Не умирай раньше меня (СИ) - Домосканова Ольга Геннадьевна. Страница 34

Чтобы оправдать свой незапланированный выход, Алестер стал изучать план проведения туристического слета, на который выбил у высокого начальства пятнадцать путевок для лучших студентов колледжа. Он гордился этим достижением, надеясь, что, благодаря ему, ребята расширят свой кругозор и не станут отказываться от его занятий.

Она вошла без стука, вызывающе улыбаясь ярко-алыми губами. Походкой от бедра Покровен пересекла тренерскую и оседлала стол прямо перед носом Агеллара, выставляя на его обозрение ажурную резинку чулок в умопомрачительном разрезе и без того короткой юбки. Алестер медленно поднялся, нависая над ней.

— Я вас слушаю, рейна Покровен, — нарочито серьезно произнес он, прекрасно понимая суть визита.

Она отбросила назад тяжелую копну волос, наглядно демонстрируя волнующий изгиб шеи, почти не прикрытую прозрачной блузкой грудь и тонкую линию прогнувшейся спины.

— Брось, Алестер, мы ведь взрослые люди, — проговорила Лавина, протягивая руки к ширинке тренера, но тут же была остановлена его твердой рукой.

— Ты все правильно сказала, мы взрослые люди, поэтому играть в перепихнушки по-быстрому я не намерен. К тому же, сюда в любое время может ввалиться какой-нибудь студент, и если ты не дорожишь своей репутацией, то я свою хоронить заживо не намерен.

Покровен нервно облизнула губы, смотря на него так, словно готова в любой момент наброситься и съесть.

— Ты такой сексуальный, когда злишься, — промурлыкала она, кладя его руку себе на грудь. Алестер тут же сжал ее, вызывая у замдиректора протяжный стон. — Хочу тебя, — и Лавина притянула его к себе за шею, впиваясь в губы страстным поцелуем.

Агеллар с энтузиазмом ответил, что ему жеманиться, когда рейна так настойчиво сама себя предлагает? Конечно, ему хотелось бы сделать это не здесь и не так, но что поделать, когда на нем уже висит возбужденная женщина и стонет от удовольствия?

Его словно спасло провидение. Лавина уже задрала юбку, предлагая себя на столе, как в этот момент зазвонил ее телефон. Алестер тут же отстранился, приходя в себя, а замдиректора, чертыхаясь, дотянулась до телефона и ответила. По коротким ответам и мгновенно изменившемуся выражению лица, тренер понял, что звонил проректор и приглашал на внеочередную планерку, что в планы Покровен явно не входило. Тем не менее, ей пришлось привести в порядок ее одежду и спрыгнуть со стола. Следом на пол упал конверт с путевками. Лавина не преминула полюбопытствовать.

— Что это? Туристический поход? Песни у костра и ночевка в палатках?

— Да, я везу ребят после соревнований.

Глаза Лавины алчно загорелись, и ловкие пальчики отправили один из бланков внутрь кружевного бюстгальтера.

— Чудесно, — протянула она. — Не приглашай никого к себе в палатку, — и послав несостоявшемуся любовнику воздушный поцелуй, она ушла.

Агеллар сделал несколько глубоких вздохов, успокаиваясь, и вернулся к прерванному занятию. Не прошло и минуты, как за дверью снова послышались торопливые шаги, и он уже хотел спросить, что не забыла ли она чего, как распахнувшаяся дверь явила его взору белокурую голову с испуганными глазами в пол-лица, которая попросила ее спасти. Кивнув на дверь уже знакомого ей санузла, Алестер мысленно набросал в голове план как, от кого и каким образом он сейчас будет защищать свою подопечную. Но судьба решила поиздеваться над ним, и вслед за Ранхил из-за двери появилось не менее тщедушное создание и, гневно сверкая глазами, поинтересовалось предметом присутствия вышеупомянутой. Его обуяла злость. Что у него здесь за проходной двор? А если бы кто-то из них зашел несколькими мгновениями раньше?

Свое негодование он решил выместить на Ранхил, но та обескуражила его признанием, что она намеренно искала у него защиты. Да, с его точки зрения все ее проблемы кажутся ему сущими пустяками, но она ведь еще девчонка, и каждый такой пустяк выливается в отдельную драму. Он видел, что ее что-то мучает, поэтому уверенно заявил, что она в любое время может рассчитывать на его помощь.

Алестеру не пришлось потом жалеть о поспешности своих обещаний. Почему-то ему хотелось знать подробности одной маленькой жизни, он надеялся, если у Ранхил что-то случится, она обратится только к нему и ни к кому больше. Зачем ему это было нужно — другой вопрос, но он старался себе его не задавать. Надо — и все тут.

Гидра убивать меня не стала. Зло постреляла глазами, но потом поверила, потому что не заметить мою реакцию на прикосновения Ривары было невозможно. Я шарахалась от него, как черт от ладана. Я никак не могла привыкнуть к перемене его настроения, хотя подленькая мыслишка, что я этого сама когда-то хотела, все-таки закрадывалась в мою голову.

— Слушай, может он переосмыслил свое поведение и понял, что жить без тебя не может? — предположила Гидра, когда в столовой Ривара уселся напротив меня и стал пристально смотреть. Аппетит испортился сразу, но пересесть было некуда, поэтому я загородила лицо руками и отвернулась.

— Гидра, мы сейчас говорим о Риваре, — я скорчила рожу. — Мне нужно напоминать, кто это такой?

Подруга наградила его долгим оценивающим взглядом.

— Давай зайдем с другой стороны — что ты теряешь? Парня у тебя нет, обязательствами никакими не связана, поиграй с ним, попользуйся. Когда надоест — отрежешь и все.

- Вазентрап, ты сама уже один раз доигралась, — не выдержала я. — Понравился тебе результат?

Гидра надула губы.

— Что, если я снова его полюблю, и резать потом придется по живому? Есть же в нем и хорошее помимо того, что он редкостная скотина.

— Тогда сразу ему скажи, что он зря старается. Хотя, мне кажется, он просто так не отстанет.

На самом деле Гидра просто озвучила мои мысли. Ривара явно поставил перед собой цель, и пока не добьется ее, мне придется с ним бороться. Может, опять с кем-то поспорил? Если это так, я его кастрирую голыми руками. Раздражает меня его манера портить людям жизнь.

— Кстати, ты так и не похвалилась, что тебе подарили на концерте? — напомнила Гидра.

Естественно, я забыла про свой приз — слишком уж был насыщен тот день из ряда вон выходящими событиями. И тренировка, и танец с Агелларом, и предложение Ривары. Больше всего из этого списка меня впечатлял факт, что тренер согласился составить мне компанию. Удивительно и то, что у меня хватило смелости пригласить его. Мне понравилось то ощущение, когда медленно кружишься в кольце сильных рук, а в сантиметрах от тебя гулко стучит горячее сердце. И чувствуешь себя такой маленькой, хрупкой, но очень защищенной. Об этом подсознательно мечтает каждая из нас — быть в безопасности рядом со своим мужчиной. Наверно, повезет женщине Агеллара, у нее этого ощущения будет хоть отбавляй.

Мысль цеплялась за мысль, воспоминание за воспоминание, и в моей памяти всплыл момент, когда тренер заплетал мои волосы. Даже отец всегда психовал, когда ему приходилось меня расчесывать, а Агеллар отнесся к этому спокойно, тем более, он сам предложил сделать мне прическу. Какой, все-таки, разносторонний человек.

— Лиа, я уже пять минут жду, а ты сидишь и молча улыбаешься в пустоту. Тебе подарили частный самолет?

— Умеешь ты вернуть человека на землю, — проворчала я. — Не смотрела я, что мне подарили. Честно сказать, я даже не помню, куда я этот приз положила.

— Ну ты даешь, — выплеснула руками подруга. — Если все-таки найдешь — не забудь мне написать.

— Хорошо, — пообещала я.

Дома я перерыла все, что только можно. Конверт словно сквозь землю провалился. Я уже отчаялась, но на глаза мне попалась сумка, в которую я поспешно затолкала реквизит.

На приз зрительских симпатий было страшно глянуть. Грамота вообще представляла собой крайне жалкое зрелище, и я даже хотела ее выкинуть. Потом мне стало интересно ее содержание, я разгладила её и полюбопытствовала. Все кратко и лаконично — награждается такая-то за участие в том-то. Внизу подписи членов жюри. К ним я присмотрелась особенно внимательно. Если подпись Лагерры я знала наизусть, куратор Маркел ограничилась первой буквой фамилии, подписи проректора и Покровен встречаются на всех официальных документах, поэтому не могут быть не знакомы. На росчерке Агеллара я остановилась куда подробнее. Он даже подписался черной гелевой ручкой, вновь подтверждая свою страсть к этому цвету. Почерк с резким наклоном вправо, сказывается владение двумя языками, причем каждая буква — словно произведение искусства, сплошь с завитками и виньетками. И смотрится его подпись куда богаче и ярче, чем подпись самого проректора.