Воскрешение - Кин Брайан. Страница 56

Он сплюнул еще крови за перила балкона. Внизу послышался всплеск. Червь проследил за плевком, а затем последовал его примеру. Скип ухмыльнулся ему и потрепал мальчика по волосам. Червь улыбнулся.

— Что этот полковник Шоу нам сделает? — спросил Бейкер.

— Трудно сказать. — Скип пожал плечами и вытер лицо рукавом. — Но я на вашем месте рассказал бы ему все, что он хочет знать.

— Но в том-то и дело, — воскликнул Бейкер. — Я же не знаю, чего он от нас хочет! Я ничего не знаю. Даже если я что-то знаю, не логично ли ему будет убить нас, как только я расскажу то, что ему нужно?

— Наверное, да, — ответил Скип, — но поверьте, если вы попали к Шоу в руки, вам лучше стать одной из тварей, чем его пленным. А мне, к слову, нужно кое-что сделать.

Он проковылял к краю балкона, где Червь все так же продолжал восхищенно плеваться, и посмотрел вниз.

— Хм… всего футов тридцать. Маловато для падения.

— Вы о чем? — спросил Бейкер.

— Как я уже сказал, лучше умереть, чем попасть в их лапы. Меня они уже взяли. Я хотел сброситься отсюда, но здесь недостаточно высоты. Я только ноги переломаю, и тогда будет еще хуже.

Бейкер ужаснулся: насколько же страшным должен был быть этот полковник Шоу, если этот человек готов совершить самоубийство, лишь бы не встречаться с ним. Не может ведь все быть настолько плохо?

Мгновение спустя, когда он услышал голоса за дверью, Бейкер понял, что скоро сам узнает ответ.

— Подъем, ублюдки, — приказал Лепайн. — Вас зовет полковник Шоу. Сейчас немного покатаетесь.

20

Мартин наклонился вперед, вцепившись морщинистыми руками в приборную панель.

— Это то, что я думаю, Джим?

Они как раз проехали знак въезда в Геттисберг, и Джим медленно остановил машину. Прямо перед ними стояло два «Хамви» и танк, преграждавшие путь. Несколько человек в военной форме, которые слонялись вокруг блокпоста, теперь сосредоточили все внимание на их машине. Башня танка вяло повернулась в их сторону.

— Поверить не могу, — воскликнул Мартин. — Это же солдаты, Джим. Это армия!

— А по-моему, скорее Национальная гвардия, — поправил его Джим. — Только какого черта они здесь делают?

— Может, это буферная зона? Может, мы покидаем зараженную территорию?

— Нет, это невозможно. Если так, то с чего это Нью-Джерси быть незараженным? Я полагаю, эта чертовщина происходит по всему миру. А помните, что сказал нам Клингер?

— Он сказал, что армия берет под контроль юг и центр Пенсильвании.

— Точно. Мне это не нравится, Мартин.

— А что мы сделаем? У этих ребят пулеметы, Джим. Против танка мы не устоим!

Двое мужчин, направив дула автоматов на машину, приблизились к ним и постучали в окно. Военные не улыбались.

— Джентльмены, — проговорил один из них, — я прошу вас выйти из машины.

— Сейчас, — ответил Джим, стараясь сохранять спокойствие. — А вы можете сказать нам, что происходит?

— У нас в периметре бродят зомби, сэр. Это ради вашей же безопасности.

И, словно в подтверждение его слов, один из солдат, сидевших за пулеметом в «Хамви», вдруг напрягся.

— На два часа, — крикнул он, направив оружие в сторону поля.

Сквозь ряды памятников Гражданской войны пробиралась кучка зомби — они двигались в сторону дороги. Джим и Мартин ощущали их запах даже с такого расстояния. Солдат в «Хамви» открыл огонь и принялся косить тварей одного за другим. Конечности и туловища разлетались в стороны, но существа продолжали наступать, пока пули не стали попадать им в головы. Только тогда они повалились на землю.

— Прошу вас, господа. — Солдат указал на дверь, и они неохотно подчинились.

— Как здорово, что вы, ребята, наконец прибыли, — сказал Мартин.

Военные ничего не ответили.

— Господа, нам необходимо проверить, если ли при вас оружие. Спасибо за понимание.

— Вы только скажите, что за…

— Руки на машину, сейчас же, мать вашу!

К ним подбежало еще двое военных, которые прижали Мартина к машине. Кровь брызнула у старика из носа, и от боли и ужаса он вскрикнул.

— Эй, — заорал Джим, — ты, сукин сын, не видишь, что ли, что он пожилой? Что тут, черт возьми, происходит?

Гневно сжав кулаки, он двинулся вперед. Солдат, стоявший у него за спиной, лягнул его по ногам, повалив на землю. Затем на него сверху навалились двое и, поборов его сопротивление, заковали в наручники. Еще двое скрутили Мартина.

— Что все это значит? — с вызовом спросил Мартин. — Мы американцы!

— Вы, джентльмены, теперь гражданские добровольцы, — уведомил их солдат. — Прошу следовать за нами.

— У нас есть выбор? — сострил Мартин.

— Вы не поняли. — Джим попытался вырваться. — Мне нужно добраться до моего сына!

— Теперь не нужно, — отрезал один из военных. — С этого момента вы призваны на службу.

— Ублюдки вы! — вскричал Джим. — Гребаные ублюдки! Отпустите нас! Меня ждет сын!

Солдаты затащили их в грузовик, и Джиму оставалось лишь проследить за тем, как их машина и Нью-Джерси скрываются за горизонтом.

Шагая по коридору, Фрэнки обхватила себя руками, но все равно дрожала всем телом. В больнице было холодно, и в ярком свете флуоресцентных ламп она видела, как изо рта у нее идет пар. В коридоре стояла тишина — были слышны только ее шаги. Она поморщилась, вдохнув стерильный химический запах, который всегда стоял в подобных учреждениях. Но помимо него Фрэнки уловила другой запах — слабый, но это точно был он. Вонь испорченного мяса. Запах нежити.

Она остановилась перед двойными дверями и провела пальцем по табличке, что висела рядом на стене.

РОДИЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Фрэнки надавила, и двери бесшумно распахнулись. Она шагнула в проем. Вонь гнилой плоти в этом крыле ощущалась сильнее.

Она остановилась перед смотровым окном, пристально глядя на десятки маленьких белых кроваток, выстроившихся перед ней аккуратными рядами. Каждая из них была занята. Крошечные кулачки и ножки рассекали воздух, и то тут, то там она замечала вихры пушистых волос.

«Интересно, который из них мой?»

Ответ она получила уже в следующее мгновение, когда в края одной из кроваток вцепились серые, испещренные пятнами ручки, и ее ребенок, приподнявшись, уселся в своей постельке. Затем, встав на крошечные ножки, он спрыгнул на пол и проковылял к ближайшему соседу. Забравшись в его кроватку, чудовище навалилось на новорожденного.

Остальные младенцы заплакали все как один.

Отвратительные чавкающие звуки даже не мог заглушить даже надрывный плачь и они просачивались сквозь плотную стеклянную перегородку. Не могли их заглушить даже ее собственные крики:

— Хватит! Хватит!

Кто-то ткнул Фрэнки, и она открыла глаза.

— Хватит, — вскрикнула она в последний раз и в замешательстве огляделась вокруг.

Молодая девушка, не старше четырнадцати, вздрогнув, отпрянула от нее. Девушка была хороша собой, Фрэнки даже подумала, что за ней станут увиваться парни, когда она подрастет. Происхождения она была смешанного — возможно, латиноамериканского и ирландского. Однако под ее печальными темными глазами залегли черные круги. И взгляд, и эти круги явно свидетельствовали о суровых жизненных уроках, что ей пришлось познать слишком рано. У Фрэнки самой был такой же взгляд в ее возрасте.

— Прости, — извинилась девушка. — Тебе снилось что-то плохое.

— Где я? — спросила Фрэнки.

— В Геттисбергском фитнес-центре, — ответила девушка. — Мы здесь живем между сменами в Мясовозке.

— Где?

— В Мясовозке, — повторила девушка. — Это место, где они заставляют нас заниматься сексом. Меня зовут Эйми.

— Привет, Эйми. Я Фрэнки. А сейчас расскажи мне, как отсюда выбраться.

— Никак. Если попытаешься — тебя убьют. Но здесь не так уж плохо. Некоторые даже начинают лучше с нами обращаться после того, как вставят свои штуки.

— Эйми, а-ну отойди оттуда!

Женщина, сказавшая это, очевидно, была ее матерью. Фрэнки обратила внимание на ту же бледную кожу, высокие скулы и волнистые сизо-черные волосы. У нее были такие же глаза, как у дочери, говорившие о боли и страданиях, унижениях и отчаянии.