Истина торжествует (ЛП) - МакДональд Жан. Страница 39

– Да. Я просто немного устал. Это был очень длинный день.

– Так и есть. Морган и Гэвин скоро отправятся в путь. Хочешь уйти сразу после того, как они нас покинут?

Я проследил изгиб ее челюсти большим пальцем.

– Что ты имеешь в виду?

– Вернуться к себе, – ответила она, полыхая румянцем на щеках. Я почти ощущал жар, горевший под ее кожей.

Она прикусила нижнюю губу зубами, ожидая моей реакции. Большим пальцем я осторожно высвободил губу из захвата ее зубов.

– Не насытилась мною? – поддразнил я.

– Мне всегда будет тебя мало! – честность в ее голосе говорила сама за себя, ту правду, что была неоспорима.

Мы просто должны были быть!

– Ты что, издеваешься надо мной? – Из угла палатки вдруг раздался голос отца.

Отец отпустил Оливию, практически оттолкнув ее в сторону. Я удивленно взглянул на него, на мать и на Найлза. Мать оттолкнулась от Найлза, махнув рукой отцу. Найлз вдруг сделался выше, губы сжались в тонкую упрямую линию, ладони обернулись кулаками. Мой отец спустил на них всех собак, крича что-то, чего я не мог разобрать. Мать подняла руки, становясь барьером между двумя мужчинами.

– Джонатан! Найлз! Нет! Не здесь! – пыталась она образумить их.

Я видел, как ее губы шевелились, и она что-то выкрикивала, но музыка и крики толпы заглушали звук ее голоса.

Гэвин привлек мое внимание, и мы оба поняли, что нужно оттащить их всех от палатки, пока кто-нибудь не обратил на них слишком пристальное внимание. Я проталкивался через танцпол. Маккензи последовала за мной. Когда мы, наконец, до них добрались, палец моего отца был наставлен на Найлза.

– Где ты отрываешься, ты, праведный сукин сын?! Ты ведешь себя благородно и великодушно, но, правда в том, что, если бы я не дал тебе ту работу на блюдечке с голубой каемочкой, ты до сих пор был бы никем! Черт возьми, ты– ничтожество!

– Джонатан, прекрати!

Отец повернулся к матери, глаза его горели ненавистью.

– Вот опять ты защищаешь его!

– Не смей нападать на свою жену, ты ведь никчемный муж! – рявкнул Найлз. – Ничего ты мне не дал! Я взял то, что было моим, потому что ты не был достаточно мужиком, чтобы сказать своему отцу «нет»! Печально то, что так же ты поступаешь и со своим сыном. Поэтому тебя воротит от того, что Эндрю не стал лобызать твои ноги, как поступил когда-то ты! Нет, он правильно расставил приоритеты, как и я когда-то, и тебя это бесит! Он сделал то, чего ты никогда не мог или чего ты никогда не сделаешь! Так что не смей называть меня ничтожеством!

Ничего из сказанного ими не имело смысла, но мне бы хотелось понять причины вражды, возникшей между ними. Весь этот спектакль нужно было остановить, пока он не вышел из-под контроля.

– Что здесь происходит? – Я потребовал, чтобы моя мать ушла с дороги, когда проскользнул между двумя мужчинами.

– Это ты во всем виноват, Эндрю! Ты пригласил этого человека в мой дом! Если бы хоть раз в жизни ты прислушался ко мне! Так нет же! Ты измеряешь жизнь любовью, а не истинным успехом.

– Это не его вина, Джонатан! Не смей винить Дрю! – запротестовал Найлз.

– О, да! Как я мог забыть! Эндрю ведь всегда был твоим любимчиком! Сыном, которого ты всегда хотел, но побоялся заиметь. Нет, лучше ты попытаешься переманить мою жизнь, мою семью и мой успех! Хорошо, а знаете что? Ты ничего для меня не значишь! Ты можешь раз и навсегда убраться из моей жизни! – Мой отец шагнул вперед, зажав меня между собой и Найлзом.

Вена на его лбу пульсировала, и я слышал скрежет его зубов.

– Пожалуйста, прекрати это! – прошептала мама.

– Я вижу, что прийти сюда было действительно плохой идеей, – заявил Найлз. Он сделал шаг назад, сразу дистанцируясь от моего отца. – Прошу прощения у всех вас! Я просто подумал... – он вдруг замолчал, потирая пальцами подбородок, – вы знаете, что? Я даже не знаю, о чем только я думал. Простите, что доставил столько хлопот. Он повернулся к моей матери. – Кэт, спасибо за прекрасный танец!

– Найлз, пожалуйста!

Отец всплеснул руками.

– Вы оба такие жалкие! Убирайся! – отец указал пальцем на Найлза. – И чтобы вы оба знали, завтра утром я подам просьбу запретить тебе приближаться к нам. – Он повернулся и оставил нас четверых стоять, разинув рот.

Я растерянно повернулся к матери и Найлзу.

– Что, черт возьми, здесь только что произошло?

– Найлз, прости меня. Тебе действительно нужно уйти. – Мать умоляюще глядела на него.

Найлз кивнул, печаль словно согнула его всегда такую подтянутую фигуру.

– Было приятно снова увидеться с тобой, Кэт! Передай мои поздравления Гэвину и Морган. И скажи Энди, что я сожалею о том, что не увиделся с ней перед отъездом.

– Да, конечно, – согласилась мама.

– Я провожу тебя! – сказал я Найлзу, выразительно поглядев на Маккензи.

– Я останусь здесь с Кэт. – Маккензи понятливо кивнула мне и обняла Кэт обеими руками.

Мама похлопала ее по щеке и мягко улыбнулась.

– Нет, дорогая моя! Со мной все в порядке. Я должна пойти и все исправить, а ты иди с ними.

– Вы уверены? Я не возражаю.

Мама хмыкнула, грудь часто вздымалась и опускалась, словно мама волновалась.

– Я уверена. Пожалуйста, иди с Дрю и Найлзом.

То, как она произнесла имя Найлза, тяжкий вздох вслед за этим, поставил точку во всех вопросах и до конца все прояснил. Слезы навернулись ей на глаза, но она упорно отказывалась взглянуть на кого-либо из нас. Она оглянулась вокруг и спешно покинула комнату.

– Мы скоро вернемся, – прошептал я, наклоняясь, чтобы чмокнуть мать в щеку, затем обнял Маккензи и проводил Найлза из палатки.

Оглянувшись через плечо, увидел маму, стоящую одну посреди толпы. Никто к ней не подходил. Никто и слова не произносил. Все шли по своим делам, как ни в чем не бывало. Мать натянула на лицо фальшивую улыбку и схватила бокал с подноса первого попавшегося под руку официанта, залпом осушив его. Слишком много для нее.

Выйдя на улицу, обратился к своему бывшему учителю.

– Что там у вас произошло?

Найлз остановился, повернулся ко мне и Маккензи.

– Дрю! Ты заслуживаешь объяснений. Просто я не уверен, что являюсь тем, кто может тебе их дать.

– Ты как раз единственный, кто сможет. Так что случилось, Найлз?

Найлз растерянно провел рукой по волосам, потом полез в карман за ключами.

– Вероятно, ты прав. – Он вытащил ключи из кармана, повесив их на палец. – Что ты помнишь обо мне, когда был ребенком?

Мы снова стали прогуливаться, Маккензи прижалась ко мне, рукой обвив мою талию.

– Я помню, как ты приходил. Но больше всего мне запомнилось, как ты заставлял маму улыбаться. – Я глубоко вздохнул и задал вопрос, который всегда причинял мне беспокойство. – У вас с мамой была интрижка?

Найлз засмеялся.

– Нет. Твоя мать самая верная и преданная женщина, которую я знаю.

– Так, значит, это был я. Я– та причина, по которой отец выгнал тебя из нашей жизни.

Найлз остановился в нескольких шагах от своего роллс-ройса.

– Нет, Дрю! – его лицо сморщилось. – Это все по моей вине. Вернемся к моему первоначальному вопросу. Так что ты помнишь обо мне? Что-нибудь вообще?

Я порылся в памяти, но так и не обнаружил ничего стоящего.

– Я вспомнил! Ночь, когда ты ушел от нас и больше не вернулся.

– Что ты слышал о той ночи? – продолжил расспросы Найлз.

Найлз прислонился к машине, скрестив ноги. Последовав его примеру, пристроился рядом с ним. Маккензи осталась стоять напротив нас. Ее лицо было скрыто ночной тьмой. Лунный свет смыл весь цвет ее волос и кожи. Она была прекрасна, как нимфа.

– Гэвин, Энди и я были той ночью на лестнице. Мы слышали, как вы ругались, но слишком боялись подойти поближе. Через некоторое время нас обнаружила Руби, не найдя нас в постелях, она спустилась и заставила нас вернуться к себе. Мы слышали, как вы уходили, но на этом все не закончилось. Папа и мама ругались несколько дней. Но однажды, боевые действия прекратились и после этого наша жизнь изменилась. Я всегда не нравился отцу, но после твоего ухода он стал меня ненавидеть. Всегда думал, что сделал что-то не так.