Зов топи (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна. Страница 71

К святилищу, извиваясь толстым рябым телом, таким огромным, что его хвост терялся где-то в чаще, двигалось нечто. Опасно перегнувшись через перила, Нивар старался рассмотреть, что именно явилось из леса. Существо перемещалось зигзагами, делая частые остановки и внезапные рывки. Издалека оно казалось единым, но присмотревшись к постоянно движущейся мешанине частей, страж понял, что существо собрано из тысяч человеческих тел. Словно огромный безголовый червь оно ползло по лугу, неотвратимо приближаясь к святилищу. Движимые волей морского змея, тела мертвых и еще живых обращенных плотно переплелись воедино. Ногами и руками хаотично отталкиваясь от земли, они медленно двигались вперед.

Несмотря на вонь и обилие падали ни птица, ни зверь не рискнули попробовать гниющие, почерневшие, потерявшие конечности тела обращенных. Борясь с тошнотой, Нивар напряг зрение, заметив у самой кромки леса одинокие фигуры. Отбившиеся от толпы, упрямо пробивали себе путь к червю, стремясь стать его частью. Бока чудовища набухали, приток обращенных не прекращался, как будто змей решил собрать воедино всех способных двигаться.

Нивару отчаянно захотелось заткнуть уши, закрыть глаза, лишь бы не знать, где чудовище, не видеть, как оно медленно, неповоротливо, но неотвратимо прокладывает себе дорогу к ним. Принять решение нужно было немедленно, но мысли путались, какая-то часть внутри истерично кричала, что спасения нет, что их усилия были напрасны, что они проиграли. Что может остановить подобную мерзость? Конструкт, собранный из тел, разнесет святилище на куски, просто обрушившись на него своей массой. И даже под обломками не найти спасения. Если понадобится, обращенные переберут каждый кусочек.

«Беги! — не прекращал кричать внутренний голос. — Спасайся! Прочь от смрада, от неотвратимой смерти в утробе чудовища!». Нивар глубоко судорожно вздохнул, пытаясь не поддаться страху. Бегство бессмысленно. Червь только казался неповоротливым, но двигался со скоростью идущего человека и никогда не уставал. Куда бежать? Найдется ли во всем бывшем королевстве хоть одно безопасное место, куда тварь, созданная волей змея, не сможет проникнуть?

Струйка крови потекла из прикушенной губы стража. Опомнившись, он бросился вниз к друзьям. «Безопасность Хозяина важнее», — бормотал он, перепрыгивая узкие, отполированные за десятилетия ступеньки. Не заметив порожек у выхода, великан споткнулся, кубарем вылетел во двор, приземлившись на чьи-то ребра. При падении он пробил кисть насквозь осколком. Вытащив кость, Нивар с досадой отшвырнул ее в сторону. В этот момент дверь птичника отворилась. В проеме стоял Безмолвный герцог.

Колыбель всегда казалась хрупкой и уязвимой, но покинуть ее было не так-то просто. Скользкие стенки тянулись, бесконечно истончаясь, но оставались целыми. Он упирался ногами и руками, пытаясь порвать оболочку. Крутился, изгибался, выбиваясь из сил. Люди как всегда пробовали успокоить его, приняв попытку выбраться за вспышку недовольства. Рихард чувствовал их страх. Они боялись за него, боялись того, что идет к ним.

Сосредоточившись, герцог мысленно позвал Ланса, выразительно указав на нож у него на поясе. Лицо лекаря исказилось, покрывшись испариной. Он запротестовал, но повторный зов вынудил его подчиниться. Марек и Дана пытались ему помешать, но не успели: Ланс одним движением распорол стенку колыбели с низа доверху. Она лопнула с хлопком, испачкав всех слизью.

Мир встретил новорожденного холодом. Рихард попробовал встать, но слабые мышцы не слушались, ноги вяло елозили по мокрому полу. С трудом вытащив непослушными пальцами изо рта комок слизи, он сделал глубокий вдох. И тут же затрясся от кашля. Кожа на спине треснула, брызнула сукровица. Ворвавшийся в легкие воздух обжигал, словно жидкий огонь, но боль делала очертания мира более четкими. Рихард ненавидел первый вздох. Кривя синие губы, он попытался подчинить себе тело, но быстро сдался и мысленно позвал Ланса.

Лекарь помог подняться, бережно подхватив под руки. Они покинули комнату. Прозрачная как высохший листок кожа герцога была такой нежной, что рвалась при движении, покрывалась подтеками в местах прикосновений. У Рихарда кружилась голова, он покачнулся, но Марек поддержал его. Бесполезные слабые мышцы, покрытые безобразной сеткой сосудов, болезненно тонкая кожа, лишенная волос, вынужденная немота из-за несформированных связок — это была цена за спешку, которую Рихард согласился заплатить.

Герцог снова отдал приказ Лансу — лекарь схватился за голову, застонав от боли. Из уха потекла кровь. Не имея возможности говорить, Рихард насильно вторгался в сознание, невольно причиняя мучения. Опомнившись, он приглушил зов и указал на выход из птичника. Дана распахнула дверь, поспешно убравшись с дороги. Усеянный обглоданными добела костьми двор выглядел зловеще. Рихард исподлобья взглянул на оторопевшего великана, сидящего на земле, и вымученно улыбнулся. Страж потянулся к нему.

— Хозяин?! — Нивар не смог сдержать крик. — Слишком рано!

Герцог поднял руку, призывая умолкнуть. Страж покорился, с мукой взирая на хрупкое тело, в сохранность которого вложили столько труда. В наступившей тишине было слышно, как поскрипывают ставни, стонет мельничное колесо, шуршат крысы. Солнце зашло за горизонт, окрасив небо в фиолетовый цвет. Рихард с наслаждением прикрыл глаза, целиком погружаясь в мимолетный миг спокойствия перед бурей.

— Нивар, — не выдержала Дана, — ты видел тварь? Где она сейчас?

— Приказывай, Хозяин… — великан трясущимися руками убрал со лба налипшие волосы. — Медлить нельзя. Сюда движется змей. Мы уходим или сражаемся?

Рихард пытался ответить, но из раскрытого рта не вырвалось ни звука. Он покачал головой и ткнул в импровизированную баррикаду.

— Уходим? — предположил Марек с надеждой и был награжден тяжелым взглядом герцога.

— Дана, Марек, помогайте! — Нивар спешно принялся разбирать хлам, сложенный у ворот.

Заметные перемены в Хозяине тревожили стража. Прежде человеческая натура, которую так ценили и любили все, кто близко знал герцога, подавляла могущественное древнее естество. Вышедшее из колыбели существо было иного рода — внешне похожее на человека, а на деле бесконечно далекое от него. Живое порождение болот, леса, глубоких оврагов, непроходимых чащ, ручьев и рек. Нивар надеялся, что это следствие неправильного возрождения тела и в будущем, пусть даже он его и не застанет, герцог будет прежним.

Крики обращенных стали громче, тварь неумолимо приближалась. В распахнутые ворота пахнуло смрадом. Рихард ясно дал понять, что желает покинуть святилище. Нивар понес герцога, оставляя растерянных друзей гадать, что происходит. Марек спрашивал Ланса, но тот понимал не больше него. Если Хозяин желает рассмотреть кошмарное порождение поближе, так тому и быть.

Нести Рихарда оказалось легко, вне колыбели он весил как ребенок. Страж осторожно прижал герцога, но кожа все равно треснула в местах хвата. Ладони стали влажными от сочащейся крови. Нивар ускорил шаг.

Чудовище было совсем рядом. С каждым движением с него сыпались части тел, но открывшиеся бреши тут же заполнялись новыми обращенными. Поверхность червя беспрестанно шевелилась, в омерзительном месиве мелькали ноги, руки, открытые сведенные судорогой рты и гниющие глазницы. Зрелище было столь отвратительным, что Нивара, видевшего в жизни немало мерзкого, замутило. Замерев, он смотрел, не моргая на приближение живого кошмара, не в силах зажмуриться или отвернуться. Из распахнутых ртов обращенных исторгались хрипы, шипение, складывающиеся в причудливые, неприятные уху слова.

Рихард прикрыл глаза стража ладонью, разрывая наваждение. Великан вздрогнул, осознав, что попал под влияние твари.

— Хозяин? — спросил он с внезапной робостью. — Что дальше?

Безмолвный герцог улыбнулся, ненадолго став похожим на себя прежнего. Он был спокоен. Знаками показав, что его нужно положить на землю и оставить одного, герцог неожиданно столкнулся с препятствием.