18+ (СИ) - Виннер Виктория. Страница 30

Я кивнула и сцепила руки в замок, разместив их под столом на коленях.

Папа просканировал меня внимательным взглядом, заставляя вновь почувствовать себя провинившимся ребёнком, затем присел напротив и, продолжая буравить глазами, начал говорить:

— Маша, я люблю тебя. И ты это знаешь.

Я кивнула и опустила взгляд на столешницу. К глазам подступили слёзы, но я просто не могла разрыдаться. Ненавижу плакать при отце!

— После смерти твоей мамы я был ужасным отцом. И я всю жизнь буду винить себя за это.

Папа замолчал, но я так и не смогла поднять голову и взглянуть на него.

— Образцовым я так и не стал. Но я очень старался, Маша, ты знаешь, что я старался.

Слышать всё это от отца было настолько непривычно, что я почувствовала себя неловко. К горлу подкатил ком, грозясь вырваться наружу позорным всхлипом, ладошки вспотели, и захотелось скинуть тёплую кофту — стало жарко.

— Я уже не молод, Маша, большую половину жизни прожил. И я прожил её совсем не так, как когда-то планировал. Я безмерно счастлив, что у меня есть ты. Но ты уже совсем выросла. У тебя скоро появится своя семья, и я перестану быть для тебя самым важным человеком…

— Ты всегда будешь…

— Маша, не глупи. Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду.

И я понимала. Странно, что сама не задумывалась об этом. Я так глубоко погрузилась в свои переживания, привыкла, что я — единственно важное в жизни отца, и совсем не думала о нём.

Я эгоистка. Я знаю это. В первую очередь я всегда думаю о своих чувствах. Меня и раньше посещали подобные мысли, вот только разве не все мы беспокоимся больше всего о себе?

А папа — обо мне. Пора и мне позаботиться об отцовских переживаниях.

— Я не планировал всю жизнь работать учителем. Я и в пед поступил только из-за твоей мамы. После окончания института мы сразу поженились, через несколько лет появилась ты. Я планировал заняться бизнесом, уже даже нашёл инвесторов. А потом мама заболела…

Голос отца был спокоен. Даже немного холоден. И эту маску он мастерски научился надевать в нужный момент. А вот я такую науку так и не освоила. Поэтому всё же не смогла сдержать слёзы. Они градом падали на стол, а я даже не пыталась смахнуть капли. Может, надеялась, что отец не заметит, а может просто не могла пошевелиться. Мне хотелось, чтобы папа перестал говорить. Чтобы он просто помолчал минуту, а потом позволил мне извиниться.

— Если я продлю контракт, застряну здесь ещё на четыре года. И, скорее всего, станет поздно. Ты будешь прилетать ко мне каждое лето. На Новый год. В любые выходные, если захочешь. Я буду звонить тебе, ты сможешь…

— Пап, — перебила отца, но получилась как-то истерично, — прости меня, пап.

Я всхлипнула, и слёзы потекли ещё быстрее. Я вытирала рукавами лицо, нос, подбородок, но только размазывала солёную влагу, от чего кожу начало щипать.

— Я всё понимаю, правда.

Отец поднялся на ноги, взял салфетки и протянул мне.

— Спасибо, — всхлипнув, вытерла глаза. — Пап, правда. Я всё понимаю. И ты, конечно, прав. Я желаю тебе счастья.

— Я счастлив, Маша, если счастлива ты. Другой радости мне надо. Занять бы себя чем-то…

— Я думала, — удивлённо глянула на отца, — ты любишь свою работу. Ты же знаешь всё про каждого своего ученика. Даже про тех, кто уже школу закончил.

Отец пожал плечами и слегка улыбнулся.

— Мне нравится смотреть, как дети растут. Я в них слишком много вкладываю, чтобы отпускать просто так.

Я прыснула от смеха. Звучит по-деловому. Отец, и правда, похож скорее на бизнесмена, чем на няня подрастающий ребятни.

— А что за бизнес, пап? — поинтересовалась, удобнее усаживаясь на стуле.

— Хотели с товарищем завод открыть. У него кое-что случилось, и пришлось уехать из страны. Я потерял несколько лет, пока искал нового партнёра. Иначе, к твоему рождению всё уже работало бы. Чай?

— Я сделаю.

Я ушла от отца в шесть вечера. Весь день мы просидели на кухне, разговаривая. Папа рассказывал, как они с мамой путешествовали по стране сразу после свадьбы, как мама таскала его на все концерты любимой рок-группы, а отец терпел и притворялся, что ему нравится.

И это было так непривычно слышать… Конечно, я помню, как сильно они любили друг друга. Просто потом всё так резко изменилось, и я уже забыла, каким может быть отец.

Решив всё с папой, мне стало легче. Конечно, он всё равно уедет, но теперь я понимаю… И даже рада. Я справлюсь без него. Просто я так привыкла, что он рядом. И кроме отца у меня никого нет. Уже очень давно. Мы с ним против всего мира. Вдвоём…

На подъёме настроения я захотела решить ещё одну проблему.

Уже почти две недели я мучаюсь, ощущая неуверенность, непонимание. Я постоянно думаю об Алексе. Он засел в моих мыслях, словно приклеенный. Вспоминаю разговор в библиотеке, прогулку по набережной, посиделки с друзьями. Прогоняю в голове наши телефонные разговоры и постоянно перечитываю его смс, которую Алекс прислал в Новый год.

Но чаще всего я вспоминаю его возбуждённый шепот, его страстные поцелуи, горячие руки на моей спине. И каждый раз по телу пробегает электрический разряд, рассыпаясь искрами внизу живота. Я не могла спать ночами, постоянно думала, что же всё-таки случилось.

Поначалу я действительно была уверена, что Алекс просто играл со мной. Сказалась обида на отца, излишняя эмоциональность, неуверенность в себе. Ведь разве может такой парень, как Алекс, всерьёз заинтересоваться такой, как я? Всё это мешало трезво мыслить.

В любом случае, если всё было притворством, то я должна это услышать. Хочу, чтобы он лично сказал мне всё, что думает, в лицо.

Тогда я смогу перешагнуть через это и жить дальше. Начать с нуля.

Я перестану о нём думать. Конечно, не сразу. Наверное, пройдёт не один месяц, но я точно знаю, что смогу. В конце концов, не я первая, не я последняя.

Об этом я думала, пока ехала в автобусе к дому Алекса. Его остановка — конечная. И если бы не этот факт, я проехала бы дальше. Потому что задумалась. Точнее, я снова вспоминала. Пыталась дословно воспроизвести в памяти наш разговор в саду. Потом встречу в ванной в доме Ильяса. Этот спор, перевернувший мой мир с ног на голову.

К тому моменту, как я подошла к коттеджу, волнение уже зашкаливало. Но я не передумала. Мне это нужно. И пусть я буду рыдать несколько дней подряд, зато потом смогу начать жить нормальной жизнью.

В его окнах горел свет, а значит, Алекс дома.

Несмотря на мороз, который к вечеру всегда крепчает, мне стало жарко. Наверное, это нервное. Я очень сильно волновалась. Очень. Сердце стучало, как бешеное, а когда я подошла к крыльцу, голова закружилась.

Сделав пару глубоких вдохов, попыталась успокоиться. Но поняла, что это бесполезно. Подняла руку к замку, но, глянув на дверную ручку, заметила, что не закрыто. Толкнула дверь и прошла внутрь.

Из гостиной доносились голоса, и я расслышала тонкое веселое щебетание Линн.

Улыбнулась. Алекс с друзьями. Может, он унизит меня прямо при них? Не важно. Пусть так. Быстрее смогу его возненавидеть.

Не раздеваясь, медленно двинулась по коридору. Сердце стучало, разгоняя по венам кровь, и, кажется, даже руки задрожали от волнения. Я вцепилась в лямку рюкзака, глубоко вдохнула и вошла в гостиную, громко стуча ботинками по полу.

На подоконнике сидел Асмунд, который заметил меня не сразу, а увидев, перестал улыбаться. Линн что-то рассказывала Дагу на ухо, но, заметив меня, улыбнулась и громко сказала:

— Мэри, привет!

В комнате повисла тишина. Все уставились на меня, как на приведение, а Даг повернулся, освобождая обзор на диван.

Алекс сидел у подлокотника, широко раскинув длинные ноги и держа в руке стакан с коричневой жидкостью. А слева, прижавшись к Романову всем телом, словно клещ, сидела девушка. Длинные белые волосы, короткая юбка, обтягивающая кофта, демонстрирующая узкую талию и большую грудь, огромные глаза, неотрывно следящие за лицом парня. Всё, как любит Александр.