ИХ. Книга шестая [СИ] - Свадковский Алексей Рудольфович. Страница 22

За нею шли по пятам и времени оставалось все меньше. Корабль рассахара была вынуждена бросить на орбите, едва успев сбежать до того, как за ней пришли ее братья из Ордена Порядка, а на земле женщину-ягуара уже ждали наемники нага, ради щедрой награды готовые на все. Пламя Паладиуса могло уничтожить символ Дома Змеи, покончив навсегда с ее врагом, но они с отцом Тульгором не успели. Наг, прибывший по Тайным тропам, предчувствуя гибель, призвал нечто чудовищное: клубы зеленого тумана заполнили собой весь город. Густые, тяжелые, ядовито-зеленого цвета, словно галлюцинации наркомана, только ожившие и готовые пожрать все — они были словно бешеный пес, удерживаемый на тонком проводке, и этим поводком служила воля нага, призвавшего его сюда, в этот мир.

Он стоял у входа в крохотную церквушку перед чудотворцем, не в силах переступить ее порог, иллюзии были сброшены как ненужные маски — наг возвышался над невысоким священником в потертой сутане, с легким прищуром смотрящим на него.

— Отдай мне ее и то, что она тебе принесла, и я уйду, никого здесь не тронув.

На это отец Тульгор сухо и коротко ответил:

- Нет, она пришла сюда за помощью и защитой, и я не вправе отказать ей в этом.

Чуть подумав, наг изменил свое требование:

– Тогда отдай мне то, что она принесла и передала тебе. Это не ее вещь, она принадлежит по праву мне и моему Дому.

Но священник вновь отрицательно покачал головой:

– И снова нет: это не моя вещь, а я не вправе требовать от обратившегося за помощью чего-либо.

От этих слов наг, рассвирепев, отбросил в сторону хладнокровие. Он, низко склонившись, опустил голову вровень с человеком и, глядя в глаза священника, яростно произнес:

– Ты думаешшшь, что победил, проклятый ссвятошшша? Но взгляни дальшше порога сссвоей церкви! – и Шепчущий махнул в сторону густого зеленого тумана, стелющегося по земле. – Это Нат Хат Ли, аватар Владыки Голода, и стоит мне умереть, он пожрет здесь все, и ни ты, ни твой бог не сможете его остановить. Я заплатил Владыке щедрую плату, ритуал призыва проведен по всем правилам, а этот мир не входит в домен Паладиуса. Так что ты, твой храм и этот мусор, – он презрительно кивнул в сторону прихожан, набившихся в храм и испуганно смотрящих на нага, – возможно, и уцелеете, но все остальные десятки тысяч – они умрут. Ты готов заплатить такую цену?!

…Тогда ей дали уйти, и вновь дорога, и вновь погоня, и верная рука или плечо ее маленького друга, ставшего на время этого пути ее глазами. Они смогли: уличная бродяжка и слепая женщина, как герои из сказок – они почти дошли до врат Бездны, осталось лишь сделать последние шаги. Пробитый из игольника бок продолжал кровоточить, она чувствовала, как теплые капли крови стекали по ее бедру, потом по ноге и пачкали пол. Аптечка была давно утеряна, как и большинство ее вещей, но Игнесса должна продолжать идти: времени у нее немного – стражи разлома не смогут надолго задержать нага. Шепчущий слишком силен и хитер, за время этой бесконечной, как ночь, погони и бегства они стали близки как никогда, и теперь она буквально душой чувствовала, как рвется сюда ее враг, а проклятое тело подводило: ноги переставали слушаться, каждый следующий шаг был тяжелее предыдущего, а ее единственная опора и поддержка, хрупкая тщедушная девочка, и так почти тащила ее на себе.

– Мы почти пришли! – голос Бэллы словно луч света прорезал темные облака боли и придал ей сил сделать очередной шаг, но тело, ее непослушное тело, вновь ее подвело – нога зацепилась за камень и она ничком падает вниз. Попытка встать, и рассахара четко понимает, что сделать этого не сможет, это выше ее сил, а время уходит, утекает ручейком из раскрытых ладоней, поднимающиеся дыбом волосы чувствуют, что ее враг уже близок.

– Возьми, – Игнесса просовывает в детские ручонки тяжелый грязный сверток и просит ее: – Беги, донеси это до разлома и брось вниз. Торопись, он уже близко!

Знамя выскальзывает у нее из рук, и она слышит, как Бэлла бежит вперед: легкие детские шаги почти не слышны, но чуткий слух слепой сумел их различить в окружающем ее мраке.

– Ссстой!!! Глупое дитя! – голос нага буквально разорвал обступившую ее темноту, слишком хорошо она запомнила его еще там, на Арене, когда свет для нее погас навсегда. – Не делай этого, дитя, если не хочешь умереть.

Шепчущий застыл возле входа в пещеру, по клинкам его мечей густо стекала кровь стражей, пытавшихся его задержать. Он смотрел на крохотную смертную, стоявшую возле обрыва и сжимавшую в своих руках его жизнь или смерть, и пальцы в бессильной злобе стискивали рукояти верных клинков. Проклятый монах – настоятель монастыря, скрывавшего собой портал к краю Бездны, – прежде чем умереть, он наложил на него запреты для этого места. «Ты не в силах убить того, кто не нападает на тебя. Ты не в силах ничего забрать силой, а взять можешь лишь то, что отдают тебе добровольно». Два запрета, предсмертная воля, не хуже цепей сковали его тело и разум, и из всего оружия у него остались лишь ум и желание выжить.

– Дитя мое, если ты бросишь это вниз, то ты умрешь – страшное проклятье лежит на этой вещи: она покарает того, кто ее уничтожит. Поэтому эта женщина и отдала тебе сверток, чтобы ты умерла вместо нее.

Слова и ум – сейчас это его армии, марширующие в бой. Убрать мечи, ведь он не хочет пугать ребенка, и продолжать говорить.

– А ты ведь еще так молода, ты ведь не хочешь умереть, еще не начав жить, – поменять тембр голоса, сделать его тише и мягче, непрерывно обволакивать словами… но глаза предательски раз за разом соскальзывали на бесценный сверток, зажатый в худых детских ручонках. – Ты ведь и так столько всего испытала: голодала, терпела презрение и побои, бегала, страдала – и все это только для того, чтобы сейчас умереть. Разве так честно? Ведь ты же еще ребенок, это не честно, взваливать на тебя ношу, которую даже взрослый не в силах вынести. Ну, бросишь ты его вниз – и что? Ведь на этом ничего не кончится, небо не упадет на землю, я никуда не денусь, ты останешься все той же нищей бродяжкой в незнакомом мире, вдали ото всех, и она тебе уже не поможет и не защитит – она уже даже не в силах встать. И что ты будешь делать здесь одна? Отдай мне то, что ты держишь в руках, и я сделаю все для тебя, все, о чем ты даже не мечтала…

Игнесса Коури лежала на холодном камне, придавленная волей нага, и, как рыба, выброшенная на берег, в пустую шевелила губами, не в силах вытолкнуть ни слова, слушая, как слова нага обволакивают девчушку, как сеть паука – неосторожную бабочку, оказавшуюся слишком глупой, чтобы подлететь к нему.

Бросай! Бросай!!! Ее разум, ее гнев, как верные солдаты раз за разом поднимались в бой, чтобы прорваться за бастион, созданный ее врагом. Чувствуя ее упорство, наг лишь сильнее давил на ее разум, продолжая одновременно опутывать сознание ребенка паутиной слов и обмана.

– Ты же любишь красивые платья? А вкусную еду? А игрушки? Нарядные башмачки? Друзья, у тебя их будет много. Я подарю тебе все это и даже больше – я дам тебе целую страну, свое маленькое королевство, где ты будешь настоящей принцессой. Ведь все девочки в детстве мечтают быть принцессами. Смотри, – рука нага извлекает из сумки на бедре небольшой разноцветный шар, переливающийся всеми оттенками радуги. – Посмотри, только посмотри, что и кто тебя ждет!

Бэлла, испуганная, запутанная, невольно посмотрела на шар, что сжимали когтистые пальцы. Она даже не поняла, как наг оказался так близко возле нее. Ее сознание на краткий миг перенеслось в маленькую, крохотную страну, созданную кем-то. В этом стеклянном шаре десятки разных веселых созданий окружили ее, восхищенно приветствуя:

– Наша королева!

Розовые пони, крохотный бегемот, дворецкий – важный пеликан с очками на носу… Белоснежный дворец, высившийся над небольшим пряничным городком, фонтаны, бьющие вверх сладкой водой, которую она лишь раз пробовала в своей жизни, чудесные платья с кружевами, усыпанные жемчугом. Смех, веселые песни… Она счастливо рассмеялась, видя забавный танец, которым ее приветствовали ее новые друзья.