Хрупкая прочная связь (ЛП) - Калмз Мэри. Страница 18

Я проверил бутылку 21-летнего ирландского виски Redbreast, которую мы купили — убедился, что нигде нет ценника, а красный бант надежно закреплен, — прежде чем передать его Яну. Оглядевшись, я увидел отца Яна среди группы других мужчин, одетых так же, как и он: в футболку с длинными рукавами под рубашкой для боулинга.

Когда мы подошли ближе, Колин заметил нас, и по румянцу на его щеках, а также широкой улыбке, стало понятно, что он уже слегка пьян. Обычно отец Яна был более сдержан.

— А вот и мой мальчик! — закричал он, протягивая руки к Яну.

Ян быстро вздохнул и двинулся вперед. Объятие было жестким, крепким, и если выглядело это так же неловко, как и чувствовалось, то я без понятия, почему Колин так долго держал его. Он хлопнул Яна по спине и оттолкнул на расстояние вытянутой руки.

— Я так рад тебя видеть, — вздохнул он, поглаживая Яна по щеке. — Сколько прошло времени, месяцев шесть?

Когда Колин сказал, что не сможет присматривать за Цыпой в определенные выходные, мне показалось, что в этом нет ничего страшного. Я попросил свою подругу Аруну и ее мужа Лиама приглядеть за собакой, и они ухватились за эту возможность. Но Ян воспринял подобный отказ очень лично, потому что единственное одолжение, о котором он когда-либо просил своего отца — это побыть с его псом. Таким образом то, что для меня казалось пустячным делом, для Яна стало разочарованием. Если бы Колин хотел быть ближе к сыну, он бы придумал что-нибудь и оставил себе собаку. Поскольку он отказался, Яну пришлось договориться кое с кем другим. На постоянной основе.

Он попросил моих друзей Аруну и Лиама ежедневно присматривать за Цыпой, пока мы с ним на работе, и поскольку они на самом деле любили Цыпу, то охотно согласились. Несмотря на то, что Аруна стала новоиспеченной матерью, присутствие рядом Цыпы ей помогало. Из-за него она ходила в магазин пешком, а не садилась за руль. И куда бы она ни пошла днем, Аруна чувствовала себя в безопасности; она даже могла сказать: «принеси ребенка», и Цыпа очень мягко подталкивал Саджани Даффи в нужном направлении. Маленькая девочка четырех месяцев от роду могла делать то, что Ян называл «ползать по-пластунски», но пока еще не особо хорошо двигалась. Она как бы хаотично перемещалась по комнате, и если Аруна уставала, то Цыпа пихал ребенка мордой, заставляя ползти. Малышка, очевидно, готова была следовать за собакой, затмевающей ее мать, куда угодно.

Новое соглашение прекрасно сработало для Цыпы, но отнюдь не так хорошо для Яна и Колина. Не имея больше причин видеться с отцом, Ян не встречался с ним больше полугода.

— Да, примерно так, — согласился Ян.

— Значит, был очень занят?

— Я был в командировке, — сказал Ян, что не совсем так, но все же лучше, чем правда. — Вообще-то вернулся только сегодня.

— Да? — спросил Колин, и я услышал вызов в его голосе, как будто он дразнил Яна. — И сразу же приехал сюда?

— Я заехал передать тебе это, — ответил Ян своим поставленным голосом представителя закона, передавая отцу бутылку.

— Ух ты, — сказал один из мужчин, хлопнув Колина по спине. — Это очень хороший подарок, Кол.

Все мужчины согласились, что эта очень дорогая бутылка была одним из лучших подарков за день.

Колин представил сына, а затем и меня своим друзьям и поблагодарил за то, что я тоже пришел. Как раз в тот момент, когда Ян собирался извиниться и уйти, Линда Дойл, мачеха Яна, выскочила из дома, чтобы позвать всех внутрь на торт.

Я видел, что Ян хотел покинуть мероприятие, но отец обнял его за шею и повел внутрь.

В гостиной был установлен экран, по обе стороны от него стояли сын и дочь Колина — Лоркан и Эрика, приглашая гостей сесть. Линда — красивая женщина с великолепными густыми седыми волосами, собранными в шиньон — он мог показаться легкой укладкой, но я знал, что это не так, прожив с четырьмя женщинами, — заставила всех сесть и успокоиться.

Вся семья Колина была одета повседневно, но элегантно: его жена — в черное платье-халат, дочь — в джинсовую рубашку, завязанную на талии, черную кружевную юбку и туфли-лодочки на платформе, а сын — в парадные брюки и рубашку с длинными рукавами. Ян был в темных джинсах, серой «хенли» и моих байкерских ботинках John Varvatos на шнуровке — все не особо сочеталось друг с другом.

Я попытался держаться рядом, но на диване, куда Колин вел Яна, обняв его за плечи, для меня места не было. Ян все еще оставался одет в мою черную кожаную куртку Dsquared2. То, что он оказался единственным, кроме меня, кто был в верхней одежде внутри дома, выглядело странно. Как будто его просто втолкнули внутрь и даже не дали устроиться поудобнее. Я разрывался между желанием пойти туда и спасти его, и осознанием того, что если он захочет уйти, справится сам. Ян был более чем способен встать и уйти. Мне просто нужно было подождать и посмотреть, что он будет делать.

— Всем привет и спасибо, что пришли на шестидесятилетие папы, — объявил Лоркан, и его приветствие вызвало аплодисменты, возгласы и радостный свист. — Мы с Эрикой организовали небольшую прогулку по тропе воспоминаний о жизни Колина Дойла и надеемся, вам понравится.

Бывают моменты, когда можно абсолютно и безо всяких сомнений увидеть обе стороны одной медали. Если бы я был Колином, Линдой или кем-то из их друзей или членов большой семьи, я был бы тронут и восхищен количеством работы, времени и энергии, затраченных на создание фильма. Само количество фотографий, которые были отсканированы, загружены и обработаны цифровым способом, казалось ошеломляющим. Ролик также включал в себя некоторые домашние съемки, интервью и письма; это было похоже на просмотр документального фильма на ESPN, где они делали те самые «30 событий за 30 лет»⁹, которые мне нравились, за исключением стороны фонтанирующей любви. Повествование было четким, забавным, и проходило без малейшей заминки. Качество и содержание записи было ошеломительным. Линда плакала, Колин, виновник торжества, обнимал ее, а все остальные не могли оторваться от видео.

Ян сидел неподвижно, и было трудно сказать, дышит ли он вообще.

Я знал почему.

Во всей презентации не мелькнуло ни одной его фотографии, как, впрочем, и его матери, не было никаких упоминаний о том, что Колин был прежде женат на матери Яна. Во время просмотра Ян видел семейные каникулы, на которых никогда не бывал, Рождество, на которое его не приглашали, и выпускные вечера, на которых он не присутствовал. Это продолжалось час, но мне показалось, что прошло целых пять. Как только все закончилось и гости начали требовать произнести речь, Колин подошел к Лоркану и Эрике, а Ян встал и бросился ко мне.

Люди хлопали и двигались вокруг нас, собираясь поближе, чтобы увидеть и услышать Колина. Никто не заметил, как я схватил Яна, притянул его к себе и нырнул с ним в коридор.

— Дыши, — приказал я.

— Я в порядке, — сказал он с притворной беззаботностью в голосе, которая не отразилась в его глазах. Ян был в порядке, но ему было больно.

— Я знаю, — ответил я, делая вид, будто купился на то, что он ни в коей мере не страдал из-за того, что о нем и его матери забыли.

Он глубоко вдохнул, дергая меня за куртку, сжимая ее в своих руках, пытаясь притянуть ближе.

— Ты не можешь… это дом твоего отца.

Он сузил глаза.

— Не делай этого. Только не говори, что я не хочу тебя, потому что ты знаешь, что это чушь собачья, — предупредил я его.

— Ладно.

— Я буду рядом с тобой, если ты хочешь.

— Хорошо, — прохрипел он. — Именно этого я и хочу, черт возьми.

Я крепко обнял и прижал его к себе, прижавшись губами к уху.

— Я люблю тебя, Ян Дойл. Только тебя, и каждый раз, когда ты уходишь, это, блядь, убивает меня. Я хочу, чтобы мы были вместе всегда, и никогда порознь.

Он наклонился ко мне, и я почувствовал силу в его твердом мускулистом теле, когда он придавил меня своим весом и раскрыл губы на моей шее.

— Однажды, когда появится фильм о моей жизни, единственное, что там будет, — это ты, — хрипло пообещал я.