Семь братьев для Белоснежки (СИ) - Слави Екатерина. Страница 74

Начав говорить, Слава уже не мог остановиться. Сейчас ему показалось, что на самом деле он давно ждал момента, когда сможет сказать своему старшему брату все, что хотел, но до сих пор не решался. И, похоже, этот момент настал.

— Знаешь, я… правда, благодарен тебе за все, что ты для меня делал, и всерьез думаю, что ты лучший брат на свете, но… Все эти годы я чувствовал себя виноватым. Сказать, почему? Потому что я все время думал: если ты восполнишь мне, то кто восполнит тебе? Ты ведь знаешь, что такое чувство вины, правда? Оно тяготит. Отпусти себя. Просто разреши себе делать то, что ты хочешь. Мне больно смотреть на тебя. Из всех нас ты самый несвободный. Как будто сам себя запер в клетке.

Егор какое-то время смотрел на него, потом отвел глаза. Он отстранился от журнального столика, слегка откинувшись назад, руки продолжали держать один из каталогов, глаза смотрели на страницы с образцами, но Слава был уверен, что сейчас Егор их не видит.

— Ты обижен на меня за мои слова?

— Нет, — спокойно ответил Егор. — Я не могу на тебя обижаться. Но я не знал, что ты так думаешь.

Слава выдохнул.

— Понятно. Ты не можешь обижаться на меня, что бы я ни сказал, потому что это было бы проявлением эгоизма, верно? Значит, у меня не вышло. Я ведь все это сказал, чтобы заставить тебя почувствовать обиду.

— Ты хочешь, чтобы я был обижен на тебя? — как ни странно, почти не удивился Егор.

— Я хочу, чтобы ты позволил себе быть эгоистом, — пояснил Слава.

— Даже если мой эгоизм кого-нибудь ранит? — продолжая смотреть прямо перед собой, спросил его брат.

Слава снова помолчал. Потом ответил:

— Она плачет сейчас за стеной. А я все эти годы чувствую себя виноватым перед тобой. Похоже, когда ты стараешься не быть эгоистом, это тоже ранит. Но сильнее всего при этом ты ранишь самого себя. Эй, Егор. Ты же родился раньше меня, значит, и понять должен был раньше меня, так почему ты не понимаешь? Нельзя прожить жизнь, никого не ранив. Почему не понимаешь, что, зная, как ты мучаешься, тем, кому ты дорог, тоже больно. Почему, как ты думаешь, она до сих пор не разлюбила тебя? Лида. Потому что прекрасно тебя знает. Знает, что ты до сих пор коришь себя за то, что случилось. Мучаешься ты — это мучает ее. Ты ее этим держишь. Отпусти уже ее, а. И себя отпусти.

На журнальном столике с громким хлопком закрылся каталог. Несколько секунд в комнате царило молчание. Первым его нарушил Слава.

— Похоже, я тебя разозлил, — негромко сказал он. — Просто чтобы ты знал: я не против, если ты будешь злиться на меня. Если тебе от этого будет легче.

****

Больше не сказав ни слова, он встал из кресла и вышел из комнаты. Когда за ним закрылась дверь, Егор посмотрел на свою руку, лежащую поверх каталога — он даже не заметил, когда сжал ее в кулак, — и глухо произнес вслух:

— Черта с два мне легче.

* * *

Алена и сама не понимала, почему она плачет и не может остановиться. Она ведь прекрасно знала, что Егор не чувствует к ней того же, что она к нему. Знала, что если признается, ей будет только хуже. Знала, что все испортит, потому что… как теперь жить с ним в одном доме, как встречаться с ним каждый день? Все было понятно заранее, и реветь теперь — просто глупость. Но остановиться не могла. До тех пор, пока…

В какой-то момент она ощутила очень сильное присутствие Аглаи. Призрак появился в ее комнате.

— А ведь я тебя предупреждала, — произнесла Аглая над ухом Алены.

— Какая глупая фраза, — огрызнулась Алена, скривившись. — Она шаблонная, ты в курсе?

— Не дерзи мне, — недовольным тоном предупредила Аглая. — И не умничай: это ты сейчас рыдаешь тут в три ручья — не кто-то другой. Какой же безмозглой надо быть — влюбиться в одного из них, зная о проклятии. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать — ничего хорошего из этого не выйдет.

Алена сцепила зубы, заставляя себя молчать. Бесполезно объяснять Аглае, что влюбляться она не собиралась, не хотела и даже не понимает, как это вышло. Можно подумать, что человек может контролировать свои чувства.

— Ты зачем пришла? — спросила Алена, чувствуя, как снова исказилось лицо, а на глаза накатила очередная горячая волна слез; а ведь она только успокоилась. — Позлорадствовать? Ну? Позлорадствовала? Отстань от меня.

Аглая возмущенно хмыкнула.

— Вот нахалка, — на удивление спокойным голосом заметила она. — Ты не забыла, с кем разговариваешь? Я здесь хозяйка.

— Ничего подобного, — отбросив всякое чувство самосохранения, мстительно буркнула Алена. — Хозяйка здесь твоя дочь. Этот дом построил ее первый муж. А второй достроил. А твой дом давно снесли, если ты забыла.

Аглая какое-то время угрожающе молчала — Алена даже не смотрела в ее сторону, — потом заявила:

— Я бы сейчас за твою наглость заставила тебя горько плакать, если бы ты уже не ревела белугой.

— Угу, — промычала Алена, — один твой внук тебя опередил. Но ты на него не сердись, он не со зла. Он даже не знает, что перешел тебе дорогу, потому что для него тебя не существует.

Аглая почему-то в этот раз не стала комментировать ироничный выпад Алены, и Алена решила бы, что та ушла, если бы до сих пор не ощущала ее рядом.

— Я предупредить пришла.

— Предупредить? — Алена насторожилась.

— Что бы ни случилось, не вздумай рассказать обо мне, — пригрозила Аглая. — Ослушаешься — накажу. Кто-нибудь пострадает. Может быть, даже тот, кто тебе сейчас дороже всех.

— Не трогай его, — пробормотала хмуро Алена, приподнимаясь на локте, чтобы увидеть призрака дома Каффа; Аглая висела в воздухе перед ее кроватью, скрестив руки на груди. — Он же твой внук, как ты можешь? Между прочим, больше всех на тебя похож. Если даже я заметила, то ты уж точно должна была.

— Похож, — невозмутимо согласилась Аглая, мрачно глядя на Алену холодными изумрудными глазами. — Не лицом, нет. Лицом он в отца своего. А вот характер — моя копия. Это ты верно подметила. И все равно не пожалею. Ты ведь уже знаешь, насколько опасно меня злить, верно?

Алена насупилась. Да уж… Она знала. Знала теперь, что Аглая была не только безобидным призраком, не имеющим плоти, но и опасным хищным зверем. И похоже, Аглая это уже поняла, хотя вряд ли признает вслух.

— Почему ты именно сейчас мне это говоришь?

— Потому что сейчас ты начала делать глупости, — ответила Аглая. — Чувствам своим потакаешь. Вдруг разоткровенничаешься? Помочь ему захочешь, лишнее сболтнешь. А им знать обо мне не нужно совсем. Для их же блага.

Алена снова приняла горизонтальное положение.

— Не расскажу я ничего. Только не трогай его. Никого не трогай.

Наверное, Аглаю это обещание удовлетворило, потому что не прошло и пяти секунд, как Алена перестала так остро ощущать присутствие призрака. Та все еще была в доме, но где-то за пределами этой комнаты.

Алена вдруг поняла, что после разговора с Аглаей ей больше не хотелось плакать. Видимо, Аглая отвлекла ее своими разговорами, и настроение изменилось. Тем не менее, плакала она сегодня слишком долго и сейчас почувствовала себя уставшей. Наверное, поэтому, закрыв глаза, провалилась в сон без сновидений.

Глава 47. ЕГОР

Очнувшись после сна, Алена поняла, что в комнате темно. Когда она заснула, еще только-только вечерело, поэтому свет не горел. Она слезла с кровати, подошла к письменному столу и включила настольную лампу. Сразу увидела на столе поднос: тарелка с бутербродом и яблочный сок в стакане.

Понятно. Она проспала ужин, и Альма принесла ей в комнату еду, чтобы Алена могла поесть, когда проснется. Будить не стала.

Что ж, оно и к лучшему. Никого не хочется видеть, и притворяться перед всеми, что у нее нормальное настроение, тоже не хочется.

Алена съела бутерброд с ветчиной и салатом, запивая соком. От сладкого сока почему-то лишь сильнее захотелось пить. Воды в комнате не было. Выходит, либо мучиться от жажды, либо спускаться в столовую. Алена посмотрела на часы — двенадцать ночи, все давно разошлись по своим комнатам и спят, — и выбрала второе.