Тот, кто умрет последним - Гриппандо Джеймс. Страница 21

– Почему не говорила?

– Салли знала: я заставлю ее уйти с этой работы, если только выясню, что какой-то сопляк терроризирует ее там. И она знала также, что я придушу его, если мы проведаем, кто он такой.

– Вам все-таки удалось узнать это?

– Нет. Трусливый сукин сын. Салли говорила, что он все время мучил ее анонимными звонками из телефонов-автоматов. Вешал сразу же трубку и тому подобное. Она так его ни разу и не увидела. Возможно, полицейские помогли бы, если бы Салли заявила об этом, но она сказала, что не хочет превращать его во врага. Ей казалось, что, если она будет игнорировать его выходки, он отстанет.

– И он отстал?

– Ничего подобного. – Мигель опустил глаза и грустно сказал: – А заплатила за все наша дочь.

Джек отставил недопитый стакан.

– Так, по-вашему, именно этот преследователь и убил вашу дочь?

– Я не могу доказать этого. Особенно потому, что Салли так и не сказала никому о преследовании, пока не убили нашу дочь. Если бы она подала заявление раньше, то началось бы какое-то расследование. А так этот ублюдок исчез после убийства. У полицейских не оставалось никакой зацепки.

– Так что ему не выдвинули никакого обвинения?

– Никому и никогда никакого обвинения не выдвигалось.

– Назывались ли имена подозреваемых?

– Нет. Но они подвергли меня испытаниям на детекторе лжи. Тупицы! Они не смогли найти настоящего убийцу, так взялись за отца.

Джек выждал немного, пытаясь проявить деликатность.

– Ну и каков результат?

– Результат был точно таким, как мы с Салли и предвидели. Они задали мне три варианта одного и того же вопроса: Вы убили свою дочь? Вы нанесли удар ножом своей дочери? Причинили ли вы своей дочери вред каким-либо иным образом? Я ответил на все эти вопросы отрицательно.

– Вы все еще считаете, что ее убил именно тот назойливый тип?

– Я в этом абсолютно уверен. А кто еще? Какие могут быть враги у маленькой девочки?

– Вы вините Салли в том, что она позволила ему уйти от наказания?

– Вовсе нет. Я не из тех, кто способен винить жертву.

– Приятно слышать.

– Но у Салли почему-то создалось мнение, что я считал убийство ее виной. Как только это случилось, наш брак распался. Уверен, именно поэтому я оказался втянутым в эту ее игру. Я, надо полагать, вообще был первым в ее списке.

– Но вы не один в этом списке.

– Нет. Разумеется, нет.

– Почему в список попали и другие? Есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

Официантка принесла заказ.

– Вперед, ребята, – сказала она при этом. – Принести еще что-нибудь?

– Спасибо, нет, – ответили они в унисон.

Официантка ушла. Мигель поливал соусом свои жареные ракушки. Джек ждал ответа на последний вопрос, но из-за того, что официантка прервала их разговор, Мигель, похоже, забыл об этом вопросе.

– Вы знаете, почему остальные попали в список Салли? – повторил Джек.

Рот Мигеля был забит жареными ракушками.

– Вам придется задать этот вопрос им. – Он пожал плечами.

Джек кивнул и посмотрел на его блюдо. Но Мигель внезапно потерял аппетит.

– Именно так я и собираюсь поступить.

13

К трем часам Джек вернулся в свою контору. После ленча ему предстояло снять показания, что, по его предположению, должно было занять весь остаток дня. Однако противоположная сторона покинула контору значительно раньше, когда Джек настойчиво потребовал, чтобы свидетель объяснил, по какой причине он полностью сжег свои брови, даже если, как утверждалось, сам клиент Джека сжег свое собственное дело.

Мистер Валентес, я буду продолжать задавать один и тот же вопрос до тех пор, пока вы не ответите мне точно, что случилось с вашими бровями.

– С какими бровями?

– В этом и состоит мой вопрос.

– Хватит, Свайтек, мы уходим отсюда!

Майами был живой, пульсирующей антологией «Истории глупых уголовников».

Стоило Джеку войти в свою контору, как в нос ему ударил сильный запах кубинского кофе. Мария уже приготовила его послеобеденную дозу кофеина. Она была секретарем Джека уже около семи лет, начиная со второго дня его службы федеральным прокурором и последовала за ним, когда он занялся частной практикой. Еще не улеглись страсти, связанные с бракоразводным процессом, и Джеку было приятно сознавать, что у него могут складываться стабильные и долговременные отношения с существом противоположного пола. Он не считал себя большим охотником до романтических приключений, но после брака с Синди Пейдж у него остался определенный минимум запросов и главным из них было здоровье. Конечно, его бабка по материнской линии, абуэла, [8] как он ее звал, согласилась бы не обследовать здоровье хорошенькой кубинской девушки, если бы Джек привел такую девушку домой. Как жаль, что Мария замужем!

– Как прошло дознание, Джек? – спросила она, подавая чашечку эспрессо.

– Как всегда.

Мария улыбнулась и покачала головой, словно была вполне уверена в том, что такой лаконичный ответ мог означать все – от страшной скуки до кулачного боя.

Джек прошел через холл в свой офис мимо зала заседаний, который одновременно служил и библиотекой. Он заметил, что за столом сидит Келси и занимается исследованием западного законодательства на компьютере. На ней были беговые тапочки и черные эластичные тренировочные гетры, которые скромно указывали на то, что под большой мешковатой тенниской для аэробики скрываются превосходные линии тела.

– Есть у нас на сегодня клиенты? – спросил Джек, просунув в комнату голову.

– Прошу прощения. – Келси поспешно привела в порядок свою одежду. – Я только что остановилась на пути к проблеме души и тела.

Джек понял, что речь идет не о какой-нибудь новомодной религии.

– Успехов тебе.

– Спасибо.

Джек пошел дальше, но вдруг остановился и вернулся в зал.

– Вообще-то у меня к тебе есть одна просьба.

– Какая?

– По делу Салли Феннинг. Я встретился с ее бывшим мужем за ленчем.

– Ну и как?

В течение минуты Джек ввел Келси в курс дела, рассказал о пристававшем к Салли мужчине, которого Мигель считал убийцей своей дочери. Он также добавил, что Салли, по-видимому, полагала, будто Мигель считает ее повинной в случившейся трагедии.

– Как ты думаешь, он из тех, кто способен обвинять пострадавшую?

– Говорит, что нет, и это вообще не в его характере.

– Хороший парень или просто хитрит?

– Не знаю. Я поднял его дело о разводе, чтобы посмотреть, нет ли там ответов на этот вопрос.

– И?..

– Похоже, Мигель говорит правду. Хотя его адвокатом и была эта акула Джерри Коллетти, он держал его в узде. Салли получила все имущество, у Мигеля остались долги. Никакой борьбы почти не было.

– И тебя в связи с этим удивляет, почему адвокат по бракоразводному процессу оказался в списке ее врагов?

– Верно. Именно здесь ты и вступаешь в дело.

Келси взяла ручку и бумагу, словно собираясь с готовностью выслушать задание.

– Положи ручку. Это не исследование.

– Ты хочешь сказать, – улыбнулась она, – что я должна проделать какую-то работу за пределами библиотеки?

– Возможно. Проблема вот в чем. Я могу допустить, что Салли так структурировала свое имущество, чтобы постоянно давить на сознание бывшего мужа, внушить Мигелю мысль, что однажды ему достанутся большие деньги. Своих детей у меня нет, но, основываясь только на моих отношениях с Нейтом, я уверен: если бы кто-то попытался обвинить меня в зверском убийстве собственного ребенка, мой гнев был бы безграничен.

– То есть ты поступил бы точно так же.

– Но, как ты заметила, это не объясняет случай с адвокатом по бракоразводному процессу. Фактически в беседе с Мигелем Риосом я не нашел ответа на вопрос, почему Салли чувствовала такую же ненависть к остальным наследникам.

– По-твоему, мистер Риос что-то скрывает?

– Он либо что-то скрывает, либо чего-то не знает.