Гримуар II (СИ) - "Aljay Shi". Страница 13

— Опять я здесь… — процедил Нокс.

— Чего?

— Это Царство мертвых. Поля усопших. Подземный мир, — загробным шепотом пронесся голос Анны. — Здесь правит Смерть.

— Так. У меня нет свитков телепорта. Как будем выбираться? — спросил я, вплотную подойдя к пропасти.

— Не делай этого. Возможно, судьба привела нас сюда не случайно.

— А ты по руке гадаешь? Что у меня с линией жизни, м? — протараторил Нокс, активно жестикулируя руками.

Ну наконец-то он пришел в себя. Последние трое суток все, кроме Анны, сводили меня с ума. Сложнее всего было с Ноксом. Парочка переругивалась. Нокс сыпал бессмысленными фразочками и подкалывал Анну. Она холодно и односложно отвечала ему. При этом было видно, что девушка привыкла к выходкам плута и воспринимала все именно как шутку.

— К-кто это? — Я старался говорить как можно тише.

Впереди, у узкого прохода между черными скалами, больше похожую на след от гигантского божественного топора, темнела фигура в закрытых одеждах. Подойдя ближе, я заметил скрюченную позу и сухонькую трость в морщинистых руках. Нокс пошел вперед. Старуха выставила свою палочку прямо перед Пересмешником.

— Расскажи старушке сказку.

Голос ее ничем не отличался от любого другого старческого. Такой же тихий, усталый, с хрипотцой. Но было в ее говоре что-то неестественное. Я резко отшатнулся, вызвав смешок Нокса.

— Она давно не слушала сказок, — продолжила старуха. — Она давно не слышала сказок. Она давно не говорила ни с кем. Расскажи старушке сказку.

Бледнокожая иссохшая фигурка повернула голову ко мне. Послушался резкий хруст. Ее шея неестественно выгнулась.

— Расскажи старушке сказку, — повторила она низким хриплым голосом, от которого задрожали скалы.

— В далеком царстве…

Стоило Ноксу произнести эти три слова, как старая карга испустила душераздирающий вопль, в коем сплелись стоны тысячи душ, истязаемых бесами. Из-под земли вырвалась костлявая рука и вцепилась мне в штанину. Анна мгновенно среагировала и уничтожила восставшего мертвеца. За ним пришли с десяток других. Со стен, с необозримого потолка. Со всех сторон тянулись быстро передвигающиеся, изломанные фигурки. Издавая щелчки и шепча молитвы, мертвецы тянулись к нам. Анна и Нокс быстро разбирались с ними. Но они не умирали. Просто осыпались прахом и восстанавливались обратно.

Рыжик рванул к старухе и воткнул кинжал ей прямо в голову. Не сработало. Карга лишь громче заорала. Десятки, сотни, тысячи. Неисчислимая армия живых мертвецов, словно неконтролируемые механизмы, неслись к нам. Кинетические взрывы Анны были весьма эффективны, но бледные трупы неустанной дикой массой продолжали пребывать.

Анна, Нокс, вернитесь!

Духи исчезли. Я зажмурился и упал наземь, прикрывая голову. Здоровье быстро уменьшилось. Умер. От души отлегло. Я облегченно вздохнул и попытался снять шлем, но…

— Что? — недоуменно прошептал я.

Голос эхом отразился от белоснежной пустоты. Постепенно ослепляющий свет отступил, являя весьма неприятное место. У самой опушки мрачного леса, утопая в густой белизне тумана раскинулось кладбище. Голые ветви одиноких деревьев нависали над могилами, распустив свои устрашающие пальцы. Где-то вдалеке ухала сова.

Я попытался активировать карточки, но не получилось. Духи не откликались. Черт. Только теперь дошло. Нет никакого интерфейса. Попытался вызвать меню — не получилось.

— Есть тут кто? — крикнул я.

Ответа не последовало. Побродив по кладбище и не дождавшись… сам не знаю, чего, я просто уселся на ближайшую плиту. Ничего не происходило. Я оббежал все кладбище и обнаружил, что выйти за его пределы не могу. Это отличалось от барьера в Фостерлейке. Тело просто отказывалось ступать через невидимую границу. От созерцания невероятной красоты сапога меня отвлек звук чьих-шагов. Тихих, невесомых шагов, за каждым из которых следовал шорох. Кто-то ступал невероятно осторожно, неся за собой… труп?!

Нет, не труп. Мужчина в длинном черном плаще из кожи брел мимо могил. За ним брело нечто прозрачное, едва заметное. Бледная фигура казалась столь зыбкой и нереальной, что я был уверен: стоит моргнуть и она исчезнет. Чем дольше я смотрел на нее, тем больше я замечал. Струящиеся длинные волосы, статная фигура, легкая, изящная походка. Лицо девушки-видения казалось чересчур идеальным. Такого просто не могло существовать в реальном мире. Только здесь, в выдуманном мире, где каждый миллиметр можно было скрупулезно лепить, доводя до совершенства.

Мужчина остановился у богато украшенной могилы и начал копать. Я осторожно подошел ближе. Ни незнакомец, ни сияющая тень не обратили на меня внимания. У статуи над надгробием отсутствовала голова. Только тело в длинном драпированном одеянии и тонкие руки, вершина утонченности, аккуратно сжимали лиру. Красовалась надпись: Ирен.

Мужчина продолжал копать. Медленно и терпеливо, он слой за слоем избавлялся от толщи земли. И вот лопата с гулким стуком ударилась о поверхность гроба. Мужчина присел у края могилы и зашептал что-то на неизвестном мне языке. Десять минут он провел в молитве.

Спрыгнув вниз, человек в плаще разломал крышку гроба и вытянул останки наверх. Я не решился подойти ближе. Все выглядело до невозможности реалистично. Незнакомец вытащил все иссохшие кости и разложил на земле по одному ему известной схеме. Замерев на пару секунд, мужчина расчистил небольшой участок на сухой траве и постелил на нем грязное серое покрывало с кучей разных символов и… с пятнами крови.

И вновь он скрупулезно разложил кости в нужном порядке и начал молиться неведомым богам. Я покружился вокруг незнакомца, пытаясь разглядеть его лицо. Не получалось. Система словно блокировала все мои попытки увидеть его лицо. Плюнув на это, я покрутился по округе, осматривая ближайшие могилы. Ни на одной из них не было надписей. Только та, над которой высилась статуя девушки с лирой, имела значение. И я был уверен, что белая тень девушки невероятной красоты явно имела много общего с этой могилой.

Подойдя вплотную к девушке, я начал разглядывать ее лицо, пытаясь запомнить каждую ее черту. Длинные ресницы, тонкие брови в разлет, аккуратный нос и взгляд, полный пустоты и холода.

— Ирен? — спросил я.

Девушка заморгала, медленно переводя на меня взгляд. На лице ее застыло удивление, постепенно переходящее в испуг, а затем — в шок.

— Ты…

Все, что я слышал когда-либо прежде, больше не имело значения. Голос Ирен был настолько прекрасен, что я был готов здесь же умереть, лишь бы еще раз услышать его.

— Кто ты? — спросила Ирен.

В голосе ее прозвучала песнь птиц, легкий океанский бриз, мерный шум волн и звуки трепетных капель дождя. Само совершенство. Я не заметил, как по щеке скатилась слеза. Ирен медленно коснулась моей щеки и грустно прошептала:

— Прости. Мой голос — проклятие. Его не должны слышать другие, ибо он приносит лишь боль и тоску.

— Ирен. Ты Ирен, да?! — Я хотел как можно скорее развеять все сомнения.

— Да. Ирен Агнесса Дюбуа. А как зовут тебя, юноша?

— Гримм.

— Какое мрачное у тебя имя, Гримм. Знаешь, хоть мой голос и приносит людям боль, я могу постараться и обратить его во благо.

Ирен нежно улыбнулась мне. В момент, когда она начала петь, мир вокруг исчез и остались только мы двое среди бескрайней белой пустоты. В ее нежной мелодии громадные облака один за другим проплывали над маленькой деревушкой, считая уходящие годы одинокой женщины. Изумрудные моря бескрайних полей и холмов едва заметно колыхались ленивыми волнами, а крики и смех детей утопали где-то вдали. Женщина обрела счастье с мужчиной, который быстро покинул ее. Не знаю, что его забрало. Или может он сам покинул ее. Не зная причины и самой истории, я четко ощутил тоску по отцу и горечь в глубине сердца. После одиночества и невзгод девочка стала девушкой, которая покинула родные края, пряча слезы в дожде.

Ирен не успела закончить свою мелодию. Человек в плаще закончил с приготовлениями и начал ритуал. Девушка заволновалась и с невиданным ужасом во взгляде следила за каждым его действием. Незнакомец начал измельчать кости, приговаривая что-то невнятное. Я попытался ему помешать, но ничего не мог сделать. Система блокировала все. Черт! Черт! С каждой истолченной костью образ Ирен становился все мутнее и мутнее. Она успела прошептать короткое «Найди меня», прежде чем окончательно исчезнуть.