Тайна семьи Свон (СИ) - "Энерговампир". Страница 82

Что тут сказать, Джору понравилось. Да и мне это дарило интересные ощущения. Так могла я могла не только отдаться во власть любимого, но и сама её почувствовать, лаская его и наблюдая, как он вздрагивает и всё менее сдержанно стонет от моих действий. Это было в некотором роде забавно — ведь обычно (по моему опыту, по крайней мере), минет означал максимальное доминирование мужчины над женщиной… а в нашем случае выходило наоборот. Почему? Да потому, что именно в этом положении он давал мне полную свободу действий. Кажется, он получал несколько мазохистское удовольствие, не давая себе двигаться и внимательно следя за всеми моими… манипуляциями. И чем сильней Джор возбуждался — тем сильнее щекотал нервы всё тот же инстинктивный страх… и мне до чёртиков нравилась эта «игра с огнём». Кажется, это было похоже на то, как люди делают нечто опасное для собственной жизни (прыгая с парашютом, к примеру), получая от этого удовольствие. А затем, в какой-то неуловимый миг, я оказывалась зажата между полом или стеной с одной стороны и почти обжигающе горячим телом с другой, часто — со скованными его ладонью над головой или заломанными за спину руками. Любимому явно нравилось контролировать буквально каждое моё движение — даже когда я изредка оказывалась сверху, его руки крепко держали мои бёдра, заставляя двигаться так, как хотелось ему, а не мне. И я наслаждалась этими практически лишёнными нежности напором и властностью.

Самого же Джора его собственное поведение беспокоило, и мне стоило немалых трудов убедить его, что ничего плохого он не делает, и меня все его действия более чем устраивают. Да, не будь я такой по-вампирски прочной, подобное времяпровождение могло бы сказаться на мне далеко не лучшим образом — но моё тело было вполне способно выдержать страсть любимого… и, тем более, мне это нравилось. Так зачем ему сдерживать свои желания? Кажется, со временем эти аргументы подействовали, так как Джор перестал с беспокойством заглядывать мне в глаза после каждого нашего занятия любовью.

Правда, совсем без шероховатостей не обошлось. В общем, как-то раз предавались мы страсти. Удовольствие во мне уже почти взорвалось… когда любимый вдруг остановился. Я сначала не поняла даже, что случилось — мысли были затуманены. Но отсутствие движений было слишком долгим, а сама я, как чаще всего бывало, возможности двигаться была лишена: лежала спиной на каменном полу, руки были обхвачены лапищей Джора, будто кандалами, а нижняя часть тела — придавлена его бёдрами. Нехотя подняв веки, я встретилась с внимательно смотрящими на меня обсидиановыми глазами, в которых плясали лукавые искорки. Вдруг до меня дошло… он не дал мне кончить! Специально! И вроде бы хотелось возмутиться… но я не смогла! Разум тогда был далеко не на первом плане, а инстинкты однозначно говорили: «Не сопротивляйся! А то хуже будет!» Так что в тот момент я просто проглотила этот его… новый вид контроля. После Джор снова довёл меня до края… и вновь не дал мне его перешагнуть! Но инстинкты опять не позволили мне протестовать! Однако в третий раз любимый смилостивился — и я получила такое освобождение, что, кажется, потеряла сознание, даже несмотря на то, что являюсь вампиром… по крайней мере, я перестала осознавать окружающую действительность и, кажется, даже саму себя!

Но даже невероятный по своей фееричности оргазм не смыл полностью возмущение от действий моего мужчины. Взыграла вынырнувшая откуда-то из глубин сознания гордость — да что он себе, в конце концов, позволяет?! Это вообще как — не разрешать мне получить удовольствие, когда я уже на грани?! Лишь огромным усилием воли я смогла подавить порыв высказать Джору всё, что о нём думаю, как только более-менее пришла в себя. Пришлось себе напомнить, что я сама дала карт-бланш на любые его действия, причём не единожды… так что вызверятся на него теперь было бы просто верхом дурости и неблагодарности. А то, что я не смогла выказать протест из-за инстинктов — так это вообще моя проблема… В общем, после, немного остыв, я спокойно попросила любимого так больше не делать. Он также спокойно выслушал меня, затем пообещал, что такого не повторится. На этом, казалось бы, всё должно было закончиться… Но после следующего акта любви я вдруг осознала, что три полученных мной без каких либо преград со стороны Джора оргазма, хоть и были великолепными, не шли ни в какое сравнение с тем сносящим рассудок освобождением, что он мне подарил после двух… запретов, скажем так.

Пару дней я буквально не знала, что с этим делать! С одной стороны была гордость, которая, как оказалось, всё же бесследно не сгинула — не покидало ощущение, что я слишком много позволяю любимому. Но постепенно эта сторона проигрывала, уступая желанию снова прочувствовать то невероятное наслаждение… а ещё — потребности дать своему мужчине всё, что он хочет. Ведь я ясно видела, какое удовольствие ему доставляет контроль… и ведь мне тоже, как ни крути, нравится подчиняться! В общем, на третий день я, смущаясь, как никогда, сказала Джору, что, если он хочет, может контролировать меня и в этом смысле. Любимый, мягко приподняв мою голову за подбородок, очень долго (ну, мне так показалось, ибо этот внимательный взгляд всегда заставлял меня утратить чувство времени) и пронизывающе смотрел мне в глаза, будто пытаясь что-то в них найти… а затем вздохну и сказал, что не понимает меня. Однако сразу добавил, что очень хочет всё же понять. Подумав о своём поведении со стороны, я поняла, что это и правда странно: сначала прошу одно, а после — совершенно противоположное…

Так что я решилась на откровенность. Рассказала любимому обо всех своих мыслях и ощущениях (насколько их можно было передать словами), что касались этой темы. Джора, кажется, больше всего поразило открытие, что я боюсь его, когда он не сдерживается… а ещё больше — то, что получаю удовольствие от этого страха. Снова я увидела в его глазах то беспокойство, которое, казалось, уже смогла развеять… так что пришлось как можно доходчивей объяснить, что этот страх совсем не означает моё недоверие или опаску по отношению к нему — просто я оказалась «адреналиновой» маньячкой. Вроде, такая формулировка ответа его успокоила… судя по хмыку и едва заметной кривой усмешке.

В итоге наша интимная жизнь окончательно наладилась. Любимый решал, когда мне можно получить оргазм… и эти оргазмы были такими, что я чуть собственное имя не забывала! Ну и Джор больше не беспокоился о том, что я что-то могу от него утаивать «для его спокойствия» — я это ему пообещала, будучи твёрдо уверенной в своих словах.

А вот вне постели (фигурально выражаясь, потому что после трёх сломанных кроватей мы занимались любовью где угодно, кроме этого предмета мебели) Джор вел себя совершенно по-другому — как с равной себе личностью. Не старался меня перекроить под себя, не требовал от меня какого-то… подчинения себе, что ли, как это было с другими знакомыми мне мужчинами, которые считали, что женщина, если она делила с ним постель, является его вещью, которой можно и нужно указывать её место, и вообще относиться, как к своему придатку. Все они были из времени, когда женщин практически ни во что не ставили, так что это даже не их личная вина, а скорее общества, их породившего… тем не менее, когда кто-то из них пытался «заявить права» на меня, я своим даром и несколькими резкими словами давала понять, что думаю о подобном отношении. От Джора я бы это, в общем-то, готова была стерпеть… но у него, кажется, эти патриархальные замашки отсутствовали напрочь — доминировать он хотел лишь в сексе. И, не скрою, это было очень приятно.

А ещё ему явно нравилось меня касаться. Не в сексуальном смысле, а просто легонько обнять, коснуться рукой моего лица или волос (но не губами — ведь любой наш поцелуй был снежком, с которого начиналась лавина, и ни один из нас не был в состоянии её остановить). Кажется, он даже не всегда осознавал эти действия, будто они были естественной потребностью. Может, конечно, я всё это себе придумала… но меня не покидало ощущение, что каждым этим касанием он говорит «я люблю тебя». На словах он этого больше не говорил, видимо, считая, что одного раза достаточно. Что ж, я была с ним вполне солидарна, ведь ощущала, что любимый вполне искренен и уверен в своих чувствах.