Мы ничего им не должны! (СИ) - Иванов Петр Иванович. Страница 73

– Ты брат почто французика зазря обидел, а?

– Так это он того… снег… Она, девчонка заорала… – попытался неловко оправдаться Сашка.

– А мимо девки ты уже спокойно пройти не можешь и не покрасоватся? Обязательно надо было французику в рыло дать? – выдал Самойлович и тут оба рассмеялись, сказанное можно было с успехом отнести и самому Фигнеру. Что поделать – эпоха такая, люди привыкли брать от жизни все до конца, даже находясь на секретном задании в глубоком тылу противника. Хорошо, что хоть полиция еще не поднялась на должный уровень, а контрразведки нет и в помине.

Поржали вволю напугав одинокую ворону на дереве напротив, тут стеснятся и оглядываться не надо, рядом в изрядно загаженном людьми лесу ни души. Нервы успокоили, хорошая такая разрядка, душевная. В принципе вышло ведь не так уж и плохо, в очередной раз им крупно повезло. Вовремя обнаружили слежку, пусть и случайно, можно сказать, что по глупости, зато потом качественно "обрубили хвост". Оружие, снаряжение, деньги и главное – свобода, пока все при них, никто не отнял.

– Давай вспоминай, что оставили на старой квартире. Нам путь туда теперь заказан, может уж засада там поджидает. Бумаги, записи какие там часом не посеял? – насел на компаньона Фигнер, одновременно производя ревизию захваченных с собой вещей. При переезде они хотели перенести все свое имущество за две ходки, а вот теперь не выйдет. Да и на на новое, снятое на днях место жительства теперь перебираться рискованно.

– Так ты же блокнот у меня отобрал еще в России! – напомнил Фигнеру Сашка.

– Верно, так что осталось? Спиртовка, жаровня, лампа, одеяла, белье, еще чего из носильных вещей немного. К черту, купим новое, мне казенных денег не жалко ни чуть. Следов бы заметных, да улик для ведомства батюшки Фуше не оставить.

– Послушай, а у них часом для таких случаев в криминальной полиции собаки-ищейки, способные по следу ходить, не заведены? – вдруг кольнула шилом Сашку неприятная мысль и он тут же поспешил поделится опасениями с Фигнером. Так они условились, если есть чего – выкладывай сразу на общее обсуждение, не держи под спудом, иначе может выйти плохо.

– Да вроде нет, по крайней мере… когда я последний раз в Париже бывал, то не углядел. Но ведь могут и у кого из охотников занять по нужде. Постой, у нас же банка заготовлена с этой как его "кайенской смесью?" А ну давай ищи быстрее, надо хоть здесь след присыпать и чуток на одежду.

Слава богу, жестянка оказалась там, где ей быть и положено – в тайнике-контейнере. Александр попробовал ничтожную часть состава на вкус и остался доволен, не выдохлась – жгет адски, просто напалмом, собачкам остается только посочувствовать. Вряд что-то унюхают после такой обработки, да и далеко они отбежали от места драки, столько улиц прошли – не факт, что даже искусная ищейка сможет взять их след по оставленной на старой квартире одежде и прочему барахлу.

– С жильем все ясно, придется перебраться в другое предместье и вести себя скромнее, в кабаки и кофейни теперь ни ногой. – подвел краткий итог размышлений Фигнер, – Но сперва надо избавится от сего чудного предмета! Почитай готовый приговор с собой таскаем, лучше улики для полиции и измыслить трудно? Место для тайника я присмотрел по дороге, еще когда в Париж шли.

При этом он нежно погладил ладонью облицованный пластиком под дерево бок титанового контейнера, их главной драгоценности, и похоже, что и главной опасности в данный момент. И в самом деле в провинции еще куда ни шло, но в Париже такая внушительная "коробочка" постоянно привлекала ненужное внимание. Не исключено, что полицейский в штатском за ними и увязался, приметив у клошаров некий странный предмет, может быть страж порядка предположил, что пролетарии где-то что-то стащили. Позднее, побывав в качестве "бродячего" слесаря из разряда "лужу-паяю-починяю" в более-менее приличных домах у местных обывателей Сашка приметил, что их "доска" прямо так один в один совпадает со стандартным футляром для хранения столового серебра, разница в размерах почти на глаз не ощутимая.

– Сегодня переночуем прямо в лесу, костер разведем. Но сперва – тайник! Да не кривись, ведаю, что не лето, холодно, но не первый раз, потерпим. – продолжил отец-командир, попутно перечисляя мероприятия, которые стоило еще проделать и в самом конце прибавил, – Бумаги нам придется сменить. Опять тебя из немцев в дураки произвожу, на сей раз навсегда. Сам виноват, да и других паспортов у меня более нет.

Старые паспорта и рабочие книжки пойдут на растопку костра, они уже "засвечены" и пользоваться далее такими сомнительными документами нельзя. Специфика того времени, отсутствие фотокарточки и слабая степень защиты сильно облегчает жизнь разного рода мошенникам, или лицам, скрывающимися от бдительного ока властей. Лишь бы возраст и указанные приметы более-менее совпадали. Фигнера, кто-то их хороших знакомых, в свое время снабдил целой стопкой такой макулатуры и особых трудностей они не испытывали, благо простолюдину не нужны рекомендательные письма, подорожные, разного рода свидетельства и прочее, хватает самого минимального набора из паспорта и рабочей книжки.

Единственный жалкий трофей последней стычки ухитрился подобрать Фигнер, перед тем как они кинулись удирать и теперь, вспомнив про свою "добычу", отдал Сашке для осмотра и оценки, может сгодится на что? Сначала тот предположил, что массивную трость прежний владелец намеревался использовать в качестве дубины. Но что это? Резная рукоятка с головой оленя прокручивается против часовой стрелки, сухой щелчок, сработал запор… оказывается с "секретом" палочка – в ней скрыт кинжал, лезвие в полторы ладони длиной. Однако интересные штучки с собой здесь местные мажоры таскают, надо будет впредь иметь ввиду.

– Сталь то хоть ничего? Никак булат по виду?

– Да нет, травленное кислотой железо, дешевая подделка, даже отшлифовать поленились толком.

Палку-ножны выкинули, а "ножик булатный" решили оставить себе, сгодится для резки хлеба, мяса, овощей и прочих вполне мирных целей…

Голова болела дико, невыносимо, нет просто такое ощущение, что на него рухнул собор Нотр-Дам со всеми своими мраморными чертями, демонами и прочей нечистью, а во рту мерзкий металлический привкус крови, его собственной крови… Жавер с трудом открыл тяжелые, точно мельничный жернов к каждому привесили, опухшие веки и снова закрыл, все равно смотреть было не на что. Русские исчезли бесследно… нет никого, только камни мостовой перед глазами, почти у самого носа. Он их упустил, а с ними и верные сто тысяч франков премии, что сами шли прямо в руки… может быть последний шанс в его жизни, лучше бы уж сдохнуть в самом деле, чем такой позорный провал. Хорошо хоть бывшие сослуживцы его в таком беспомощном состоянии не видят. Как он только купился на такую дешевую и тупую провокацию? Почему в ослеплении, движимый благородным долгом полицейского, он напрочь забыл о главном противнике и кинулся на второстепенного – его сообщника, ну почему? Ведь читал же он рассылаемую ведомством Фуше секретную сводку, а там на каждой странице по два-три раза упоминается: "опасен", "особо опасен", "проявлять предельную осторожность" и так далее, а нет, сглупил на старости лет… На бумаге это одно, но когда враг выглядит с виду юнцом лет 15-16-ти, да еще щуплой наружности, бдительность поневоле притупляется. Как только это русский черт сумел столь значительно занизить себе возраст почти на целых 10 лет? Обычно преступники желая быть неопознанными поступают наоборот, добавляют себе десяток, а то добрых двадцать-тридцать, благо изобразить морщины и седину не так уж и трудно при некотором желании. В его богатой розыскной практике такого раньше никогда не было… уникальный случай.

– Господин полицейский, господин полицейский, вот ваша дубинка… – тормошит его за рукав кто-то совершенно незнакомый, а голос испуганный и заискивающий, значит вину свою чувствует мерзавец.