1971. Агент влияния - Щепетнов Евгений. Страница 12

– Допустим, готов. Итак, поясните мне, как вы видите это самое сотрудничество. Обгаживать свою страну я тоже не собираюсь, и в этом вы уже должны были убедиться.

– Во-первых, расскажите нам, зачем к вам приходил один из секретарей советского посольства. Чего он от вас хотел, что предлагал или требовал. Во-вторых, вы зря думаете, что агенты только бегают и закапывают бумажки с секретами. Хотя и это возможно. Вы, судя по всему, будете общаться с высокопоставленными чиновниками Союза. Можете что-то услышать, можете что-то увидеть. Так вот это услышанное и увиденное вполне нас бы устроило. Скорее всего у вас будут контакты и с теми же самыми учеными. И с сотрудниками КГБ. Вы вполне можете втереться к ним в доверие, узнать какие-либо секреты. И соответственно – передать сведения нашим сотрудникам. Каким образом – это можно установить потом. Это технические детали. Главное – готовность сотрудничать. Итак, снова задаю вопрос и хочу услышать на него четкий и ясный ответ: вы готовы сотрудничать с правительством Соединенных Штатов Америки?

– Готов, – пожал я плечами, прекрасно осознавая, что сейчас где-то рядом со мной работает записывающая камера. В 1971 году видеокамеры уже были. Ну, а что касается аудиозаписи, так это уже само собой. Пишут меня – просто на раз. Перед встречей кабинет скорее всего «зарядили» по полной.

– Итак, что хотел от вас секретарь посольства, он же резидент советской разведки? Зачем он приезжал, да еще и лично?

– Он хотел приставить ко мне двух телохранителей – вроде как для моей защиты. А на самом деле – моих надзирателей. Они боятся, что я останусь жить в США, не вернусь домой. Мы с ним сильно поссорились, и я категорически отказался от услуг его мордоворотов.

Гости переглянулись, и мне показалось, что мои слова как-то стыкуются с их пониманием ситуации. Беглый советский гражданин – это нормально, это обычно. И понятно, что Советскому Союзу не нужен скандал с оставшимся на ПМЖ известным писателем.

Впрочем, эта версия трещит по швам, если в ней хорошенько покопаться. Ну как два мордоворота могут уберечь меня от того, чтобы я заявил о желании остаться в США? Если только убить… что тоже вообще-то вариант.

Будто услышав мои мысли, Уокер серьезно сказал:

– У нас есть сведения, что, если бы вы отказались возвращаться в Союз, вас должны были убить. Уколоть иглой, и через несколько секунд у вас уже сердечный приступ. А яд на воздухе и в теле просто разложился бы – как и бывает частенько с органическими ядами, так что доказать, что вас убили, было бы невозможно. Так что трижды подумайте, прежде чем вступать в контакт с вашими спецслужбами. Оглянуться не успеете, как станете холодным куском мяса. Ваши агенты это делать умеют!

Как будто ваши не умеют. А если и правда не умеют – так учитесь, черти драповые!

Да умеют, умеют… чего-чего, а штатовцы убивать умеют. Тихо так, исподтишка, в спину – но умеют. А вот как следует воевать – нет. Без своей техники они ничто. Как-то так вышло, что США на самом деле и не воевали. Ну вот так, как Советский Союз – чтобы сотни тысяч, миллионы бойцов, чтобы небо чернело от самолетов врага и своих, чтобы гром тысяч орудий сотрясал землю. Мелкие локальные операции, бомбежки, карательные экспедиции – вот их война.

Вьетнам? Так это и есть яркий пример карательной экспедиции – только масштаб побольше. И что они там получили? Кровавую баню. Постыдный проигрыш. Позор. Проиграли маленьким, плохо вооруженным вьетнамцам.

Ну да, наши помогали врагам американцев, так и что? Не такая уж и большая была помощь, чтобы сильно повлияла на исход войны. Если бы вьетнамцы на самом деле не хотели изгнать америкосов – никогда бы не смогли их победить, хоть сколько оружия и военных специалистов им ни дай.

– Еще раз – что вы от меня хотите? Кстати, подписывать ничего не буду! Мне еще только шантажа не хватало!

Глаза собеседников сделались масляными, на губах появились едва заметные улыбки. Ну да – я же лох! Считаю, что, если ничего не подписал, значит, и нет следов того, что согласился на сотрудничество. Я ведь не догадываюсь, что нашу встречу пишут во всех форматах! Наивный албанец, да.

Только вот перебарщивать не надо. Глупый агент ценится меньше. Но я не глупый, я просто писатель, а писатели страшно далеки от реальностей жизни, ага. Ходят себе, думают, мечтают, придумывают всякую хрень – откуда они знают о методах спецслужб? Нет, правильно я все сделал. Точно – правильно.

– Не нужно ничего подписывать. – Уокер теперь уже похож на доброго дедушку. Ну как же – дело сделано! Дичь в силках! А тогда чего переживать? – От вас нужно только добровольное сотрудничество, посильное сотрудничество. И кстати, да – мы вас поддержим и финансово! Вам же придется пробыть в нашей стране неопределенное время! Месяц, а может, и два, пока не закончится расследование. Так вот, чтобы ваше пребывание в нашей стране было комфортным, мы вас слегка профинансируем. Не миллионы, конечно! Увы, на миллионы вы пока не наработали, но аванс в сумме десяти тысяч долларов вполне заслужили. Этот небольшой аванс показывает, что государство может быть щедрым к тем, кто к нему лоялен, к тем, кто заботится о его интересах. Только придется расписаться в ведомости – все-таки деньги, нам нужно отчитаться перед начальством.

Подсовывает бумажку, читаю. Ничего особенного – сумма цифрами и прописью да место для подписи. Никакого указания – за что получены тридцать сребреников.

– Вы меня за осла держите, что ли? – Отводят взгляды от моих несуществующих ушей. Держат, точно. – Ничего не буду подписывать. Деньги возьму – почему бы и не взять? А подписывать не буду. Я же уже вам сказал!

Переглядываются. Не прокатило, ага. Ну и что? Все равно все записывается – факт согласия сотрудничать, факт передачи вознаграждения за труд Иуды. Все в порядке! Все идет, как надо!

– Вам присваивается псевдоним… хмм… «Коммандос». Если к вам обратится человек и назовет этот псевдоним, вы должны будете его как минимум выслушать. А выслушав, содействовать его деятельности. По мере возможности, конечно. Ему же вы будете передавать те сведения, которые сочтете необходимым передать нам. Вы будете получать вознаграждение регулярно, вне зависимости от того, сделали что-то для нас или нет. Но боже упаси вас пойти против нас, сделать что-то такое, что нам не понравится, мы тут же сделаем так, что ваше советское руководство узнает о вашем сотрудничестве с нами. И тогда вы знаете, что с вами будет. Не нужно нигде расписываться – просто получите деньги и можете быть свободны. Пока – свободны.

Уокер взял конверт, вытряхнул из него пачку стодолларовых купюр и подвинул ее ко мне. А я не спешил брать. Рука просто закаменела, будто передо мной лежала не пачка серо-зеленой бумаги, а… те самые серебряные монеты. Те самые…

Пришлось сделать над собой усилие – пачка перекочевала в карман брюк, и правая рука разжалась. Пальцы, побелевшие в кулаке, распрямились и заныли, будто переживая, что лишились эдакого приключения. Они были уже готовы врезаться в пухлую морду американца, превратить ее в месиво, в кровавую грязь! Но мозг не дал этого сделать.

А потом цэрэушники встали, вежливо попрощались, наградив напоследок фальшивыми, присущими американцам неискренними улыбками, и вышли из кабинета. Уже уходя, Уокер с кривой ухмылкой бросил:

– Обед – за счет конторы, как вы и хотели. Ешьте и ни в чем себе не отказывайте!

Я чуть не швырнул в него блюдом с мясной нарезкой. Возможно, Уокер это понял, потому что улыбка мгновенно слетела у него с губ, и он быстро ретировался, исчезнув за толстой дверью кабинета.

А следом появился Рон в сопровождении официанта. И тот тащил деревянную доску, на которой лежал здоровенный стейк и куча хрустящей картошки. И я на время забыл обо всех шпионских страстях. Ну… почти забыл.

Рон весь обед молчал. Вяло клевал что-то у себя из тарелки, запивая пивом из высокого стакана, но заговаривать не пытался. А мне не хотелось с ним говорить. Да и было бы неправильно не отреагировать на то, что он сделал. Ведь что ни говори, а в ловушку подонок Рон меня заманил. С его подачи меня обратали эти гребаные цэрэушники! А то, что я давно ждал нечто подобное, давно на это рассчитывал и даже надеялся – так кому теперь какое дело?