Грешник (СИ) - Булавин Иван. Страница 86
- Я наконец-то обрёл то, чего меня лишили вы, - сказал он мне внезапно повеселевшим голосом и сделал сальто в воздухе, - теперь я прежний, как и он.
- Я рад за тебя, - сказал я ему, - хоть кто-то получил желаемое.
В этот момент снова раздался громкий треск. Трещинами пошла статуя, а изнутри сквозь эти трещины вырывался ослепительный белый свет. Оглянувшись, я увидел, что то же самое происходит с телом Фёдора. В конце концов, оболочка разлетелась в стороны, и оба они стали просто небольшими облаками белого света, которые висели одно напротив другого, словно беседуя.
Я упал на землю, больно ударился спиной, хотелось завыть и скорчиться, но времени на это не было, я вскочил и со всей возможной скоростью кинулся уводить своих. До выхода было метров пятьдесят, должны успеть, такое массивное здание не может сложиться в один момент. Эванс взвалил на плечо так и не пришедшего в себя Сэма, вокруг нас падали камни, пол под ногами вставал на дыбы, трескался, огромные плиты переворачивались, проваливались куда-то вглубь фундамента.
К проходу мы успели. И ни один из падающих камней нас не задел. Свод ворот рухнул сразу после того, как мы выскочили наружу. Пирамида продолжала разваливаться. По зеркально гладкой облицовке шли огромные трещины, края которых расходились в стороны, куски плит отрывались и скатывались вниз, разбиваясь на куски от удара об землю.
Мы медленно шли через площадку, следовало бежать, но сил уже не было. Даже могучий Эванс едва переставлял ноги. Собственно, а был ли смысл бежать? Скорее всего, весь остров погибнет, в лучшем случае, от него останется вулканический риф посреди океана. А если так, то зачем перемещаться. Проще сесть на любое место и ждать своей участи. Так мы и поступили, увидев, что дороги, заваленной трупами, больше нет. Только провал в земле. Эванс просто сел на землю и положил голову Сэма себе на колени. Мальчик в бреду что-то шептал, но слова разобрать не получалось. С тоской посмотрев на небо, Эванс скрипнул зубами и опустил голову. Всё.
Вдруг из пустоты раздался голос:
- Я вижу, что вы недовольны. Это так? - надо полагать, голос этот принадлежал Фёдору.
- Нет, что ты, Фёдор, у нас всё в порядке, - язвительно ответил я, - нам очень нравится сидеть, истекая кровью, на острове, который вот-вот развалится и потонет в океане.
- А ещё больше нам нравилось воевать с гниющими мертвецами, убегать от смертельных заклятий, жечь ведьм и магов. Получать раны в схватках с нечистью и терять друзей. Это наше любимое занятие, - в том же тоне добавил Эванс.
- Да, юмор человеческий - это то, чего я никогда не пойму. Но не могли бы вы сказать серьёзно, чего вы сами хотите?
Всех опередил внезапно очнувшийся Сэм, он открыл глаза, пристально посмотрел в говорящую пустоту и через силу проговорил:
- Я хочу, чтобы всего этого не было...
Вокруг нас закружился водоворот фиолетового тумана, менялись местами горы и океан, полуразрушенная пирамида и площадка перед воротами, свет неба померк, и всё вокруг поглотила полная непроглядная тьма...
Эпилог
Я сидел и пялился на стену. Что-то мне не нравилось, что-то было не так, непривычно и странно. Через некоторое время до меня, наконец, дошло: смотрю я обоими глазами, левый глаз открывается и закрывается свободно. Пришлось даже поморгать, чтобы убедиться в этом. А перед глазами обои с идиотским рисунком, что бесили меня в съёмной квартире, а сам я сижу за столом и слегка пьян.
- Так вот, Витя, - раздался справа голос Кривого, - говорю тебе, работа - не бей лежачего. Рядом постоишь для массовки, больше ничего не требуется. Мы бы сами обошлись, да больно уж пациент ненадёжный, за версту от него кидаловом пахнет. Вот и стараемся сделать так, чтобы мыслей у него дурных не было. Сделаем дело и разбежимся.
Он взял бутылку и разлил водку по двум стеклянным стопкам.
- Олег, ты меня знаешь, - я изо всех сил старался говорить спокойно, хотя внутри всё кипело и грозило прорваться наружу, - при всех моих недостатках, я работяга простой. Можешь меня дураком назвать, но вот не хочу. Не хочу и всё. Я собственным горбом зарабатывать привык.
- Не стану я тебя дураком называть, потому как друг ты мне, Витя, - Кривой как-то ощутимо сник, - да только пойми, такие, как ты, честные работяги, они ведь никогда из нужды не вылезут. Просто потому, что не заработать горбом столько, сколько в мутной воде ловится. Никогда не заработать.
- Я знаю, но меня всё устраивает, - ответил я, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок, - извини, я всё понимаю, рассчитывал ты на меня, но помочь тебе не смогу.
Не помню, что ещё он говорил, не помню, что я ему отвечал, наконец, Кривой ушёл. Едва щёлкнул замок двери, я упал на пол, катался, бил себя руками по лицу, плакал, смеялся, задыхался и твердил, как припадочный:
- Не было! Не было!! Ничего! Не было!!!
А в голове моей вихрем проносились картины событий прошлого.
...двое братьев, Эрни и Билл, совсем юные, практически дети, лет двенадцать-тринадцать. В домашней одежде, ещё без шрамов, навсегда обезобразивших их красивые молодые лица и сделавших их непохожими друг на друга.
Они попрощались с отцом, которому срочно нужно было уехать на полдня, закрыли дверь и пошли в комнату родителей. Там стоял огромный стальной сейф с арсеналом отца, Билл (или Эрни) выудил из кармана связку ключей и потянулся к замку, внезапно с ними произошла перемена, они замерли, а потом многозначительно посмотрели друг другу в глаза.
- Скучно, - сказал Билл (или Эрни) с улыбкой.
- Ничего интересного, - ответил Эрни (или Билл).
- Всё это уже когда-то было! - сказали они хором, заливисто засмеялись и отнесли ключ в комнату отца...
- Джаред, они опять приехали, - испуганным голосом сказал Сэм своему брату.