Кайа. История про одолженную жизнь. Том 2 (СИ) - Иванов Александр Анатольевич. Страница 48

Дойдя до места, где оставил покойную и спрыгнув в «ливневку», я принялся стаскивать осенние сапожки на меху с убитой мной женщины.

Это был просто какой-то сюрреализм! Никогда в жизни не думал, что мне предстоит заниматься подобным трешем…

Мне опять повезло, что Кайа была еще в процессе роста и что размер ноги погибшей был не самым маленьким. Когда я надел на ноги обувь убитой, то, закинув кеды в чехол к «спальнику», смог относительно комфортно продолжить свой путь.

Было бы, конечно, хорошо оттащить убитую к разрушенной коробке с оборудованием, но я не решился, ибо в любую секунду здесь появятся солдаты, да и полыхнуть может когда угодно.

— Барышня! — меня внезапно окликнули, когда я уже отошел на приличное расстояние

Я остановился. Обернувшись, увидел спешившего ко мне солдата, с собакой, в то время, как его однополчане бежали к месту катастрофы. Я надеялся, что за всем происходящим на меня не обратят внимание, но увы…

Младший офицер, — я разглядел его знаки различия

— Вы пассажирка поезда? — задал риторический вопрос офицер, когда нагнал меня, наконец.

Я лишь кивнул ему, и рыдая, показал свою искалеченную руку.

Увидев состояние моей руки, солдат что-то коротко сказал в рацию и от спешившей к поезду группы бойцов отделился один тип, направившийся в нашу сторону.

— Раненая. С поезда. Оставляю ее на тебя. Как закончишь — доложишь и к составам! — приказал обнаруживший меня тип своему сослуживцу, который, судя по всему, был штатным медиком

— Есть, ваше благородие! — ответил медик, а «его благородие», вместе со своим псом, некой лохматой овчаркой, отвалил в сторону аварии

— Легко отделалась, барышня! — улыбнувшись, сказал мне, явно успокаивая, занявшийся моей рукой военный медик, — где твои родители?

— Неее знаююю, — ревел я

— Ясно, — ответил тот, делая инъекцию анестезии, после чего моментально прошла боль в руке, однако голова болела так, что…

— И проглоти вот эти таблетки, — продолжил он, суя мне в здоровую руку несколько таблеток, а затем, флягу — запить.

Пока я глотал выданную фарму, врач расстелил на земле что-то вроде пеленки.

— А теперь сядь, пожалуйста, на коленки и положи руку на пеленку, — приказал он, а после того, как я выполнил требуемое, сказал:

— Отвернись, не смотри сюда!

Я отвернулся.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил он

— Нет, — ответил я, шмыгая носом

— Хорошо. Повезло, что рана чистая, — сообщил он, орудуя каким-то хирургическим инструментом и поинтересовался, — сама перевязывала рану?

— Да, — ответил я

— Молодец! — похвалил медик, а затем вновь приказал, — Подними чуть руку, но не смотри!

Я выполнил требование, а медик облил мою руку некой жидкостью, из-за чего защипало столь люто, что я даже вскрикнул, а после, «попшикал» на рану спреем, антисептик, наверное, и начал делать перевязку.

Закончив, а перевязал мою руку он очень быстро, сказывался, видимо, немалый опыт, спросил, осматривая мою голову:

— Как себя чувствуешь? Больше нигде ничего не болит?

Я отрицательно помотал головой, пропищав, утирая слезы:

— Спасибо!

— Хорошо, — ответил медик и сделав мне напоследок еще одну инъекцию чего-то там, спросил, — как тебя зовут?

— Мила, — заикаясь от слез, ответил я

— Хорошо, Мила, побудь пока здесь! Никуда не уходи! За тобой скоро придут!

— Ладно, — сказал я, делая вид, что успокаиваюсь, — буду ждать тут!

— Умница, барышня! — улыбнулся мне боец, и побежал к месту катастрофы, делая на ходу доклад по рации.

И я побежал, вернее пошел очень быстрым шагом, рассматривая перевязку, когда «типчик» уже удалился на приличное расстояние.

Мне повезло! Во-первых, оцепление сняли, а солдат отправили на помощь выжившим, а стало быть они не знали истинной сути происходящего, ибо мне что-то подсказывает, что если бы их начальство было заодно с убийцами, то насколько горестно не было смотреть на искореженные останки поездов, солдатам запретили бы покидать свои позиции в оцеплении!

А, во-вторых, я не встретил коллег убийцы! По крайней мере пока…

Когда я уже покидал «узел», сойдя на тропинку рядом с «путем», где освещение было гораздо слабее, от чего стало существенно меньше света и куда больше тьмы, боковым зрением заметил, как что-то случилось…

Огонь! Уверен, что увиденное зрелище я не забуду до самой смерти! Очередной…

Пламя разливалось по округе, будто вышедшая из берегов река! Величественно! Красиво! И страшно!

Я припустился бегом по тропинке! Надо добраться до «сортировочной», как можно скорее!

Через пару минут раздался первый из череды взрывов! Он был столь мощным, что затряслась даже земля! В небо взметнулся столб огня немыслимых размеров, обращая ночь в день! И еще один столь же мощный взрыв!

Дошедшей ударной волной меня кинуло наземь! Еще одна волна! И еще взрывы, всего около дюжины! На сей раз гораздо менее сильные.

Поднявшись на ноги, выпил всю оставшуюся воду и продолжил бежать! Бежать и истерично хохотать! У меня началась истерика.

Интересно, — спросил сам у себя, хохоча во все горло, — если что, Суд, при вынесении вердикта, примет во внимание факт того, что у меня есть справка из дурдома…?

И тут, я внезапно перестал хохотать. Память показала мне лицо военного медика, который обрабатывал и перевязывал мою руку. И у меня защемило в груди. Это было чисто женское чувство…

Мог ли этот человек спастись, выполняя свой долг на месте катастрофы?

Если этот человек — погиб, то он единственный из погибших, за эти пару дней, кого мне было искренне жаль.

У меня на глазах, против воли, вновь выступили слезы. На сей раз не от притворства.

Два мощных армейских грузовика остановились на обочине шоссе, заглушив двигатели.

Из первого, откинув задний борт, выпрыгнул Алексей, за ним, служебная собака — Мох, затем, остальные солдаты его подразделения, насчитывавшего 28 человек, что сейчас строились на обочине, в ожидании приказов.

— Так, господа! — начал он ставить задачу, стоявшему перед ним строю, — наша задача проста как грабли! Нужно выставить оцепление от пятого подразделения, — он указал рукой влево, — до седьмого, — махнул рукой вправо, — с дистанцией друг от друга в пятнадцать шагов! Задерживать любую женщину, что попытается покинуть объект! Задача ясна?

— Так точно, Ваше Благородие!

— Выполнять!

— Есть, Ваше Благородие! — в унисон ответил строй и разбежался занимать позиции.

Оцепление было установлено. Время шло. Ничего не происходило.

Ну теперь-то я знаю точно, как выглядит самое скучное на свете занятие, — подумал Алексей, — пялясь на забор и густой кустарник за ним.

Закинув карабин на плечо, он достал пачку сигарет. Очень хороших сигарет. И настолько же дорогих. Если бы не финансовая поддержка дяди, то они были бы ему, «обедневшему дворянчику», не по карману. Как и те девчонки, что любят хорошо, а самое главное — дорого, провести время…

Но он «тянет лямку» вместо своего «сколько-то там «юродного»» братца. Вместо Юрки. А посему, Семейство дяди не жалеет средств на его поддержку. Именно поэтому, он и может себе позволить курить сейчас эти сигареты. И многое другое теперь позволить себе может!

Еще чуть меньше двух месяцев! Двух месяцев из пяти лет опостылевшей службы! И все! И свобода! Дальше будет учеба и не пыльная должность при Министерстве, что устроит ему дядя. Два месяца…

Закурив, он слегка отпустил поводок, дав псу немного отойти в сторону. Моху не нравился табачный дым.

Куря, Алексей задумался о чем-то постороннем, когда его внимание привлек авто, припарковавшийся на обочине, рядом с бойцами пятого подразделения.

Из авто вышел человек, которого Алексей мгновенно узнал, несмотря на немалую дистанцию, разделявшую их! И едва не выронил из пальцев сигарету! Сердце пошло в «пляс», и он резко отвернулся, следя боковым зрением за тем типом.

Тип этот, предъявив некую бумагу, прошел сквозь строй оцепления, на территорию «узла» через одни из ворот.