Костяной Скульптор. Часть 3 (СИ) - Розин Юрий. Страница 31

В целом ее новый характер мне не то чтобы не нравился, скорее даже наоборот. Вот только сам факт того, что некая сила способна без каких-либо затруднений за несколько недель настолько перевернуть чье-то сознание, вызывал вполне резонные опасения. Чем были вызваны мои заскоки я хотя бы более-менее понимал, новая личность внутри моей головы, активация способностей и все такое. Не скажу чтобы это было очень логично, но по крайней мере прослеживалась причинно-следственная связь. А тут, без каких-либо предпосылок, без всякого смысла и цели, просто перекраивали чужой разум…

И, главное, зачем? Теперь уже совершенно очевидно, что все происходящее — нечто вроде ковки нового клинка, где вместо заготовки — кареглазая. Ее меняют, перекраивают под какие-то неведомые нужды, делают сильнее, параллельно закаляя постоянными сражениями, безостановочным стрессом, необходимостью находиться в боевой готовности двадцать четыре часа в сутки, чтобы в итоге…

Чтобы что? Как долго это продлится? Насколько сильной она должна стать, чтобы все закончилось? Сильнее меня? Вполне вероятно. Сейчас я вероятнее всего без особых проблем добрался бы до города десятого этажа, может быть даже смог пробиться еще на парочку вниз, но не более. Без Усиления, универсального средства борьбы против магии, которой я, несмотря на тело лича, так и не научился, был предел того, на что способно это тело. А вот пределов трансформациям кареглазой, похоже, не было. Вряд ли в итоге она по-настоящему превратилась бы в настоящую львицу, но превращение, судя по всему, замедляться даже не начинало. Пару дней назад я заметил, что даже черты ее лица уже начали меняться, так что теперешняя форма — далеко не предел.

Но, еще раз, где он, этот предел? Лиорат, прежде чем был наказан системой полигона за вмешательство в существование слишком слабых для него уровней, жил на тридцать пятом этаже. Сколько всего этажей в полигонах? Будет ли это испытание продолжаться до тех пор, пока кареглазая не достигнет уровня, соответствующего максимуму звериных пещер? А что будет, если она умрет в процессе? Как и всегда, куча вопросов без единого ответа. Что мне, если честно, уже порядком надоело.

На меня, шляющегося по лесу, монстры по-прежнему не обращали внимания и начинали нападать лишь когда я приближался к кареглазой слишком близко. Так что я мог совершенно спокойно гулять, попутно ища новые интересные идеи для Изменения. Возвращаться можно было когда угодно, время, когда кареглазой нужна была моя помощь, чтобы справляться с волнами нечисти, закончилось дней десять назад. Однако иногда приходить обратно все-таки стоило, хотя бы для того, чтобы в спокойной обстановке поэкспериментировать с новыми находками.

— Кареглазая, это я! — С учетом постоянных нападений был смысл предупреждать о своем приходе заранее. И судя по всему я обозначился не зря, иначе прервал бы трапезу. — Приятного аппетита, — здоровенный кусок мяса какой-то лесной живности оперативно исчезал у девчонки во рту. Сырым. Какая прелесть…

— Меня зовут не так. — Поначалу я даже подумал, что ослышался.

— Чего?

— У меня есть имя! — Рычащие нотки в ее голосе не заметил бы только глухой.

— Ты вроде никогда не была против того, как я тебя называл.

— А теперь против. Либо обращайся ко мне по имени, либо не обращайся вовсе. — Ничего себе, далеко же ее промывка мозгов зашла.

— И не подумаю. — Ишь, чего выдумала. За месяц стала сильнее в несколько раз и вдруг решила, что может что-то от меня требовать. Может Гордыня из меня и выветрилась, но прогибаться под идиотские требования какой-то девчонки я уж точно не собираюсь. Как и спорить с ней по этому поводу.

— А ну стоять! — Честное слово, если бы я не видел весь процесс ее превращения лично, никогда бы не подумал, что этот голос принадлежит той девушке, с которой сюда попал. Низкий, мощный, с теми самыми рычащими перекатами, что позволяли кареглазой контролировать уже даже слабую нечисть, он и правда был звериным. Уже без каких бы то ни было иносказаний или метафор. Хотя сейчас все-таки стоило подумать не об этом. Усмехнувшись про себя, я продолжил идти в сторону нашей пещеры, если хочет меня остановить, придется использовать что-то поубедительнее слов. С учетом ее новых закидонов, не думаю, что этого придется ждать очень долго.

И верно, не успел я сделать и десятка шагов, как почувствовал за спиной порыв ветра. Сила у нее выросла значительно, но вот по сравнению с ростом скорости и ловкости даже говорить не стоит. Она остановилась прямо передо мной, с гневом глядя прямо на меня. В таком удовольствии я себе отказать не мог.

— Я сказала: “Стоять!” Ты не слышал?

— Слышал.

— Тогда какого черта ты продолжал идти? — Наглеет прямо в процессе.

— А почему я должен делать то, что ты говоришь? — Пока что на моем лице еще оставалось подобие улыбки, но я уже чувствовал, как уголки губ начинают медленно стягиваться обратно. Но, похоже, в ее голове еще остались какие-то крупицы рассудка, потому что бросаться фразами типа: “Потому что я так хочу” — от которых я бы совершенно точно рассвирепел, она не стала. Наоборот, словно с ее глаз сорвались шоры и девчонка, мотнув головой, подняла на меня уже совершенно иное, смущенное и растерянное лицо.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло… — Черт, у меня на нее даже злиться долго не получается, хотя это скорее потому, что я знаю: эти ее заскоки происходят из-за слишком резких изменений в сознании и мало чем отличаются от моих во время активации способностей, так что, по сути, она в них и не виновата даже.

— Забудь. Пойду займусь делом.

Может быть однажды из-за того, что после таких вот выходок я не ставлю ее на место, как сделал бы когда-то, я еще натерплюсь, но на нее и правда не получается злиться. Может потому что она была первым человеком, с кем я смог говорить, может потому, что она была со мной дольше, чем кто бы то ни было, может потому что пострадала от моих действий сильнее всех, не знаю. Сейчас, когда она постоянно рядом и я волей-неволей вынужден то и дело возвращаться к ней в мыслях, я понимаю, что Лиорат все-таки ошибался на мой счет. Я, конечно, нежить, но только физически. Да, обычные человеческие эмоции у меня какие-то недоразвитые, рудиментарные, что ли, но они есть. Совесть и стыд по крайней мере точно. Иначе я бы не относился к кареглазой как-то иначе.

Дойдя до конца нашей пещеры, я сел, облокотившись спиной о стену и закрыл глаза. Высокоинтеллектуальные размышления о собственной психологии — вещь, без всяких сомнений, интересная, но в бою они меня не спасут. А вот Изменение очень даже может.

В перестройке своего тела я старался по максимуму придерживаться изначальной формы тела, наиболее удобного и привычного. Раз уж я не могу создать по-настоящему звериных органов и тканей, то и делать тело совсем уж звериным нет большого смысла, все-таки все имеющиеся в моей памяти стили сражения подразумевали именно человеческое тело.

Так что внешне я изменился не так сильно. Даже звериная обратная пятка, показавшаяся мне изначально хорошей идеей и созданная за счет увеличения размера костей ступни, по итогу оказалась куда менее удобной, чем обычная человеческая. Когда (если) я вернусь в подземелье некроманта, можно будет поэкспериментировать с костями звериной нежити, но сейчас это было невозможно, кости нечисти, даже очищенные от мяса, не подчинялись тем же правилам. Однако внутри — это уже совсем иная история.

Подсмотренные мной у самых разных тварей мускульные структуры заменили человеческие почти полностью, так что человеческим представлениям об идеальных мышцах я уже точно не соответствовал. Из-за того что во время моего спонтанного слияния во время боя против трех Воинов была создана даже кожа, пропитанная энергией не меньше всего остального тела, я получил возможность поэкспериментировать и с ней тоже. Выяснилось, что при уменьшении толщины верхнего слоя кожи втрое, его плотность и прочность становятся не меньше чем у стали и пробить ее становится невозможно даже для кареглазой. По крайней мере еще пару недель назад, когда она находилась на уровне Ученика, было невозможно. еще кое-что по мелочи вроде того, что я научился изменением размера хрусталика превращать глаза в подобие подзорной трубы или выращивания вдоль позвоночника дополнительный слой мышц для защиты.