Зов топи (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна. Страница 3

Он поспешно развернул тряпицу, показывая отменно сделанный кинжал в кожаных ножнах. Обманчивая простота и хищный блеск кинжала притягивали взгляд. Рихард невольно потянулся к рукояти.

— Достойный клинок, — похвалил он, изучив лезвие. — Спасибо.

Раздувшийся от гордости мастер помог ему повесить ножны на пояс и подал плащ. Сев на коня, Рихард направил его вперед по неровной, изрезанной телегами сельской дороге. Староста семенил рядом, провожая важного гостя. Объехав холм, Рихард остановился между двух вертикально поставленных жердей. Их густо обвешали оберегами, защищавших поселение от чудовищ. К верхушке жерди был прикреплен треугольный щит.

— Обновите! — Рихард недовольно постучал по щиту.

— Непременно, господин! — отозвался староста, клянущий себя за оплошность.

Некогда на щите был нарисован герб. Горизонтальная черта делила его пополам: верхняя половина служила серым небом, нижняя — черной топью. В центре должно было быть черно-серое дерево с мощными корнями и облетевшей кроной, но краска не выдержала испытания солнцем и вместо него осталась неразборчивая двухцветная мешанина.

Рихард натянул поводья и обернулся. Практически все жители пришли проводить его, но из суеверия не решались пересечь невидимую границу поселка. Ребятишки с любопытством выглядывали из-за старших. У взрослых на лицах читался немой вопрос: хорошо ли они приняли гостя, все ли было, как подобает, не зол ли на них Хозяин?

— Будьте приветливы с путниками и земля будет к вам милостива. — Напутствовал на прощание Рихард. И добавил с насмешкой, глядя в умоляющие глаза старосты. — До конца года свободны от податей.

Весть была воспринята с должным ликованием. Рихард пришпорил коня, но стук копыт все равно не мог заглушить веселые голоса жителей, зовущих его добрым Хозяином.

Всадник подышал на замерзшие руки, согревая пальцы и мечтая взять ими кубок горячего вина с пряностями. Тело страдало от холода, а ум от скуки. Вокруг лежала невзрачная местность и дождливый осенний день нисколько не делал ее краше. Дорога, иногда пересекаемая узкими звериными тропками, петляла среди зарослей сабельника, низкорослых березок и осоки. Дождь накрапывал несколько часов кряду, земля раскисла, конские копыта увязали в грязи. Обычный день в краю Вечных топей.

Выехав на тракт, Рихард повстречал четверых воинов, вооруженных закаленными копьями. Они шли друг за дружкой, зорко посматривая по сторонам. При виде всадника воины насторожились, наставив копья, но поняв, что перед ними свой, убрали оружие. На тракте всегда есть пришлые разбойники, а кроме того подводы нередко преследует оголодавшее зверье. В любой момент из леса могли явиться не только медведи или волки, но и чудища пострашнее, с которыми охранники торговцев, не отмеченные знаком болот справиться не могли.

У группы сосенок Рихард быстро перекусил и дал передышку коню. К вечеру дождь усилился, но на горизонте уже появились долгожданные очертания огромного холма, возвышающегося посреди топей, словно туша исполинского зверя. На его крутых боках светлели каменные стены. Город, выросший за несколько сотен лет из маленького поселка в торговый и ремесленный центр, на королевских картах был отмечен под разными названиями, но местные жители, не покидающие топей, звали его просто Город, ведь в их краю он был единственным. Горожане по праву гордились высокой каменной стеной, защищающей их от страшных ночных тварей. Было почетно нести на стене службу и следить за ее сохранностью. Стену ремонтировали исключительно за счет пожертвований, бесконечно улучшая и перестраивая участок за участком. На самой высокой точке холма возвышалась твердыня герцога Вечных топей — замок. Укрепленный башнями, он имел внушительный внутренний двор, множество хозяйственных пристроек и погреб, уходящий куда-то в самое сердце холма. Именно в замок торопился Рихард.

Единственный вход в город всегда открыт днем, но ночью массивная стальная решетка опускается, надежно отрезая его от остального мира. Ярко горящий огонь в сигнальных чашах освещает проход, на стене дежурят воины, сжимающие сигнальные рожки в мозолистых руках, готовые в любой миг трубить сбор. Со всех сторон подступы к городу окружают непроходимые топи, в которых сгинул уже не один неприятельский отряд.

Погруженный в сон между корней иссохшего дуба Рихард не раз видел объятый пламенем призрак города, закутанный в саван черного дыма. Со всех сторон к его залитым кровью стенам неслись тучи воронья, желающие пировать останками неудачников. Он не знал, когда исполнится виденье и исполнится ли вовсе, но невольно вспомнил о нем, разглядывая мирные склоны холма.

Уже глубокой ночью Рихард неспешно подъехал к опущенной решетке. Из бойниц на него угрожающе целились лучники. Одинокий путник не представлял для них угрозу, но Рихард хорошо натренировал воинов — в ночи все что угодно может стать опасным. Приподнявшись в стременах, он схватил прикованный к цепи прут и постучал по решетке. Через пару минут к нему спустился часовой. Оставаясь в тени, он проворчал:

— Проход закрыт до рассвета. Ты гонец? Если послание срочное, я передам.

— Не гонец, но с вестями, — ответил Рихард, откидывая капюшон. Городская стража знала его в лицо. — Поднимай.

— Сию минуту, господин, — заспешил часовой. — Сейчас!

Звонкий короткий свист разорвал тишину — знак товарищам часового. На Рихарда обильно посыпалась золотая пыльца. Если бы он оказался оборотнем, то был бы вынужден принять истинный облик. Но всадник и его скакун не изменились, поэтому решетка с готовностью поползла вверх.

— Нужно сопровождение, господин?

— Нет. И не болтайте о том, что я вернулся. — Он как мог стряхнул пыльцу. — Ясно?

— Да, господин.

Лицо часового было знакомым… Рихард сосредоточился, вспоминая, что он знал о нем. Огонек памяти тут же услужливо осветил темные закоулки прошлых лет: он увидел мужчину и женщину, бредущих прочь из крохотного северного поселка. Они нагружены пожитками, мужчина вдобавок тащит за собой волокушу с маленькими детьми. Семья переехала сорок лет назад, дети выросли, начали добывать торф, у пары родились еще дети, и самого младшего из них за меткость и крепкие руки забрали на стену. Его зовут…

— Хагрим, — глаза часового радостно заблестели оттого, что Хозяин обратился к нему по имени. — Отыщи Нивара. Передай ему, чтобы ждал меня в Общем зале.

Рихард спешился и отдал поводья, ему не терпелось размять ноги. Он шагал по притихшему городу, с удовлетворением отмечая, что тот нисколько не изменился. Чем дальше Рихард удалялся от городских ворот, тем состоятельнее выглядели вокруг дома. Поселиться ближе к верхушке холма старались купцы и успешные ремесленники. Считалось, что на такой высоте ветер не приносит запах болота. Это была неправда — город безнадежно пропитался его липким ароматом, но горожане победнее меньше крутили носами, находя его вполне сносным. Действительно несладко приходилось лишь приезжим из других краев. Долго оставаться в городе они не могли: тосковали, теряли волю к жизни, ничто их не радовало. Они мучительно болели и умирали. Тот, кто хотел избежать смерти, должен был немедленно покинуть край Вечных топей при первых признаках болезни или же принести клятву верности герцогу. Присяга на крови чудодейственным образом избавляла от любых недугов, приносимых болотным туманом.

Рыночную площадь загромождали неубранные прилавки и навесы, скрывая дремлющих сторожей. Пора осенних торгов закончится только с первым снегом. Днем здесь снова будет людно и шумно, каждый торговец громче других станет зазывать покупателей, расхваливая товар. Когда выпадет снег, лотки уберут, свернут навесы, прилавки сдвинут, на их место поставят один большой помост и позовут музыкантов, чтобы те сыграли задорные мелодии, приветствуя зиму. В краю, где добыча торфа один из немногих способов заработать, холодная зима — спасение, а не наказание. Если грянут трескучие морозы, изнеженные жители Золотых полей купят торф за любую цену и долгожданный ручеек из монет потечет в карманы добытчиков торфа.