Золото Ларвезы (СИ) - Орлов Антон. Страница 25

– Нас атаковали! – бросила черноволосая. – Эта сука из Ложи!

В следующее мгновение миска Глодии тоже подскочила и разлетелась на черепки, но похлебки там было на донышке. Она-то, в отличие от этих балованных поганок, не приучена над едой клювом щелкать, за это от матушки завсегда можно было схлопотать ложкой по лбу.

– Сама сука! – рявкнула опальная королева. – И подружка твоя сучка!

Снова прибегнув к помощи «Длинной руки», двинула на них стол, но тот вначале поехал, а потом остановился и дернулся обратно в ее сторону.

– Грента, работаем в паре, – бросила черноволосая.

Да они тоже амулетчицы! То-то возглас «амуши!» их не напугал – видят, что никакой нечисти здесь нет.

Подхватив свою котомку – вещички она в гостинице не оставляла, а то сопрут за милую душу – Глодия шарахнулась назад, и два табурета сшиблись на пустом месте.

– Сверху!..

Эх, кабы Грента смолчала, чья-то миска с остатками сурийской медовой каши нахлобучилась бы черноволосой поверх модной шляпы с откинутой вуалью.

Из коридора в женский зал опасливо заглядывали мужчины. Подхвативши подол, Глодия кинулась к окну, отбросила плетеную веревочную занавеску, перемахнула через низкий подоконник и припустила бегом по улице. Совсем как в детстве, когда они с Салинсой лазали за соседскими яблочками, а потом удирали сломя голову… Овдеек она не испугалась – пусть их двое против одной, еще неизвестно, чья бы взяла. Но она не какая-нибудь дурная, чтобы раскошеливаться за разгром в харчевне, уж этого от нее не дождутся!

Через несколько кварталов отдышалась, повязала матхаву и снова давай петлять по залитым солнцем кривым улицам, мимо загонов с верблюдами и облезлых глинобитных заборов. Жаль, нет у нее «Круговерти» – амулета, помогающего уходить от слежки и погони. Зато в мешковатом коричневом платье, безрукавой куфле и платке с матахавой поди отличи ее от местных теток, таких же закутанных и безликих. Котомка за спиной тоже неброская, и не она одна ходит с котомкой: Докуям-Чар – перекресток ста дорог, странников тут больше, чем местных жителей.

Одна беда, зонтик в «Бараньей ноге» забыла. Хотя и к лучшему, с ним ее издали бы высмотрели – уж больно он цветастый да приметный.

Завернула в лавку тканей, чуток поругалась с торговцем, которому не понравилось, что она все подряд перещупала, но ничего не купила. Эх, кабы Глодия по-прежнему была королевой Ларвезы, велела бы сшить себе платье из блестящего фиолетового атласа с золотыми звездами, и еще из желтого шелка с букетами – шелк мадрийский, дешевый, совсем не то, что сиянский или китонский, но букеты уж больно хороши да цветасты. Недовольное бурчание смуглого кривоносого продавца мешало предаваться мечтам, и она вышла на улицу, хлопнув дверью. С досадливым вздохом миновала лавку амулетов: прикупила бы чего-нибудь, кабы знала, что и как выбирать, а то всучат негодную дрянь, уж по этой части здесь все горазды.

Близился вечер, небо над неопрятным глинобитным муравейником начало розоветь, дневной зной пошел на убыль, и народу на улочках прибавилось. Ей навстречу попались длиннобородые жители Аснагисы в высоких островерхих колпаках, а потом чудная компания то ли парней, то ли девок, черных, как сажа, в пестрых узорчатых одежках. В толпе грациозно скользнула песчаная ведьма – босиком, в шароварах и тунике пыльного цвета, в намотанном по-мужски тюрбане, из-под которого хвостом были выпущены длинные светлые волосы. То-то ни одного амуши рядом не видно – они песчаных ведьм как огня боятся.

А это еще что за королевишна?..

Ростом с высокого мужчину, осанистая, с непокрытой головой, что для здешних мест удивительно. Бронзовая кожа, роскошная нечесаная грива черных волос с единственной рыжей прядью. Подол откромсан наискосяк, а нашитые на платье бляшки сверкают, как золотые зеркальца. Сандалии на босу ногу, с золочеными ремешками, оплетающими мускулистые икры, с боков к этим ремешкам еще и ножи в затейливых ножнах пристегнуты. На запястьях массивные браслеты с рельефными картинками – видно, что недешевые.

Городская сумасшедшая из-под надзора сбежала, фыркнула про себя Глодия. Или фиглярка из балагана, только чего ж эта дурында вышла на люди, ничего не накинув поверх актерской одежонки?

Казалось, никто, кроме нее, не обращает внимания на эту ряженую дылду. Наверное, та не в первый раз в этаком виде здесь разгуливает, уже свыклись.

Вблизи Глодия рассмотрела, что бляшки, пришитые к ее платью цвета ночного неба, выкованы в виде скрещенных кинжалов, ящериц и раскинувших крылья хищных птиц. И они словно не отражают свет вечернего солнца, сползающего за приплюснутые крыши Докуям-Чара, а сияют сами по себе. Небось, фальшивка, настоящее золото так не блестит. Или тут не обошлось без колдовства? Наученная недавним опытом в «Бараньей ноге», Глодия мысленно обратилась к амулету, реагирующему на магию – у нее в нижней юбке и такой был зашит. Ничегошеньки не уловила: это не магичка и не ведьма, и амулетов при ней вроде бы нет.

– Девочка, ты не только зануда и скупердяйка, но еще и дурно воспитана.

Говорит по-ларвезийски, без акцента. Кого ж она, интересно, костерит?..

Возле Глодии ни души, так что можно дальше не гадать. И везет же ей сегодня на всякий тарарам!

– Сама такая, деревенщина невоспитанная! – выпалила она в ответ, уперев руки в бока. – Ишь как вырядилась, всех окрестных ворон распугала! Подол-то тебе какие шелудивые собаки оторвали?!

Когда умолкла, чтобы перевести дух, тетка невозмутимо произнесла, глядя на нее сверху вниз:

– Хоть ты и грубиянка, я тебе помогу. Отведу к тем, кто направляется в нужную сторону. Пошли.

Цап за руку – и поволокла по улице. Сперва Глодия хотела воспользоваться амулетами и освободиться, но передумала: пустить в ход свою силу она всегда успеет, а если эта чокнутая сведет ее с теми, кто держит путь в Очалгу, можно будет простить ей несуразный подол. Лишь бы там не оказалось магов Ложи.

Хоть и было на улицах в этот час людно, они двигались через людскую сутолоку, ни с кем не сшибаясь. И никто не обращал на них внимания, хотя черноволосая выглядела так, что впору пальцем показывать да судачить. Лишь один вылупился, как на невидаль – тот самый парнишка из храма Зерл, который вякнул на Глодию из-за того, что она делала замечания другим молящимся. Он подметал возле двери, но, завидев их, так и остолбенел в скрюченном положении, выронив щетку и совок, а потом повалился на колени и ткнулся лбом в пыль.

Глодия аж вспотела: в Сакханде уже прознали о том, что сюда приехала инкогнито опальная королева Ларвезы, ее разыскивают! Этот сопляк видел ее в храме с открытым лицом и теперь опознал, несмотря на матхаву – по стати, по манере двигаться, бывают же такие глазастые… Но раз он почтительно кланяется, можно надеяться, что не побежит доносить магам Ложи.

Он лишь на миг поднял голову – на мальчишеской физиономии выражение благоговейного ужаса и восторга, словно то, что он увидел, стало для него величайшим подарком – и снова простерся ниц.

– Рясу-то заштопал? – милостиво обронила Глодия, когда проходили мимо.

Если ее уже ищут, сами боги послали ей эту полоумную тетку!

Они выбрались на южную окраину Докуям-Чара. С одной стороны розовеет под вечерним солнцем песчаный океан, с другой лепятся самые захудалые из постоялых дворов, неприглядные, как поганки – будто бы держатся друг за дружку, а то, неровен час, смоет песчаной волной да унесет в бескрайние дали Олосохара.

Завернули в один из гостевых сараев. Низкие притолоки, полумрак, спертый воздух, на плетеные веревочные занавеси нацеплены обереги от нечисти.

Возле внутренней двери пили чай двое сурийцев – в тюрбанах, но безбородые, в отличие от большинства местных, и у обоих шеи замотаны узорчатыми шарфами. Простудились в этакую жарищу? То-то вид у них болезненный.

На вошедших они уставились настороженно.

– С чем пожаловали?

– Девку вам привела. Возьмите ее с собой.

– Продаешь? – оживился тот, что постарше. – Сколько за нее хочешь?