Ярость (СИ) - "Фалько". Страница 75

Покачав головой, я легко повторил технику, заполняя помещение разряженным полем. Сяочжэй протянула сестре большую пятирублёвую монету. Хлёстким движением кисти, Чжэнь бросила ей в сторону стены. Я же почувствовал, как в моё пространство ворвалось что-то быстро двигающееся. Монета успела пролететь только десять или пятнадцать сантиметров, замерла на секунду и тихо упала на пол.

— На отработку этой техники Лу Ханя у мастеров уходит около двух лет, — улыбнулась Сяочжэй. — Чем быстрее предмет влетает в защитное пространство, тем быстрее теряет энергию и останавливается. От размера предмета и его скорости зависит то, сколько сил потратит мастер.

— Пару лет? — недоверчиво посмотрел я на неё. — Вот на это?

— Я потратила на освоение один год, — кивнула она. — В школе установлена старая машина, швыряющая железные шары с большой скоростью. Самый сильный мастер, поставивший рекорд, остановил пятьдесят два шара подряд, после чего рухнул от усталости. Это самый быстрый из известных мне способов потратить все силы.

— А если из автомата палить, как быстро устанешь?

— Пули очень лёгкие, придётся долго стрелять.

— Что ж, главное, техника есть, дальше сами выкрутимся, — кивнул я. — Спасибо. Попрошу Тасю бросить в меня бетонный блок.

— Техника, действительно, сильно выматывает, — повторила Сяочжэй, вернула вуаль на место.

Снова вопрос, специально они подталкивают меня к изучению трудов Лу Ханя или ей действительно это только что пришло в голову? Хотят, чтобы я его усовершенствовал, убрал недостатки и сделал лучше? Соглашусь с этими мыслями, если в ближайшее время они мне подсунут под каким-нибудь предлогом книжку или методичку по изучению этой техники.

Следующие два часа мы неспешно занимались. Я контролировал процесс укрепления тела Сяочжэй, посмотрел за медленным прогрессом Чжэнь. В итоге они устали почти одновременно, извинились, что уходят первыми, пообещали прийти на тренировку завтра. Я подумал сходить пообедать, но решил не прерываться и вновь вернулся к размышлениям, постепенно заполняя пространство зала кинетическим полем. Это довольно удобно, так как едва появился новый посетитель, я об этом сразу узнал.

Открыв глаза, бросил взгляд на окно. Судя по всему, солнце начало клониться к горизонту. Этак я не только обед, но и ужин могу пропустить.

— Доброго вечера, Кузьма Фёдорович, — в зал как раз вошёл незнакомый мне мужчина в сером костюме. Одежда скорее практичная и повседневная, нежели деловая. Галстука нет, на ногах удобные ботинки вместо туфель. На вид мужчине лет тридцать пять, короткие волосы, не примечательная внешность.

— Доброго, — сказал я, не став делать замечание, когда он прошёл по залу в обуви.

— Пётр Сергеевич просил вам передать это, — он протянул кожаную папку со шнурком и небольшой планшет в пластиковой обложке.

— Кто этот Пётр? — уточнил я.

— Как кто? — и удивился, и возмутился мужчина. Наигранно, но довольно тонко. — Вам следует знать имя главы рода, Наумова Петра Сергеевича.

— А, так бы и сказал, — отозвался я, положив папку на пол перед собой. — Что ещё?

— Глава просил передать, что начал решать вопрос с возвращением собственности семьи Матчиных, — добавил посыльный. Во взгляде промелькнуло едва заметное недовольство моим не слишком любезным к нему отношением. Так обычно реагируют два типа людей, глупые и люди с высоким положением. Настроение у меня действительно не доброе, спорить не буду. Не люблю, когда забывают или не считают нужным представляться, подсознательно начинаю грубить. — Но для этого ему нужны копии всех документов.

— Они у Александра Матчина, моего старшего брата. Он сейчас на территории базы наёмников, решай с ним.

— Хорошо, — кивнул мужчина, бросил взгляд на папку. — До свидания.

— До свидания, — махнул я на него рукой.

Дождавшись, пока он выйдет, открыл папку, вынул первый документ. Красивый бланк с печатями и рукописным текстом. В нём говорилось, что семья Матчиных с сегодняшнего числа больше не является «угасшей», что подтверждало несколько следующих бланков, ссылающихся на архивные документы с длинными ничего не говорящими номерами. Следующим документом я достал большую зелёную книжицу с золотым теснённым гербом Российской Империи. Свидетельство о рождении Матчина Кузьмы. Далее шёл паспорт с моей, вполне вменяемой фотографией. Костюм знакомый, тот в котором я был на приёме у императора.

Мягко говоря, я удивлённо смотрел на документы. Брат рассказывал, что бегал по инстанциям две недели, а тут они за полдня всё сделали. И даже без нашего ведома. Интересно, откуда они взяли мою подпись для паспорта? Удивили, ничего не скажешь. Даже обидно стало, отчего я некрасиво выругался. Убрав документы обратно, я включил планшет. Рабочий синий экран, на котором сиротливо пристроились три квадратика. Нажал на первый. Планшет задумался, потемнел и выдал окошко с видео. Городской парк, утро, солнечно. Узкая аллейка, немногочисленные отдыхающие. Через дорогу длинная деревянная лавочка, на которую усаживается знакомый дед. Не помню его отчество, но это Трубин Богдан, бывший глава рода, а ныне просто старейшина, если такое сравнение уместно. Выглядел он каким-то уставшим и подавленным. Мне помнился вполне бодрый пожилой мужчина, а тут прямо старик, опирающийся на трость при ходьбе. Изображение мигнуло, грубо обрезанное и смонтированное. Сколько времени прошло неизвестно, но рядом с Богданом на лавку уселся мужчина в бежевом плаще. Лицо замазано специальным фильтром. Мне показалось, что он что-то сказал и почти сразу встал. Направился дальше по своим делам, как-то неестественно взмахнул полой плаща, закрывая деда от камеры. Богдан остался сидеть в той же позе, только на левой стороне груди появилась горизонтальная металлическая полоска. Ещё одна склейка видео и стало видно, что на светлой бежевой кофте дела прямо под металлической полоской проступило небольшое пятно крови. Остановилось же видео на фотографии, запечатлевшей Богдана Трубина в машине рядом с Тимофеем Орловым. Скорее всего, снято дорожной камерой, так как машина стояла на светофоре. Но ракурс удачный, видно и водителя, и пассажиров. Вот и где моя конспирация, когда мы ехали в гости к Американцу. Мистер Ма с самого начала был в маске, а мы наверняка на таких камерах засветились.

— Какого чёрта? — хмуро спросил я, непонятно к кому обращаясь.

Второе видео оказалось совсем коротким. Задний двор какого-то частного дома, садовый деревянный столик, на заднем фоне высоченный забор из красного кирпича. За столом, немного не попадая в центр кадра, Тимофей Орлов. Он что-то говорит, яростно жестикулируя. В порыве эмоций саданул кулаком по столу. Жаль звука нет. В кадре появилась рука, сжимающая знакомый револьвер двенадцатого калибра, принадлежавший Американцу. Удивился не только Тимофей, но и я. Хлопнул беззвучный выстрел, снеся верхнюю часть головы наследнику княжеского рода.

Я перевёл взгляд в сторону двери, словно ожидая, что сейчас кто-то войдёт и объяснит мне, что происходит. Нет, никто не спешил беспокоить. Из коридора слышались голоса парней и заливистый девичий смех.

— И как мне на это реагировать? — озадаченно спросил я сам у себя. Причём я действительно этого не знал.

Последнее видео смотрел только из любопытства. Там был второй из мастеров рода Орловых, который засветился на видео, попавшее в сеть. Он гнался за мамой, опрокидывая машины. С ним расправились так же, как с Тимофеем, только через боковое стекло машины. Стреляла всё та же крепкая рука, с дорогими часами на запястье. Судя по тому, как легко держит крупнокалиберный револьвер, думается мне, что он на уровне мастера.

На экране планшета появилось иконка: «Желаете посмотреть видео ещё раз?». Нажал кнопку «Нет». Планшет мигнул, слегка завибрировал и отключился, думаю, навсегда. У меня начало складывается впечатление, что ректору надоело смотреть на то безобразие, что творится в столице последние две недели и он решил вмешаться. При этом поражала оперативность, с которой всё провернули.