Сделать все возможное (ЛП) - Грей Р. С.. Страница 29

Я наклоняюсь вперед и брызгаю водой себе на лицо. Это то, что нужно, поэтому делаю это еще несколько раз. Когда я вытираю руки, Лукас стучит в дверь и сообщает мне, что наши анализы отрицательные, и они готовы выпустить нас.

Я ожидаю увидеть на улице парад в нашу честь и стайку местных и национальных репортеров, которые дерутся друг с другом, чтобы заполучить сенсационные новости. Америка так будет рада увидеть нас свободными и в безопасности, что объявит сегодня национальный праздник. Но, когда мы выходим из клиники, не глядя друг другу в глаза и держась на расстоянии, улица оказывается пуста, и единственный парад ‒ это шествие нового эмоционального багажа, который каждый из нас тащит за собой. Вот и все мои пятнадцать минут славы.

Зато моя мама, к её чести, стоит через дорогу, у «Кофейни Гамильтона». Увидев меня, она машет над головой пакетом.

— Дэйзи! Я принесла тебе чистое белье!

Вселенная временами может быть такой жестокой.

Глава 18

Лукас

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: №351

Иногда врать самому себе может быть полезно. Даже целебно. Но бывают такие моменты в жизни, когда правда настолько раскалена, что у тебя даже нет шанса игнорировать её. Она требует, чтобы её услышали.

Спроси себя, Дэйзи: «Ты сожалеешь о том, что случилось?»

Я нет.

На несколько часов ты, наконец-то, прекратила воображаемую войну, которую ведёшь внутри своего прекрасного разума. Ты отпустила все те эмоции, которых не должно быть, и угадай, что? Это было чертовски сексуально. Я не удивлюсь, если ты уже убедила себя в том, что это был какой-то проигрыш. Но не волнуйся, Дэйзи. Даже если ты та, кто стояла на коленях в кабинете, я был единственным, кто дрожал. Я держал твои светлые волосы в руках. Твои тонкие черты лица были так безмятежны, так сосредоточены на том, что ты делала. Твой рот в форме сердца. Твои губы…

Господи, Дэйзи.

Неудивительно, что ты испугалась потом. Твои большие, голубые глаза встретились с моими, и ты замерла. Не думаю, что мы когда-то были ближе, чем в тот момент.

Так что я не собираюсь останавливаться.

Не тогда, когда знаю, насколько это может быть хорошо. Насколько это правильно.

Вот увидишь.

Глава 19

Из вежливости, в понедельник, доктор Маккормик дает нам с Лукасом выходной, чтобы мы смогли отдохнуть после карантина. По-видимому, мистер Холдер выздоравливает в Хьюстоне, и я этому рада, но не могу думать ни о чем, кроме того, что произошло в смотровой. Это разъедает меня изнутри.

В понедельник вечером, моя мама становится подозрительной из-за того, что я не обрадовалась домашнему куриному пирогу. Факт в том, что я едва ли могу хоть что-нибудь съесть. Я сижу напротив неё, за нашим обеденным столом, пока она развлекает меня рассказами о своих выходных без меня, и, кажется, я ловлю каждое её слово, как будто через плохую, сотовую связь. Она знает, что что-то не так, и думаю, поэтому зовет Мэделин. Она как особое спецподразделение.

Она появляется в тот момент, когда я, вернувшись наверх, стою у окна своей спальни и смотрю на детскую комнату Лукаса. С задернутыми занавесками я почти ничего не вижу.

— Каким путём ты предпочитаешь пойти, простым или сложным? — заявляет Мэделин, входя в мою комнату с сумкой в руках.

Она достаёт бутылку вина, шоколад и кислые мармеладные червячки.

Я не ведусь на её уловку, до тех пор, пока не делаю свой выбор и не разрываю пакет с червями.

— Боже. Что-то действительно случилось! — говорит она, и трясущейся рукой прикрывает рот, как будто я только что объявила о смертельном диагнозе рака.

Я бросаю пакет обратно на кровать и тянусь за шоколадом.

— Уже слишком поздно! Ты схватила червей! Что, черт возьми, происходит?

Видите ли, Мэделин знает, что у меня есть поговорка: вино на каждый день; шоколад для заурядного плохого дня; но мармеладные черви ‒ это красная тревога, код для мрачной ситуации.

Не вижу смысла ходить вокруг да около. Я прокручивала эти мысли в голове весь день. Её мнение может помочь.

— Мы с Лукасом чуть не занялись сексом, когда были на карантине в клинике.

После того, как приговор оседает в комнате, кажется, что у Мэделин случается микроинсульт, потому что у нее начинает дергаться левый глаз, а движения её рта становятся вялыми. Я протягиваю палец и говорю ей следить за моими движениями, но она отталкивает его и сжимает мои плечи.

— Что ты только что сказала? — спрашивает она, пытаясь вразумить меня.

— Мы с Лукасом дурачились. Ну, ладно. Вообще-то, это произошло дважды. Думаю, мы бы и сексом занялись, если бы сотрудники ЦКЗ не были так пунктуальны.

— Фу! — наконец она отходит и стряхивает с себя образы, кружащиеся у нее в голове. Ее руки прикрывают уши. — Нет. Нет. Нет. Я не хочу думать о том, что мой брат делает это.

— Ты думаешь, я хочу?! Нас практически заставили сделать это!

— Что значит заставили? Это было частью протокола ЦКЗ по заражению? Трахнуть своего заклятого врага?

— Не было никакого шанса избежать этого. Воздух, который был в смотровой, был таким плотным, что его можно было разрезать скальпелем. Мы двое просто не предназначены быть запертыми вот так, это так же легко могло закончиться убийством.

— Ты сейчас серьезно?

— Да. И имея это в виду, я полагаю, мы должны считать себя счастливчиками. Честно говоря, Мэделин, это разрушило все мои предположения о том, почему он не смог удержать ни одну девушку все эти годы. У парня есть навыки.

— СТОП!

— Прости, ты мой единственный друг. Ты должна выслушать меня.

— Нет. Это вредно для моего здоровья.

— О, пожалуйста. Это ты хотела, чтобы я поладила с ним! Ну, угадай что, мы неплохо поладили. Мы ладили по всему чертову кабинету!

Мэделин падает на мою кровать и зарывается под подушки, пытаясь заглушить звук моего голоса. Но я все равно продолжаю.

— Я много думала об этом с тех пор, как нас выпустили, и решила, что это ничего не меняет. Я до сих пор его ненавижу.

— Конечно.

— Честно говоря, тот факт, что он квалифицирован в этом деле, меня еще больше бесит.

— Так что ты собираешься делать, когда увидишь его завтра на работе?

— Как ты думаешь, что я буду делать, Мэделин? Вести себя как взрослый человек, которым я и являюсь. Поскольку ничего не изменилось, я не изменю и своего поведения. Ничего не изменилось. Еще раз повтори вместе со мной: ничего не изменилось.

— Ты звучишь не очень уверенно.

— Хорошо, но завтра утром буду. А теперь передай мне этих мармеладных червей.

Когда на следующее утро я захожу в клинику доктора Маккормика, то являюсь образцом профессионализма. На мне надеты самые шикарные черные облегающие брюки и кремовая шелковая блузка. За счет каблуков я становлюсь на несколько дюймов выше, а еще, совсем недавно, я накрахмалила свой белый халат. Также я навожу справки обо всех пациентах, которых сегодня мы будем принимать, и проверяю, чтобы в каждой ручке были чернила.

Лукас сделал то же самое. Его волосы выглядят гуще, чем обычно. Более коричневого цвета. И умоляют о моих руках. Его челюсть недавно выбрита, а очки уверенно покоятся на переносице. Он ‒ кукла Кен, маскирующийся под доктора, и меня беспокоит то, что, вероятно, он таким просыпается.

— Ты избегаешь меня, — говорит он, когда я прохожу мимо него на кухне. Моя кружка дымится от только что налитого кофе.

Я хлопаю его по плечу.

— Не больше обычного, доктор Тэтчер. Ты весьма избегаемый.

Прежде чем я успеваю вернуться в свой кабинет, он хватает меня за руку.

— Мне нравится твоя блузка. Как далеко, по-твоему, отлетят пуговицы, когда я разорву ее?

— Да, — отвечаю я, повышая голос. — У меня были хорошие выходные. Спасибо, что спросил.

Доктор Маккормик приближается к кухне. Я услышала, как он идёт по коридору, раньше Лукаса. Я ухмыляюсь, и он отступает, отпуская мою руку.