Нежданчик для Биг-Босса (СИ) - Невинная Яна. Страница 29

— Поедем к дяде Глебу в офис? — услышала я голос Марины, когда вернулась с переодетым ребенком в кухню, а потом его заглушили дикие крики детей, показавшиеся мне завываниями индейцев, которые нападают на ранчо и его несчастных владельцев, вожделея снять их скальп. На моем же волосы встали дыбом, потому что я безумно не хотела ехать в офис к Глебу!

Глава 27. Босс снова удивляет

— Может быть, не надо? — пролепетала робко, прижимая к себе шаловливого Данечку, желающего изучить мой нос, губы и волосы.

— А что такое, Даш? Не хочешь, чтобы тебя увидели с ребенком? Узнали, что ты теперь няней работаешь у Глеба?

— Ну вообще-то да, не хочется, чтобы коллеги узнавали обо мне такие вещи, ты же знаешь все эти сплетни… — объяснила неопределенно, наблюдая за тем, как малыши носятся друг за другом вокруг маленького столика.

— Что-то я не подумала, — постучала пальцем по губам Марина, очевидно размышляя, что делать. — Тогда давай немного поиграем, а когда время будет ко сну, возьмем детвору, загрузим в машину и поедем в кафе, куда пригласим Глеба. А что с работой? Почему не хочешь видеть коллег? Обидели чем-то? — искренне поинтересовалась она, явно не из любопытства, а действительно переживая за меня.

— Если честно, уволилась я из-за коллег, — почему-то мне вдруг захотелось открыться, уж слишком долго я в себе держала обиду и боль. — Они распускали сплетни, шушукались за спиной, говорили гадости из-за того, что я провела несколько дней с Глебом, а он же женился, и все это приобрело совсем другой оттенок.

— Вот змеи! И Глеб не знает? Ты ему ничего не сказала?

— Не хотела касаться всей этой грязи. Ты же понимаешь, что если пускают какой-то слух, то это как лавина. Его не остановить, эта информация погребает тебя под собой. И нет иного выхода, как бежать.

— А я бы осталась! Зачем бежать? Ведь они же ошибаются, правда на твоей стороне. Зачем сдаваться, когда можно ходить с гордо поднятой головой и не обращать внимания? Ну, в крайнем случае забаррикадироваться в своем кабинете.

— Но я же в отделе персонала работала, это постоянное взаимодействие с людьми, — попыталась оправдываться я, понимая, что выгляжу жалкой слабачкой, согнувшейся от первого порыва ветра.

— И что? Поговорили бы и забыли. Ладно, Даш, я уж слишком в твою жизнь вмешиваюсь. Уволилась и уволилась. Это твое дело. Ты, если что, осекай меня, я иногда могу увлекаться, — улыбнулась она настолько искренне и по-доброму, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

Я отчего-то подумала, что не отказалась бы видеть Марину подругой… или даже родственницей…

— И извини, что я тебя с объявлением обманула, хотела как лучше, но ничего другого придумать не смогла, — закусив губу, посмотрела она на меня умоляющим взглядом.

— Да ничего, деньги мне и в самом деле нужны, а Данька за время наших совместных приключений стал будто бы родным. Да, бутус? — умильно улыбнулась я малышу, заметив пристальный взгляд Марины. — Ты чего?

— Да вот пытаюсь вспомнить, чтобы Марго так с сыном возилась, как ты. Все больше у бабушки на руках замечала.

Я молчала, не желая показаться излишне любопытной, когда вопросы так и перли из меня, а еще внутри пузырилось неуместное ликование по поводу того, что у этой самой жены Жданова, которую считала своей соперницей, есть недостатки.

— Что она мать не очень, я уже поняла, — начала осторожно, имея в виду подброшенную сумку с ребенком.

— Не то слово! Укатила себя резать, когда грудничок на руках! Я не говорю, что надо к ребенку привязанной быть, но ведь если что случится… Нет, мне не понять эту женщину, — покачала она головой, ловя маленькую дочурку и начиная приводить ее растрепанные лохмы в порядок. Мальчик в это время повис у мамы на ноге. Наблюдая эту картину, я не переставала ожидать продолжения интересной беседы.

— Так то были не медицинские показания? Бывает, например, что есть искривление носовой перегородки или что еще…

— Да куда там, — махнула Марина рукой, — она просто хочет завоевать Глеба, стать стройной и красивой быстро, вот только не понимает, что все бесполезно. Мой братец окончательно и бесповоротно влюблен в другую! — с искрящейся улыбкой сообщила она, а я замерла в предвкушении, когда Марина огласит имя. Так и хотелось процитировать известную фразу: «Имя, сестра!», но тут вошел вездесущий Тарканоподобный муж Марины и момент был упущен. Этот греческий ночной житель вообще спит?

Следующие несколько часов прошли в хлопотах, сливаясь в единый поток безвременья, когда не замечаешь, как пробегает жизнь и крутишься как белка в колесе без возможности сделать нормальный глоток кислорода.

— Я посижу с детьми, а ты сходи пока оденься, — кивнула мне Марина, и я с удовольствием приняла руку помощи. Так хотелось просто расслабиться и отдохнуть, но неугомонная женщина придумала эту поездку, будь она неладна. Сюрприз брату захотела сделать, а мне теперь пытайся замазать тональником усталость, соорудить что-то приличное на голове, найти в ворохе повседневной удобной одежды что-то подобающее для встречи с бывшим-нынешним боссом.

От перспективы его увидеть у меня внутри все переворачивалось, дышать становилось невероятно трудно, а сердце сжималось в сладком предвкушении. Маринины слова звучали в ушах. Он любит другую! Окончательно и бесповоротно влюблен в другую женщину! В меня?!..

Пока я собиралась, Марина и Костас снарядили детей, и мы уселись в маленький микроавтобус, ибо только он был способен вместить такое количество малышни. Я чувствовала себя воспитательницей на экскурсии, наблюдая, как пристегнутые к креслицам дети смирно сидят на своих местах, а потом и вовсе засыпают, убаюканные размеренным ходом автомобиля.

Умилительные рожицы детей внушали какое-то странное умиротворение, спокойствие, хотелось улыбаться просто так, совершенно искренне и невпопад. А еще захотелось почувствовать, что это такое, когда у тебя под сердцем растет из крохотной клеточки малыш. В голове носилось множество мыслей. О том, что не могу совладать со своими чувствами к Глебу и даже наслаждаюсь горячими волнами, словно поджигающими кровь, своими фантазиями, мечтами, сладкими моментами встреч и их предвкушением.

О том, что ни чуточки не жалею, что бросила работу, где меня притесняли, где начальница, которую я всегда выгораживала, не сделала ничего, чтобы удержать меня, даже уговаривать не стала, только попросила найти кого-то на мое место, а потом и вовсе вытащила из рукава какую-то свою знакомую, которая, оказывается, давно была у нее на примете.

О том, что коллеги по работе — это вовсе не друзья. И как только ты пропадаешь из постоянного круга общения, ты для них будто бы больше и не существуешь.

Еще я думала о жене Глеба, так спокойно укатившей делать операции с риском для жизни. Думала о том, можно ли винить ее в том, что оставила ребенка, или же она имеет право на личное пространство несмотря на наличие сына.

Кончается ли жизнь, как только ты рожаешь ребенка, или можно как-то приноровиться и успевать хотя бы что-то? Пока я не находила ответа на этот вопрос, вымотанная всего лишь несколькими часами в компании трех детей и Марины. Незаметно для себя задремала, а проснулась от аккуратного толчка в плечо.

— Даш, мы приехали, — позвала Марина, и в таком сонном состоянии я подскочила с места и ударилась больно-пребольно макушкой об потолок машины. Голова закружилась, и я повалилась в открытую дверь — и прямо в объятия Глеба.

— Травма на производстве! — рассмеялся он, улыбаясь мне в лицо. — Я тоже рад тебя видеть, — подмигнул он, заметив мой растерянный, но сияющий взгляд.

— Отпусти меня, Глеб, — прошептала, пытаясь отстраниться и дать себе время прийти в себя. Близость босса непростительно будоражила все мои рецепторы. От него нереально вкусно пахло. Мужским свежим парфюмом, дорогой кожей и морозным воздухом.

— Марин, что ты ей дала такое, что она меня сегодня на «ты» назвала без напоминаний? — усмехнулся Глеб, рассматривая мою макушку.