна была взорваться кровавой стычкой. Долгожданная развилка, сержант всех заворачивает на проселок, якобы для того чтоб выгадать лишних пять-шесть километров. События пока развиваются в точности, как они сговорились с предприимчивым Збышком, а значит, теперь иного выбора уже нет. Спустились с мощеного камнем прекрасного шоссе на узкую дорожку четверо всадников, а по ней до города суждено добраться только двоим из них, но пока неизвестно будут ли это уланы в пропитанных пылью синих мундирах или их спутники в серых рабочих блузах сезонников-пролетариев…