Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович. Страница 20

Холодный осенний ветер врывается незваным гостем сквозь многочисленные щели старого барака, заменяя отсутствующую вентиляцию. Александр давно уже привык, адаптировался к такому микроклимату, иначе тут в казарме не продохнуть, такая удушливая атмосфера стоит от сырых мундиров, шинелей, сапог и сушащихся тут же под потолком многочисленных портянок. Гораздо больше раздражала протекающая крыша, как раз над ним сейчас капает, холодные капли осеннего дождя разбудили его задолго до рассвета. Сегодня особый день – пятница, и ему предстоит убить, пусть паршивого, но все-таки человека, так обстоятельства сложились, снова судьба по непонятной причине выбрала его, одного из многих. В тот прошлый понедельник они так и не сумели найти добровольца, желающих не нашлось, поэтому кинули жребий, разбились на группы или местному "артели" и тянули соломинку, Александру выпала короткая и он вошел в двадцатку претендентов, но впереди еще второй тур, неужели еще и здесь не повезет? Потными пальцами он медленно вытягивает стебель соломы из кулака фельдфебеля, сантиметр, еще сантиметр неужели… нет, слава богу, попалась на это раз длинная соломинка! Жребий выпал молодому пареньку рядом справа, тот сплюнул в сердцах на грязный пол и только перекрестился, более никак не выразив свое отношения к происходящему действию.

 – Братцы я чаво кажу!  – фельдфебель Матвей, единственный в батальоне старый солдат, главный местный авторитет, подвел итог "голосования"  – Двоих надоть выбрать, а не единого! Тута кабы рука с непривычки не дрогнула, и тады усе впустую сгинет.

 – Верно, пущай они еще раз жребию тянут!  – взорвался криками барак,  – Чего камедь ломать! Пущай еще раз!

Что поделать, и Сашка еще снова тянет и опять везение – длинная выпала, вторым "киллером" становится пожилой уже мужик за сорок пять, непонятно как его только в рекруты сгребли. На него просто жалко смотреть – совсем раскис, того и гляди заплачет.

 – Братцы, пожалейте душу христианскую, у меня дома ведь жонка и детишков трое осталось!  – фельдфебель пытается отстранится, но новый "кандидат" уже упал на колени и мертвой хваткой вцепился ему в полу шинели,  – Помилосердствуете братцы, Христа ради не губите! Ы-ы-ы…

Ясное дело этот слюнтяй никуда ни годиться, такой не сможет нанести точный и смертельный удар, Матвей брезгливо отпихивает ногой плачущего мужика и пристально всматривается в лица оставшихся после жребия 18-ти солдат, среди них он них должен найти замену этому сукину сыну. Ему вообще нельзя доверять такое дело, как бы не сдал от страха всех Немцу. Взгляд его точно прощупывает возможных кандидатов и невольно цепляется за одного… тот парень и на вид крепче и почти на голову выше всех остальных.

 – Кто взамен пойдет?  – и опять тишина, шумели сегодня много, но когда дошли до дела, то оказалось, что желающих рисковать своей шкурой нет. Фельдфебель думал недолго, на войне ему уже доводилось однажды делать подобный выбор.  – Ну коли охотников добром нет, не обессудьте братцы скоко можно солому ломать, назначу сам… Вот ты будешь!

И надо же такому случится, выбор падает на Александра, не повезло, сегодня явно его лимит везения исчерпан. На том они тогда и порешили, и вот сегодня утром срок настал. Он хотел было еще немного подремать, свернувшись под серым колючим, но теплым сукном шинели, одеял в казарме понятное дело в этой реальности не было и в помине. Даже байка такая ходила, впоследствии увековеченная в литературе:

 – Солдатик, ты на чем спишь?

 – На шинели.

 – А укрылся чем?

 – Шинелью.

 – А в головах у тебя что?

 – Шинель.

 – Дай мне одну, я замерз.

 – Да у меня всего одна!

Одно слово он в сказку попал, есть такая народная, там солдат глупому барину продает некое универсальное средство и одежда и перина и подушка одновременно, узнать бы в самом деле продал или это так выдумка… Но нет не удается провалится в сладкое забытые сна, неугомонный фельдфебель уже тут, тормошит и поднимает с таких уютных нагретых телом нар. Горячий злой шепот отдается в ушах колоколом.

 – Вставай братец, вставай Сашка, давай подем туды к образам, я вас зготовлю на дело!

Приходится навернуть, не до конца просохшие портянки, воткнуть ноги в сапоги и идти к красному углу, там под иконой мерцает единственный источник освещения – лампада, положенные для казармы сальные свечи давно уже не отпускает вороватый интендант. Там уже давно мнется второй сегодняший герой, солдатик Гриша, они мало-мальски познакомились за эти три долгих дня. Григорий оказывается питерский родом, вот еще один странный поворот судьбы.

 – Всю жизнь хотел в Петроград съездить, да все не получалось, красиво там у вас разные такие, дворцы-каналы-мосты-сады?  – Александр решил немного разговорить напарника, пусть отвлечется от скверных мыслей, а только и делает, что креститься непрерывно.

 – Э-э-э, брат, да ты загнул, кто ж тя во дворец пустит? С мужицкой то харей?  – оказывается красиво там, да для нас сермяжных.

Простому народу даже хреновее чем в провинции приходится, что ни год, то или холера, сотнями мрут или наводнение, опять массовые жертвы… А уж власти то и вообще как собаки злые, норовят с людей последнюю шкуру снять, да так оно везде у нас на святой Руси.

 – Сестренка меньшая с матушкой в позапрошлом годе представились, дохтур-убивец холеру нашел и гошпиталь полицией определили, а оттуда живьем еще никто из нашего брата не выходил. И похоронить по хрестьянски не дали, ровно собак в яме с известью зарыли.

Тут Гриша пустился вспоминать, как лет восемь назад холерный бунт у них был, доведенные до отчаянья простые люди в слепом гневе громили больницы, убивали ненавистных лекарей и полицейских служителей. Он тогда еще мал был, но хорошо все помнит, как солдаты-гвардейцы штыками разгоняли толпу на Невском и прилегающих улицах.

 – В рекруты как попал, по набору что ли сдали?

Оказывается, удивительное дело, Григорий "доброволец", сам пошел на тяжкую цареву службу! Здесь в начале 19-го века это слово имеет совсем другое значение, помните песню из фильма "Добровольцы": "Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону…". А в 19-м веке оказывается дело обстояло совсем по другому.

 – Отмечали мы тогда Сашка с парнями праздник цеховой, у нас мастеровых в обычае было всегда. Я винища то сроду в род не беру, дед покойный приучил, а тута развезло с ребятами, помню тока кабак незнакомый-ненашенский, девки намазанные румянами страшные, и все из стаканов пьют, а мне медную посуду с орлом на крышке бабы поднесли… Очухался уже в казарме на нарах. "Пустите домой дяденька"  – кричу ундеру, а оне мне бумагу в нос тычут, ты дескать заместо мещанина Тюлькина вызвался итти на государеву службу, вот и крест поставил тута снизу.

Забрили его сходу, и погнали этапом в тмутакаркань провинциальную, и как назло, денег откупится от священного долга у родни не нашлось. Но есть и другие "волонтеры", это нищие и бродяжки пропившиеся в дым до потрохов, ловкие люди делают на них поганый бизнес, от этих "героев" шарахается как от чумы приемщик на разборе будущих солдат. И все же большинство – это такие или как Григорий обманом завербованные, или закупленные богатеями вместо себя мужики и парни из далеких деревень, казенных рекрутских квитанций на всех потенциальных уклонистов не хватает, вот и ловчат богатые сволочи. По закону желающий поступить в рекруты должен быть лично свободным, но кто же им в руки вольную даст, народ у нас темный, законы государевы оказывается писаны только для господ, для всех остальных – палки и кулаки.

 – Уходить куда собираешься, до Питера далече, до заграницы еще дальше?

 – Не решился покедова, а ты куда?

 – Есть местечко одно хорошее, где не достанут ни в жизнь, но дойти тяжело… Может вместе попробуем, вдвоем веселее?  – Сашка справедливо рассудил, что в Питер напарнику нельзя, за укрывательство дезертира карают здесь чрезвычайно круто, в лучшем случае вся семья отправиться в ссылку, в Сибирь. Почему бы тогда вдвоем не попробовать добраться до бункера в Подмосковье, это ближе. Жаль сразу не осмотрел все толком, но там были оружие и консервы и самое главное оттуда есть шанс вернуться домой, в далекий и уже почти призрачный двадцатый век.