Кайа. История про одолженную жизнь. Том 2 (СИ) - Иванов Александр Анатольевич. Страница 52

— Беспризорница? — с сочувствием в голосе спросила женщина

— Нет-нет, — ответил ей, замахав рукой, — с родителями поссорилась и ушла несколько дней назад из дома. Сейчас решила вернуться, но сначала надо бы вещи постирать, а то мама дома прибьет! И помыться.

— Точно вспышки на Солнце! Дочка моя, вон тоже недавно сбегала, — расслабилась женщина, — но жрать-то захотелось и на следующий же день вернулась. Ты ведь не здешняя? Не видела я что-то тебя раньше…

— Нет, — отрицательно помотал я головой, — из Москвы.

— Даааа, — протянула она, — увидит мамка в таком виде, и все уши поотрывает! Пуховик-то у тебя дорогущий, с виду.

Я лишь пожал плечами.

— Вот же ж…! — сказала женщина, — знаешь, как волнуются родители?

— Да, — согласился я, — но я, раз в несколько часов, отправляла виртуальное сообщение маме.

— Ну хорошо, коли так… Ладно, стой здесь, сейчас приду, — сказала она и ушла в здание, вернувшись через пару минут, одетая в пальто.

— Ну-ка пойдем, отведу тебя постираться, тут недалеко, — сказала она, беря меня за руку, — а то, как пить дать, в полицию угодишь, если в таком виде одну тебя отпустить!

Глава 45

Интересно, — подумал я о совершенно постороннем, глядя, как вдали, в речном порту, краны разгружали или наоборот, загружали речной «грузовик», — а чем здесь народ промышляет, когда заканчивается Навигация? Наверняка же, немалая часть населения «N-ска» занята на работах в порту.

— Как тебя зовут? — спросила сопровождающая меня женщина

— Юлей, — ответил я, — а вас?

— Надеждой Александровной, — представилась женщина, продолжив, — значит так, Юля, я тебе помогаю с одним единственным условием. Ты, как только приведешь себя в порядок, звонишь своей маме и даешь ей знать, где находишься, а затем, отправляешься домой, нигде не задерживаясь, договорились?

Она остановилась, посмотрев мне в глаза.

— Ой! — ойкнула она, — а это что?

Она провела пальцем по моему виску.

— А что там? — поинтересовался, не без доли волнения в голосе, я

— У тебя кровь из уха шла, — сказала она

Все-таки уши пострадали конкретно! — вздохнул я, — И как раз то, из которого, со слов Надежды Александровны, шла кровь, слышало окружающий мир исключительно хреново.

— А! это прыщик был, кровит сильно, а так, ничего страшного — сообщил я, — у меня такое частенько случается, просто умыться надо

— Вот оно что? — с сомнением в голосе ответила та

— Обещаю, что как только приведу себя в порядок, сразу же еду домой, — честно заявил я, переведя тему разговора и подняв правую руку

— Ну смотри у меня, если завтра увижу тебя, ошивающуюся здесь, не обессудь, но я буду вынуждена сообщить о тебе в полицию

— Завтра уже дома сидеть буду, — отозвался я с улыбкой

Мы пошли дальше.

«Пригородный поезд: *неразборчивая скороговорка*, отправлением в: *неразборчивая скороговорка* — отменен», — услышал я громкое объявление, когда мы проходили совсем рядом с вокзалом.

Объявлений о том, что отменены «пригородные» и задерживаются «скорые», было много.

«Уважаемые пассажиры, — снова объявили по станции, — в связи с внеплановыми ремонтными работами на железнодорожном полотне, призываем вас воспользоваться автобусным транспортом, который будет организован дополнительно от здания железнодорожного вокзала…», — сообщала все та же тетенька

«Городская баня и постирочная» — прочел я полное и незамысловатое название заведения, к которому мы направлялись.

А взглянув чуть далее, становилось понятным, кого, в основном, обслуживала баня.

За зданием вокзала, на территории довольно большого сквера, с двумя памятниками (один из которых увековечил неизвестного мне гражданина, но точно не дедушку Ленина, а другой — саму железную дорогу, памятник которой был выполнен в виде древнего локомотива, вернее, его половинке, той, что с кабиной машиниста и «мордой», на постаменте), несмотря на прохладную погоду, было весьма многолюдно.

Транзитные пассажиры, совершавшие здесь пересадку, что логично, станция-то перед самым «узлом», отсюда, куда хочешь уедешь, — подумал я, глядя на целые семейства, которые предпочли прогулку на свежем воздухе — сидению в зале ожидания. Одни были со всем своим скарбом, другие же, в основном мамочки с детьми — просто гуляли по скверу налегке, оставив багаж на попечение своих мужей или в камерах хранения.

Именно для этих людей, в первую очередь, и была организована баня-прачечная. Хорошо ведь, наконец, по-человечески помыться-постираться, после дней, проведенных в поезде.

В городской бане. Когда увидел здешнего администратора или как там еще называлась ее должность, тучную женщину, около шестидесяти лет — я еще раз мысленно возблагодарил свою добровольную провожатую, ибо, если бы не ее рядом со мной присутствие, администраторша эта немедленно сдала бы меня «куда следует», без вариантов. По лицу и взгляду, брошенному на меня, было очевидно, что она из тех пожилых женщин, которым до всего есть дело.

— Здравствуй, Надь, — поздоровалась администраторша с моей провожатой, поинтересовавшись, — кто это с тобой?

— Здрасьте, теть Ань, — ответила провожатая и махнула рукой, беззастенчиво соврав, — Юлька, двоюродная племянница Пашки. Из дома сбежала, негодница такая. Отмыть и постирать надо, а то мамашка прибьет.

— Ааа, — протянула та, потеряв ко мне интерес и добавила, — пуховик — в химчистку, если сегодня почистить — то доплатить надобно, за срочность.

Провожатая помрачнела, прикинув, видимо, что «праздник» этот ожидается за ее счет, коль скоро она сама взвалила заботу обо мне на свои плечи.

— Все нормально, — шепнул ей я, — у меня деньги есть

— У мамки утащила? — насмешливо шепнула та мне в ответ

— Нет, конечно! — оскорбился я, умолчав о том, что утащила их Кайа у несостоявшегося «клиента», — родители прилично на «заколки» дают, да и на школьных обедах экономлю

— Понятно, — ответила та и сказала уже громко, — да, срочную чистку. Теть Ань, оставлю Юльку на ваше попечение, мне вернуться на пост нужно

— Ой, — взмахнула администраторша руками и покачала головой, — а на «узле»-то, что делается? Тут такие страсти показывают…

— Авария крупная, — торопливо проговорила моя сопровождающая, а затем, прошептав мне на ухо: «не забудь, что ты обещала» и попрощавшись, ушла.

Спасибо вам, Надежда Александровна, век не забуду!

Вытащив все из карманов пуховика, а «бабки» так, чтобы администраторша не видела, ибо сотенные купюры, как ни крути, малолетке, особенно имевшей такой видок, каковой у меня теперь, иметь не полагалось. Неоткуда и незачем.

А сняв шапку, подметил, каким взглядом та на меня взглянула! «Ящик»-то она обязательно смотрит, он у нее даже сейчас включен! И про то, что меня разыскивают, наверняка знает! Однако, она мотнула головой, словно корова, сгонявшая слепней и взор ее, стал обычным, безразличным.

Тут даже не надо сколько-нибудь хорошо разбираться в людях, чтобы понять ход ее мыслей, ибо ей сначала показалось, что вот-вот «срубит капусты», по легкому, сообщив об обнаружении ценной «пропажи», а затем, вспомнила о том, что я «двоюродная племянница Пашки», да и как такое чумазое чудо может быть из «знатных»?

Явная досада отразилась на ее лице.

— Сюда сложи свой пуховик, — сказала она, протягивая мне здоровенный пакет с надписью: «Городская баня и постирочная», исполненной крупными черными буквами.

Выполнив требуемое, положил пакет на стойку, за которой сидела та, а сама она в это время выписывала мне квитанцию о приемке и оплате. Оплату потребовала вперед. За все услуги.

В женской раздевалке. Выпил целый литр воды, купленной в торговом аппарате, стоявшим в вестибюле. Меня начало слегка знобить, из-за пальца, наверное, а значит, надо поскорее показаться врачу. В парилку я решил не идти, хотя попариться любил всегда.

Помимо, собственно говоря, бани, здесь была и душевая, куда я и «намылился». Прямо сейчас, кроме меня, здесь раздевались еще две женщины, обе «за тридцать», одна из которых прихватила с собой своего ребенка, мальчишку, лет трех.