Мы ничего им не должны! (СИ) - Иванов Петр Иванович. Страница 82

Легкий тычок вывел нашего современника из состояния приятной нирваны, это Самойлович, устроившийся на сидении напротив наконец про него вспомнил.

– Ишь барином развалился! Какие мысли будут по делу? – последовал вопрос, судя по всему отец-командир уже решил, что с "предметом изучения" за полторы недели они ознакомились вполне достаточно и пора делать определенный выводы.

– А никаких! – вздохнул Сашка и снова закрыл глаза, – В этой коробченке я его достать выстрелом из карабина не смогу. Наугад бить бессмысленно, здесь шесть "сидячих" мест как и угадать, где он соизволит расположится?

– Гранату в эскорт кинуть, тогда может быть остановится и выйдет посмотреть, что случилось? – предположил напарник, вспомнив рассказы Сашки и покушении народовольцев на царя-освободителя, – Тут ты ег голубчика и снимешь?

– В 1800-м году, ну тогда с Кадудалем ведь не вылез, а рвануло куда как сильнее.

– Да верно…

Как и предполагал Александр никакой брони на дорожной карете Бонапарта не было и в помине. Конструкция экипажа была усилена лишь листами обычного тонкого кровельного железа. Они незаметно позаимствовали из мастерской один такой лист и постреляли из пистолета и револьвера по нему за городом. С двадцати шагов подобная "защита" не останавливала даже обычные мягкие свинцовые пули, а ТТ и вовсе ее игнорировал, оставляя на кровельном железе небольшие аккуратные отверстия. Только пакет подобных пластин мог бы выступить в роли брони, но в этом случае вес экипажа будет уж совсем запредельным, да и судя по опросу рабочих и мастеров "Франсуа Нике и сыновья", главный заказчик – Бони не заморачивался такими извращенными изысками. Ценил император Франции не только комфорт, но и быструю езду, вот и приходилось поневоле жертвовать безопасностью.

– А ежели к примеру, гранату под эту тарантайку закинуть? – после некоторого, недолгого раздумья предложил Самойлович, – Может осколками снизу нашего черта и насмерть посечет?

– Вряд ли, опять же днище они как раз и усилили железом. Вспомни, что нам Шарль, старший мастер, намедни рассказывал. – вовремя отрезвил зарвавшегося было Фигнера Александр. Действительно, в этом случае что-то гарантировать было невозможно, может быть "он" пострадает, а может просто отделается легким испугом.

– Тогда надлежит использовать их все скопом, сделаем связку дабы усилить действие! – сразу же предложил тот, идея очевидная даже для начала 19-го века, именно так и боролись когда-то с бронетехникой в первую мировую войну.

– Не выйдет, одна обязательно сработает раньше других и выкинет остальные прямо на нас или, не дай бог, в толпу зевак улетят… Такого варианта развития событий они рассчитывали избежать, поэтому обсуждение чуть было не зашло в тупик. Перерыв тем временем подходил к концу и Сашка собирался было уже идти обратно к своего верстаку, как на соратника вдруг да снизошло очередное озарение.

– Окно!!! Да окно экипажа… надобно разбить выстрелом и забросить гранату внутрь кареты. Обмануть конвой и подобраться поближе – на расстояние броска.

– Сойдет пожалуй, за неимением лучшего. – согласился Александр с данным предложением.

Такое решение давало высокие шансы на достижение успеха, особенно если учесть плачевное состояние медицины того времени. Даже император в этом случае имел шансов выжить не более, чем простой солдат, попавший под разрыв бомбы или гранаты. На этом месте импровизированное совещание пришлось срочно прервать, прибежал по их душу подмастерье – хозяин требовал приступить к работе, время обеденного отдыха давно вышло. Порядки в "образцовом" каретно-экипажном заведении, надо сказать, царили весьма своеобразные, если слово "порядок" вообще здесь применимо. По крайней мере у Александра сложилось впечатление, что никто кроме его с Фигнером и нескольких подростков-учеников по настоящему и не работал, возможно они как раз попали на неделю после праздников? Стоит мастеру отлучится на пару минут, как смотришь – народ и разбежался кто куда, один работник вышел покурить, другой побежал в кабачок промочить горло вином, третий и вовсе исчез бесследно, а четвертый который день с утра отсутствует – ушел в запой.

– У нас в России на казенных мануфактурах и заводах тоже самое почитай. Коли труд не сдельно оплачивают, так мастеровщина и бьет баклуши весь день. – поспешил объяснить Фигнер, увидев недоумение напарника, он был знаком не по наслышке с порядками к российской промышленности, – Ну да нам сие безобразие на руку… Пора отсюда уходить, я к вечеру затею драку с кем-нибудь и нас выставят прочь.

С оплатой дело обстояло примерно так же как и с работой, ее надо было еще "истребовать" и тут уже основную роль играли личные отношения с начальством. Как и следовало ожидать ни единого су они с Самойловичем не заработали, ну да и черт с ним, не ради денег ведь старались. В качестве компенсации они прихватили "на память" кое-какой столярный и слесарный инструмент, благо контроль и учет на предприятии почти не велся, тут вообще царил редкостный бардак. Не то, что бы Сашка был по натуре такой мелочный и жадный, но наличие собственного "инвентаря" существенно расширяло их возможности по части разведки. Теперь можно было под предлогом "лужу, паяю, починяю… и прочее" смело ломится в любую частную квартиру, подыскивая подходящую позицию для охоты на "красного зверя". Просто так, с голыми руками, как они быстро выяснили на собственном опыте, ходить по частным домам явно не стоило, поскольку обычно таких "визитеров" дальше порога не пускали. Да и с точки зрения полиции кустарь-одиночка выглядит куда как менее подозрительным в отличие от обычного парижского пролетария.

Сердце стучит бешено, как сошедший с ума метроном, легкие просто разрываются на части от недостатка воздуха – тоннель дождевой канализации, где и выпрямится в полный пост невозможно – не самое лучшее место для забега на время, но выбирать не приходится. Кто сказал, что время – деньги, нет здесь ставки другие, и утекающие секунды не измерить в золотом эквиваленте… время – жизнь. Оглядываться некогда, но Александр знает, что далеко позади, прыгнувший вслед за ним в темную дыру тоннеля, конный егерь из эскорта Наполеона вскидывает тяжелый кавалерийский пистолет и пытается прицелится. Чуть промедлишь и тяжелый свинцовый шарик отправится в полет, а промахнутся трудно, длинная прямая галерея шириной чуть более 80 сантиметров и высотой местами менее метра, не оставляет живой мишени ни единого шанса и только в быстроте ног – спасение. Удар в стену, грудью и отчасти лицом – ура, смертельно опасный прямолинейный участок закончился, теперь последует поворот налево и запоздавший выстрел врага пропадет даром, свинцовая пуля лишь размажется об известняковую стенку. Еще двадцать шагов на ощупь, не видно ни зги, наконец долгожданный камень-ступенька, прыжок вправо-вверх и вот уже Сашка проваливается в совершенно другую подземную "сеть" – в этом месте они случайно обнаружили вход в парижские катакомбы. Полдела сделано и погоня, если таковая и будет теперь неизбежно проскочит мимо, запутается в хитросплетениях дождевой канализации, проходящей под городскими улицами, Александра и его соратника им там не найти, а вот различно мусора и дохлых, да и живых крыс – сколько угодно. Еще несколько минут бега по бывшей каменоломне, где дышать все же чуть легче, чем в канализации и вот долгожданная цель – берег Сены, куда выходит подземная выработка… Видимо в этом месте в далекие времена каменные блоки выгружали на различные плавсредства для дальнейшей транспортировки к потребителю.

– Три минуты и сорок семь секунд! – звонко щелкнул где-то за спиной секундомером невидимый Фигнер, – В этот раз уже получше у тебя вышло. А то в первых раз ты едва в пять минут управился.

Александр хотел было, что-то нецензурное сказать по этому поводу, но совершенно не было сил, весь выложился до конца, осталось только жадно вдыхать свежий воздух, да любоваться на проплывающие по реке разнообразные уродливые посудины, навигация на Сене открыта круглый год. Идею использовать для эвакуации с места покушения подземные коммуникации подсказал Самойловичу он, до этого несколько раз пытались они "отработать" отход по поверхности, выходило на редкость плохо, можно даже сказать – "провально". Из пяти пробных попыток в двух случаях они наткнулись на полицейские и военные патрули, которые в другой ситуации обязательно задержали бы бегущих с места взрыва подозрительных субъектов. Еще в двух тренировках возникли различные непредвиденные препятствия и в последней, когда решили для конспирации разделится – Александр самым банальным образом заблудился среди хитросплетения незнакомых улиц и переулков. До вечера он плутал по различным парижским кварталам, пока наконец, уже в полной темноте, случайно не вышел к назначенной точке сбора в одном из предместий. Между тем их так называемое "бегство" или точнее – отход, эвакуация, очень важный элемент предстоящей акции по устранению императора Франции. Кто бы там его впоследствии не заменил, преемнику надо обязательно оставить возможность "сохранить лицо". Никакого "российского следа" в покушении на Бонапарта остаться не должно, даже малейшие намеки следует напрочь исключить. Только в этом случаем можно более-менее гарантировать отсутствие печально известной "грозы 12-го года", иначе война все же состоится, пусть и без знаменитого полководца-императора. Так все и было изначально задумано, поэтому ни один из участников покушения, а равно и различные улики однозначно указывающие на российское происхождение террористов, в руки полиции попасть не должны ни в коем случае. Иначе провал – все труды впустую и тогда войны 1812 года не избежать. Согласно замыслу военного министра российской империи генерала Бакрлая-де-Толли, покушение французские власти должны однозначно отнести на счет своих же роялистов, неоднократно уже и ранее пытавшихся убить Наполеона.