Серая мышка для черного волка (СИ) - Чащина Татьяна. Страница 6

— «Юбку короче и сапожки возьми. О деньгах не беспокойся».

Именно о них я и беспокоилась. Долго пришлось себя ломать. Его одобряющие сообщения меня поддерживали. Что такого, если я возьму у него деньги? Я отработаю, подготовлю мальчиков к экзамену. Тем более, у детей всё получится, если они начнут меня слушать и слушаться.

Следующее фото было с сильным румянцем на лице. Я выбрала клетчатую юбку с зелёными и синими полосами, встала на каблук чёрных сапог. Сфотографировалась без очков. А когда посмотрела на своё фото, не поверила, что это я. Невероятно меняет человека одежда. Я теперь, как девочка с картинки. Распустила волосы и сделала ещё одно фото.

— «До чего ж ты хороша, Наташенька», — пришло от Криса сообщение. — «Нижнее бельё покажешь?

— Что?! — рассмеялась я, расплачиваясь за одежду, в которой собиралась идти.

Отправила ему строгое «нет». А сама решила, что куплю ещё чёрное бельё и чулки с поясом. Отдамся ему завтра же, хочет или нет. Хочет!

У бабушки отвисла вставная челюсть. Пока я любовалась собой в зеркало, она пыталась выдавить хоть что-то, но не найдя слов, полезла потрошить мой портфель. Я сняла немного наличных, чтобы удовлетворить её жадность. Знаю, с кем живу.

Дублёнка была белоснежной, мех на шикарном капюшоне и рукавах. Я была в ней сказочной Снегурочкой. Вот, хоть спать ложись в такой прекрасной одежде! Снимать жалко было.

— Проституткой устроилась! — решила бабушка, раскидывая мои вещи. — Матушки!

Я с ужасом наблюдала, как она рвёт мои чулки. Кинулась на спасение дорогостоящего белья. В слезах, вырвала у старухи белый шёлк и чёрный гипюр. Стала поднимать раскиданные учебники.

— Позор на мою седую голову! Внучка проститутка!

— Что ты говоришь?

Я в надежде смотрела в гостиную, но мамы дома не было. Бабка поливала меня грязью. Её страшные слова вызывали ещё больший шквал слёз.

— Ничего не делала! — кричала я, пятясь от разъярённой бабки в свою комнату.

— Я Любиму Вольдемаровичу говорила, какая ты хорошая девочка, какая скромная и образованная. А ты проститутка!

— Я не-не…, — я сама стала заикаться.

— Спала с этим цыганом?!

— Нет… Бабушка!

В ужасе от происходящего, я кинулась в свою комнату. У меня не было замка, и я ожидала, что старуха ворвётся следом, но она оставила меня в покое. Я быстро стала снимать свою новую одежду, словно она тифозная. Какой ужас! А вдруг она права, и я проститутка? Зачем я взяла от Криса столько денег? Как ненормальная решила шикануть, а сама ничего из себя не представляю.

Слёзы перешили в истерические всхлипывания. Я аккуратно сложила вещи, решив, что завтра верну их в магазин. И дублёнку и сапоги тоже… надо.

— Где моя юбка?! — донеслось из коридора.

— Я…я…я порвала её!

— Кобыла хромая! Дрянь неблагодарная! Это была моя юбка!

Я закуталась в свой старый фланелевый халат и, поджав к груди колени, села на кровать. Что-то было не так со мной. Так остро чувствовала свободу, когда покидала квартиру, и, находясь здесь, становилась совершенно безвольной.

Бабка пришла через минут десять с благодушным лицом.

— Наталья, девочка моя, — лукаво протянула она и уложила на кровать алый атлас. — Я тебе платьице купила и туфельки.

Она поставила на пол алые туфли на каблуке.

— Приведи себя в порядок. Скоро Любим Вольдемарович за тобой приедет. Сходишь, как приличная девушка, в ресторан. Все эти заики сидевшие только пользоваться тобой будут, а Любим мужчина взрослый, он женится. И будешь ты счастлива. Не будь, как мать. Не падай ниже плинтуса. Она поскудная баба, пьёт и ебётся с кем попало, сучка она. А ты у меня не такая. Ты девочка хорошая, ты достойна и в платье, и в ресторан, и с мужчиной приличным.

Я отрицательно мотала головой. Отрицала всё, что от неё исходило. Я ненавижу её, ненавижу ремень военный, что она хранила. Толстая кожа, твёрдая бляшка. Всё о чём говорил Егор, я на себе испытала. Бабка меня била, когда я была ребёнком. А детей бить нельзя!

— Давай не будем ссориться. Я уже договорилась. Сходишь, посидишь. Не понравится, другого найдём.

Она ушла. От платья разило духами «Красная Москва» и веяло чем-то страшным.

В дверь позвонили, послышались голоса. Я продолжала не двигаться, задыхаясь от отчаяния. Мне бы Крису написать, так он прислал сообщение, что сейчас на работу уезжает и не сможет отвечать. И мамы нет. А я… я слабая безвольная мышь.

На пороге комнаты появился мужчина, заняв весь дверной проём. Это был Любим Вольдемарович. Видела его однажды в детстве, ничуть не изменился, стал ещё более противным. Впервые видела мужчину в шубе до пят. Не удивлюсь, если шуба соболиная. Пуговицы были расстёгнуты, под верхней одеждой дорогой чёрный костюм и белая рубаха. Старческое сморщенное лицо расплылось в улыбке. Зубы были белые, все вставные и в переднем верхнем блистал брильянт.

— Натали, — развёл руками старик, пальцы его страшных и противных рук были увешаны золотыми кольцами. — Я жду тебя, девочка. Давай быстрее, у нас столик заказан.

— Не позорь меня, — шипела за его спиной бабка. — Быстрее одевайся.

— Натали? Пять минут тебя на сборы. Можешь не краситься, ты, итак, прекрасна.

— Она никогда не красится, — подпевала бабка. — Это сокровище, а не девочка. Воспитанная, скромная. Детей любит.

Любим ушёл, бабка с выпученными бешеными глазами уставилась на меня.

— На улицу пойдёшь, проституткой к цыганам. Быстро встала и оделась. Не заставляй мужчину ждать.

Мой протест был не принят. Бабка стояла недалеко от двери и продолжала петь, какая я умница и красавица.

Не знаю, зачем я это сделала. Зачем я сдалась? В тот момент казалось, что ничего страшного не произойдёт, если я просто схожу в ресторан. Просто схожу, объясню вменяемому человеку, что не могу встречаться, что бабушка перегнула палку. А потом вернусь сюда, соберу вещи и сбегу. Сбегу к… Не знаю куда, но бежать надо.

Трусики состояли из красных верёвочек, они прикрыли волосики на лобке и больше ничего. Лифчика не было. Алое платье в пол легло на мою фигуру идеально. Я вступила в удобные туфли. Взяла крохотную сумочку тоже красного цвета, положила в неё карточку и телефон. Собралась уже самостоятельно заплатить за ужин, чтобы не быть обязанной чужому мужчине.

Вышла из комнаты, не поднимая глаз. Любим и бабка замерли, рассматривая меня во все глаза. Старик даже рот раскрыл. Я печально посмотрела на себя в зеркало. Это было очень красиво! Грудь была очерчена тканью, талия узкая, округлые бёдра. Алый цвет бесподобно сочетался с белой кожей, делая её похожей на фарфор. И глаза мои в этом платье казались ярко-зелёными.

Любим Вольдемарович с улыбкой до ушей, снял с вешалки мою новую дублёнку и помог мне одеться.

За ручку с Любимом, я вышла из подъезда на мороз, с надеждой оглянулась. Но Крис не пришёл ко мне. Я не звала, он не поможет.

Машина была дорогая и комфортабельная с кожаным салоном. За рулём сидел бритоголовый амбал, личный водитель Любима Вольдемаровича.

— Натали, — старческие губы припали к моей руке. — Расскажи, чем занимаешься?

У меня пропал дар речи, я тяжело вздыхала и закрывала свою грудь дублёнкой.

— Не беспокойся так, — продолжал старик. — Сейчас выпьем, закусим и весело проведём время.

Он ответил на звонок. Беседовал тихо. В салоне играла умиротворяющая музыка. За окном пролетали красивые, яркие улицы города. И я немного успокоилась, взяла себя в руки. Сейчас приедем, посидим, и я поговорю с Любимом. Всё должно быть хорошо.

Ведь так?

Если б я не была так напряжена, то посчитала этот момент за подарок судьбы. Никогда я не была в ресторане. Только кафе.

Мы остановились у красивого здания в центре города. Любим подал мне руку. Яркая иллюминация, освещала стеклянные двери. Молодой швейцар открыл их, и мы вошли в настоящий дворец. Золото и пурпур на стенах, хрустальная люстра, мраморные лестницы. Публика в вечерних нарядах. Дамы все в длинных платьях, мужчины в смокингах. Я старалась держать стать и не пялиться, как дикая, по сторонам. Отметила, что у меня единственной распущены волосы. Моветон, нужно лучше готовиться к походу в такие заведения.