Воскрешение - Кин Брайан. Страница 19

— Когда я уходил, в Льюисберге электричество еще было. У меня работали и радио, и телевизор, и Интернет. Хотя от них сейчас никакого толку. В мире ничего нет, и никого нет. Что же до самой проблемы… Это безумие длится уже больше месяца. А может, и больше. Не знаю. Я потерял счет времени. Но мне кажется, останься в мире еще нормальная жизнь, сюда уже прислали бы военных.

Священник задумался, а потом, извинившись, скрылся в смежной комнате. Джим принялся зашнуровывать ботинки.

Вернувшись, Мартин предложил ему ужин — печенье «Орео», хлеб, крекеры в форме животных и теплый виноградный сок.

— Набрал печенья и крекеров в Воскресной школе. А хлеб и сок подавались для причастия.

Они ели в тишине.

Спустя несколько минут Мартин заметил, что Джим пристально смотрит на него.

— Почему? — спросил Джим.

— Почему что?

— Почему Бог позволил этому случиться? Я думал, конец света должен был случиться, когда Россия напала на Израиль и нельзя было ничего купить, если у тебя на кредитке не было трех шестерок.

— Это одна из интерпретаций, — согласился Мартин. — Но ты говоришь о пророчестве конца света и должен помнить, что существует много, очень много различных идей относительно того, что все это значит.

— Я думал, когда мертвые вернутся к жизни, случится Восхищение. Разве не это сейчас происходит?

— Ну, на самом деле слово «Восхищение» не встречается ни в Старом, ни в Новом Завете. Но да, в Библии идет речь о возвращении мертвых к жизни, которые потом будут жить с Господом, когда он вернется.

— Без обид, преподобный, но если Он вернулся, то здорово наломал дров.

— В том-то и дело, Джим. Он не вернулся… пока. То, что происходит, — это творит не Бог. Это деяния Сатаны, которому была дана власть над Землей. Это его рук дело, там, снаружи. Но даже сейчас мы должны оставаться тверды и верить в волю Господню.

— Вы в это верите, Мартин? Действительно верите, что это все Божья воля?

Мартин сделал паузу, осторожно подбирая слова.

— Если ты спрашиваешь меня, верю ли я в Бога, Джим, то да. Да, верю. Но что еще более важно, я верю, что на все есть свои причины — и на хорошее, и на плохое. Что бы ты ни слышал, плохие вещи делает не Господь. Когда случается торнадо, это происходит не по Божьей воле. Но это его любовь и его власть придают нам сил справляться с последствиями стихии. И эта же любовь помогает нам выживать сейчас. Я верю, что он сберег нас не без причины.

— Ладно, у меня есть причина. — Джим поднялся. — Мой сын жив, и мне нужно добраться в Нью-Джерси, чтобы его спасти. Спасибо, что накормили и что укрыли, преподобный, и что еще важнее — вытащили мою задницу из передряги. Я бы хотел вам отплатить, если позволите. У меня немного чего есть, но в мешке лежит немного лишних сардин и тайленол…

— Твой сын жив? — переспросил Мартин. — Откуда ты это знаешь? До Нью-Джерси далеко.

— Прошлой ночью он звонил мне на мобильный.

Старик посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Знаю, звучит безумно, но так и было! Он жив и прячется на чердаке у моей бывшей жены. Мне нужно к нему.

Мартин медленно поднялся со скамьи:

— Тогда я тебе помогу.

— Спасибо вам, Мартин. Правда, спасибо. Но я не могу вас об этом просить. Мне нужно идти быстро, а я не хочу…

— Чепуха, — перебил его священник. — Ты спросил меня о Божьей воле и значении всего происходящего. Да, это по Его воле ты получил тот звонок, и по Его воле остался в живых, чтобы его получить. И по Его воле я тебе помогу.

— Я не могу вас об этом просить.

— Ты и не просишь. Об этом меня просит Господь. — Мартин топнул ногой, а потом, уже тише, продолжил: — Я чувствую это сердцем. Не могу объяснить это так, чтобы было понятно, но мне кажется, что ты — ответ на молитву. Я просил Господа, чтобы Он снова дал мне цель. Чтобы предоставил мне дело. Я думаю, это ответ. Я хочу помочь, потому что этого хочет Господь — чтобы я помогал.

Джим немигающим взглядом смотрел на него. А потом на его усталом лице медленно растянулась улыбка.

— Хорошо. — Он протянул руку. — Если такова Божья воля, думаю, я не могу стоять у нее на пути.

Они пожали друг другу руки, прежде чем усесться обратно.

— Так какой у тебя план? — спросил Мартин.

— Нам нужен транспорт. Полагаю, у церкви ничего подходящего нет?

— Нет, — Мартин покачал головой. — Поэтому ведь Джон и ушел. За своим грузовиком. Но на улицах машин полно.

— Однако сомневаюсь, что служитель церкви знает, как их завести без ключей?

— Нет, зато рядом с трассой у нас есть автосалон. Там можно найти и машину, и ключи, и все, что нужно. Прямо у 64-й.

— Отлично, — сказал Джим. — Сам думал о том же, выбираясь из Льюисберга. Когда мы можем выдвигаться? Мне больше нельзя терять время.

— Выйдем вечером, — ответил Мартин. — Эти существа, по сути, не спят, но так нас хотя бы скроет темнота. Только благодаря ей меня до сих пор и не замечали. Я сижу тихо, днем за ними наблюдаю, ночью сплю. Поскольку окна заколочены, свечей они не видят, а я веду себя осторожно, стараюсь не давать им повода для любопытства.

— Что ж, будет надеяться, удача от нас не отвернется.

— Я же говорил тебе, Джим. Это не удача — это Господь. Если тебе что-то нужно — просто попроси Его.

Джим принялся перезаряжать оружие.

— В таком случае, пастор Мартин, я попрошу у него танк.

— Они умеют водить? — выпалил Мартин, закашлявшись от удивления.

Джим склонился над раскрытым на кафедре атласом.

— Те, которых я видел вчера вечером, точно умели. И они умеют стрелять, а еще пользоваться различными инструментами. В общем, делать все, что умеем мы с вами. Они просто немного медленнее. По крайней мере, большинство из них. Это наше единственное преимущество.

— Где-то неделю назад я видел одного, — сказал ему Мартин, делая свои ботинки водонепроницаемыми. — Сына Мэттью Родена, Бена. Мэттью работал у нас менеджером в банке. Так вот, Бен нес под мышкой скейтборд. Не ехал на нем, а нес, как будто собирался прокатиться, если найдет подходящее место. Я тогда подумал, что это какой-то примитивный инстинкт — воспоминание из прошлого.

— Это больше, чем воспоминание, скажу я вам.

Джим помолчал. Он мысленно вернулся в тот подвал, к тому, что ему сказали мистер Томпсон и Кэрри. Какая-то их часть, физическая, еще относилась к тем людям, которых он знал и любил. Но было в них и нечто другое. Что-то очень… старое. Даже древнее.

И очень, очень злое.

«Я там был, — изрек труп мистера Томпсона, рассказывая о войне. — Ну, то есть не совсем я, конечно. Это тело там было. Я вижу его воспоминания».

— Не думаю, что зомби — это те же люди, которых мы знали.

— Нет, конечно, те, Джим. Сегодня утром я застрелил Бекки Джинджерич. Она проработала у нас органисткой почти семь лет.

Джим бессильно попытался найти слова, чтобы выразить то, что думал. Он был строителем, а не ученым.

— Снаружи их тела прежние, это да, но мне кажется, то, что нечто иное заставляет их оживать. Какая-то неведомая нам сила.

У него в памяти всплыли насмешки зомби: «Ваша плоть принадлежит нам. Когда ваша душа уходит, вы становитесь нашими. Мы вас поглощаем. Мы обитаем в вас!»

Джим рассказал Мартину о своем побеге из убежища. Дойдя до Кэрри и ребенка, он сделал паузу, а потом, проглотив ком в горле, закончил.

— Похоже, что они овладевают нашими телами, но только после того, как мы умираем. Как будто им нужно, чтобы сначала ушла душа… или что-то вроде того.

— Демоны. — Старик понимающе кивнул.

— Может быть, — согласился Джим. — Но я никогда не принимал рассказы о демонах всерьез.

— Мертвые ходят по планете, Джим. Что может быть серьезнее?

— Ну да, да! — Джим ударил ладонью по кафедре. — Но если они демоны, то разве мы не можем прыснуть в них святой водой, изгнать их навеки вечные? Мы столько всего не знаем! Почему, даже если наделать в них дыр, это их не останавливает, а попадешь в то, что осталось у них от мозга, — сразу падают? Они едят нас, но не для того, чтобы питаться, а просто потому, что они гадские садисты! Их тела гниют, мясо отваливается от костей, но они все равно двигаются!