Ритуалист (СИ) - Мерлянов Юрий Николаевич. Страница 8

— Чего скалишься, дорвался до бабы, и рад, — заметила она мою ухмылку, — без моей помощи и на треть бы не сгодился.

— Может и так, но все равно — хорошо! — и вопреки своему состоянию не стояния вдруг отметил, что это таки правда, настроение отличное и жизнь, вроде бы, налаживается. И всего-то и требовалось, повысить свою самооценку за счет женского внимания и ласки, и плевать что гоблинши, почти все идентично. Просто ростом пониже и остальное поменьше, а так один в один.

— Сейчас завтракаем и наружу, а пока разведи костер.

И вот тут пришлось столкнуться с проблемой — дрова на растопку есть, сам носил, а вот спичек нет, шалашиком деревяшки сложил и стою, затылок чешу. Что делать дальше, без понятия.

— О, боже, ну что ты за мужик такой, — Гиин подошла, сыпанула на поленья какой-то порошок и взмахнула рукой, сопровождая жест еле слышным шепотком, пламя вспыхнуло резко и тут же облепило угощение, мгновенно вгрызшись в него и разгораясь с каждым мгновением все больше и больше.

— Теперь воды в казан налей, — я подчинился, наполнив его почти на две третьих. Затем туда были высыпаны уже нарезанные гоблиншей корешки и прочая зелень, добавлены специи, от которых просто умопомрачительно пахло, и варево, долженствующее стать вскоре нашей похлебкой, мерно забулькало, начав закипать.

После трапезы вновь приступили к уроку, причем начало мне вовсе не понравилось. Гиин взяла у меня мой нож, затем схватила за руку и чиркнула лезвием поперек запястья, перерезая вены. Кровь побежала веселым ручейком, красным, пульсирующим, и невероятно горячим, последнее удивило почему-то больше всего.

— Теперь смотри, заговор на крови ради заживления небольших порезов и царапин, самое простое, что знает и умеет любая знахарка. Почти не требует умения и сил, риска никакого.

На протяжении всей ее речи кровь капала и капала, собираясь на тыльной стороне ладони и орошая землю. Она что, и дальше будет так болтать, пока истекаю, словно свинья недорезанная? И отшельница, словно поняв мои опасения, приложила окровавленный клинок лезвием к ране и глухо, нараспев произнесла:

— Мелкая боль, мелкая хворь, кровью заклинаю, изыди в мир иной, уберись совсем, не оставь следов, да будет так, — и резко чиркнула острием еще раз. Я выпучил глаза, запястье, хоть и в крови, но уже не пульсировало и не отдавало мою жизненную влагу, провел пальцем по месту пореза — ничего, даже шрама не осталось, круто.

— Теперь пробуй сам, — она всунула мне нож и стала ждать.

Слегка скривившись, чем вызвал ее презрительную усмешку, взял себя в руки и чиркнул по запястью, черт, опять я ранен, вот же ****ь! Быстро приложил к порезу клинок и пробубнил, стараясь повторить ее интонации и распев:

— Мелкая боль, мелкая хворь, кровью заклинаю, изыди в мир иной, уберись совсем, не оставь следов, да будет так, — и полосую запястье вторично. Жесть! Просто жесть! Да я маг хренов, самый настоящий маг, круто!

— Что, понравилось? Только учти, это самый мизер, любой ребенок сможет повторить, да только не каждый об этом знает, бегут, как дураки к целителям и знахарям, хотя прекрасно могли бы и сами справиться.

— И что, так уж никто и не знает о таком? — поднимаю на нее взгляд.

— Забыли, — пожимает плечами, — да еще и боятся, магия крови, как ни как, под запретом такое. К югу отсюда есть страна, так там инквизиция просто лютует, сжигает живьем за любой намек на подобную волшбу.

— Изверги, туда точно не пойду.

Гоблинша усмехается.

— Ну, ну, ходок, теперь слушай дальше.

И понеслась. Этот мир, оказывается, отнюдь не страдал безбожием, имел своим пантеоны и свои божественные сословия из более сильных и слабых божеств. Их было множество и различались все эти сущности в точности так же, как и все живые существа: характером, взглядами на мир и устремлением. То есть всех их можно было условно разделить на несущих вред, оказывающих помощь и нейтральных, три столпа силы, три пантеона, так сказать. Другое дело, что в том же зле, к примеру, уживались божки и боги абсолютно разных народов с противоположных концов мира, и если у себя на родине их сила была велика, то на чужбине такой покровитель помочь мог мало чем, чужая территория ив се такое. То бишь свары за паству были, есть и будут, но вот открытых, конкретных противостояний не наблюдалось. Все войны и конфликты велись исключительно короткоживущими, смертными расами, а небожители стригли свою паству на подобии отец, собирая дань благодати и иных форм подпитывающих их энергий. Однако не стоило путать это с магией, она никому не принадлежала и ни от кого не зависела, а просто была, разлитая везде и повсюду, где больше, где меньше, но именно что везде. Гиин не знала ни одного места, где бы ее не существовало, любое самое простенькое заклинание было так же надежно, как и дорожный посох, помогающий путнику преодолевать трясину.

Как это все соотносится с ритуалистикой? Да очень просто, каждый живущий под этим небом сам решал, быть ему атеистом или войти в паству какого-нибудь божества. Это давало как преимущества, так и накладывало ограничения, ведь если постоянно творить такое, что не угодно твоему покровителю, всякое может статься. И хорошо еще, если просто предадут какому наказанию или получишь отречение, иногда гнев божий выливается в гораздо худшие вещи, так что с этим никто не шутил и подбирал себе божество очень и очень осторожно.

А как обратить на себя взгляд подобных сущностей, получить их благоволение и, если особо потрудиться и улыбнется удача, то и благословение впридачу? Ведь большая часть пасты всю жизнь без отдачи бьет поклоны, не получая взамен почти ничего, так, незначительная и редкая помощь. Разве что жрецы и священники всегда примут и окажут помощь своим прихожанам, ну, да это дело такое, житейское. Все кроется в подношениях, в откровенных поступках и свершениях такого рода, которые заставят божество обратить к тебе свое внимание. Вот тут и возникают жертвоприношения и дары, всевозможные обеты и прочая усложняющая жизнь ерунда.

Гиин даже скривилась, выказывая свое отношение к постам, молчаливым неделям и прочей людской казуистике. Нет, если кто решил, что быть атеистом ему выгоднее и всяко проще, то тут даже речи о подобном быть не может. Но если уверен, что существо-покровитель просто необходим, то ограничиваться подобной халтурой и откровенной ересью отшельница считала глупостью и унижением самих богов. Хотя те и имели свою собственную точку зрения, как ни как, а если десятки тысяч проявят к его божественности пусть даже такие крохи внимания, на небесный стол упадет приличных размеров подарок, с миру по нитке, как говорится. Потому все это и прижилось, боги не против, а смертные и рады этому.

По сути же, все это не что иное, как ритуалистика, мы придаем происходящему особое значение, знаем, для чего и на что оно направлено, прилагаем определенные усилия и получаем тот или иной результат. Для ритуалиста же моей специализации выбор, если он будет нужен, придется делать очень и очень тщательно, не дай бог выбрать кого не того, а то и с полным отвращением к занятиям подобного рода, и мне конец. Вполне возможно, что окончательный, и не спасет даже то, что беглец, ухайдокают полностью и безвозвратно. Зато если не ошибусь, найду того самого, истинного и благосклонно взирающего на творимые мною ритуалы, отдача будет весьма и весьма существенная.

Тут также стоит помнить, что если ритуал проводится как жертвование своему богу, то ни крупицы силы с него потратить ни на что иное не удастся, высшие сущности очень ревниво относятся к такому и следят куда как жестко, что бы их не обманули и не украли чего из-под носа. То есть придется всегда держать в уме следующее: если допустил даже мысль о том, что происходящее может быть посвящено своему покровителю, всегда есть шанс, что у тебя просто перехватят поток силы и заберут себе. Это как будто ты сидишь, и вдруг рядом начинает разрастаться и увядать какая-то ягода, и у тебя есть время принять решение, поиметь с этого или не обращать внимание. Вот так и с богами, ритуалист обязан помнить, что и для чего он делает, помимо всех остальных не менее важных и весомых вещей.