Античная наркомафия-8 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 126

- От пикинёров при этом отказались? - спросил Кайсар.

- Ну, начали отказываться, скажем так. Всё-таки соблазн вооружить всю пехоту огнестрельным оружием был велик, а недорогой ударно-кремнёвый замок это позволял. К тому времени от прежних вольнонаёмных армий европейские государства уже отказались и перешли к регулярным. Солдат теперь получал не только жалованье - когда его наконец спохватывались и выплачивали, но и паёк, и оружие, и обмундирование от казны. Набор в некоторых государствах был откровенно принудительным, в других теоретически найм по согласию, но тоже не совсем добровольному. Иногда совершенно свободный выбор бывал между наймом в солдаты и виселицей, - юнкера рассмеялись, - Бродяг, например, очень не любили не только в Англии, а когда понадобились солдаты в новые регулярные армии, их особенно сильно невзлюбили везде. Попался праздношатающийся патрулю на дороге, так если не докажет, что он местный арендатор или ещё как-то законно трудоустроен, то это считалось преступлением, за которое вполне могли и арестовать. Особенно, если нужны люди на те работы, на которые никто не рвётся. А ты не бродяжничай, а работай, как все порядочные люди. Что значит, работы нет? На руднике нужны рудокопы, в порту нужны грузчики, на флоте нужны матросы, в армии - солдаты, а для тебя, оказывается, работы подходящей нет? Да ты просто закоренелый преступник, по которому плачет верёвка! Ну, судить тебя будем завтра, так что подумай до утра - суд может и снизойти, если увидит искреннее раскаяние и стремление исправиться, - курс рассмеялся, - В общем, находили для армии контингент, которого не жаль, а раз его не жаль, то и обращение с ним как с расходным материалом - троих забей, двоих повесь за дезертирство, одного выучи. Зато этот один - как механизм. Капрала со шпицрутеном он боится больше, чем противника на поле боя. Велено швгать вот так - он шагает вот так, - я показал молодняку вышагивание из старой кинокомедии "Фанфан-Тюльпан", - Военного смысла в этом шаге нет никакого, просто высокопоставленным любителям поиграть в живых солдатиков кажется красивым, когда все шагают одинаково и не так, как штафирки на гражданке, а "по-военному".

- Смысл только в этом? - спросил Волний.

- Конкретно вот такого дурацкого шага - только в этом. Но у всей той дурацкой муштры в целом был один общий смысл - приучить солдата бездумно выполнять любую команду, невзирая ни на что. Велел ему капрал со шпицрутеном смотреть только вперёд - он смотрит только вперёд. Живы ли ещё соседи справа и слева или их уже убило шальной пулей или осколком, он не видит, он туда не смотрит, а вышагивает как положено в такт барабанной дроби. Попадут в него или нет - это как повезёт, если убьют - может, оно и к лучшему, кончится хотя бы этот каждодневный кошмар, чего ей дорожить, такой жизнью? А вот если он собьётся с ритма и шагнёт не в ногу или не так, как положено, то схлопочет капральским шпицрутеном по спине, и это не "может быть", а наверняка. Ну, если капрал ещё жив, но ведь это же ещё обернуться надо, чтобы проверить, и если эта сволочь, не дай бог, всё ещё жива - представляете, что тогда будет? Он - не просто представляет, а знает абсолютно точно, и ему этого очень не хочется, - юнкера рассмеялись, - Такого солдата в любую самую самоубийственную атаку погнать можно, и он будет продолжать выполнять приказы, невзирая ни на какие потери. Ну, это в теории, конечно, на практике такого ни одна армия добиться не могла, но к этому стремились как к идеалу и чего-то в этом плане даже добивались. Такой стойкости к потерям от такого никчемного отребья, как в таких армиях восемнадцатого и первой половины девятнадцатого века, не добивался больше никто и нигде. А потери - плевать на них, в учебных лагерях новых таких же болванчиков муштруют, а отребья того никчемного шляется по дорогам ещё больше, и чем больше его сожрёт война, тем здоровее и благополучнее будет избавленный от него социум. В Европе не было даже нормальной военной медицины. А зачем она нужна, когда отребье гибнуть должно порция за порцией, и чем больше, тем лучше?

- То есть, целенаправленно жертвовали людьми? - поразилась Митурда.

- Да, избавлялись от лишнего населения сомнительного качества. Мы у себя стремимся не допускать появления и размножения таких "тоже типа людей". Это тоже иногда требует жестоких мер, но Европа восемнадцатого века - как раз наглядный пример того, что бывает, если это дело запустить. Кто-то из их предков захотел быть весь в белом, таким добреньким и человеколюбивым, а потомкам пришлось расхлёбывать последствия этого показушного человеколюбия. Нам доводить до этого не хочется, поэтому мы - все в сером, но зато и наши потомки смогут быть тоже все в сером, а не в чёрном.

- Малая жестокость сейчас, чтобы избежать многократно большей жестокости потом, - резюмировала Каллироя.

- Да, вроде того. Но ещё, ребята и девчата, из этой жёсткой муштры регулярных армий восемнадцатого века получался и вполне рациональный чисто военный эффект. Не рассуждая, а чисто механически выполняя стандартные команды заученными до полного автоматизма стандартными приёмами, этот дрессированный болванчик перезаряжал свою табельную фузею, даже невзирая на штык, с такой быстротой, которая и в кошмарном сне не снилась его предшественнику с мушкетом. И чем вымуштрованнее армия, тем больше шансов успеть перезарядиться после залпа раньше, чем противник сблизится и ударит в штыки А он ведь уже рядом, и промахнуться невозможно даже из этого изуродованного железным шомполом ствола, и каждая пуля делает одним врагом меньше. Атакует ведь в штыки тот, у кого больше людей, а удачный второй залп почти в упор менял соотношение сил. Не всегда это помогало, но к этому стремились. Вот в этом, собственно, и смысл всех попыток отказа от пикинёров с заменой их фузилёрами - какая тебе разница, пикинёр тебя атакует или фузилёр, если твоя пуля уложит одинаково что того, что другого? Чем больше пуль в этом втором залпе, тем больше они уложат. Но - длина есть длина и удобство есть удобство. Кое-где число пикинёров сокращали, но не отказывались от них полностью, а где-то и возвращали в строй упразднённых ранее - даже во второй половине столетия.

- А как с этим будет у нас, досточтимый? - спросил Миликон-младший.

- В истории моего мира штык за восемнадцатый век стал настолько привычен, что пережил века. И даже на автоматическом оружии второй половины двадцатого века с его точностью, дальнобойностью и скорострельностью, которых вы даже представить-то себе не в состоянии, он сохранился как священная традиция, в которой давно уже нет того прежнего рационального смысла. В качестве древка копья это новое оружие ещё короче и неудобнее, чем те фузеи, а штык к нему в качестве наконечника - смешон и несуразен по сравнению с тем фузейным. Применение и он себе находит, но в основном совсем не то, для которого изобретались первые багинеты и фузейные штыки. И если честно, ребята и девчата, для наших с вами условий я смысла в штыке даже к нашим винтовкам не вижу ни малейшего. Если его увидят наши потомки - за них я решать не могу и пытаться не стану, им будет виднее, но по раскладу такого смысла не просматривается и на перспективу. Как перезаряжается дульнозарядное оружие, почтенный Володя вам сегодня показал. Вот для такого как раз и изобретался и багинет, и втульчатый штык. На таком он и прослужил сто с лишним лет, за которые и стал священной армейской традицией. Но нам-то с вами она зачем нужна? Наша кремнёвая винтовка в разы точнее, дальнобойнее и скорострельнее той фузеи. А копья наших копейщиков вдвое короче и легче, чем пики тех пикинёров того моего мира. Я считаю, что в наших условиях разумнее будет облегчить копейщику древко его копья, заменив кизил или ясень бамбуком, затем тоже за счёт материала облегчить ему и его фирею, а вместо этого сэкономленного веса дать ему ещё пистолет с боезапасом.

- А что? Вполне пойдёт! - заценил Мартиал, - А почему в твоём мире этого не сделали, досточтимый?