Отделённые (СИ) - Кроули Нейт. Страница 22

Варгарда обожгло пламя стыда. Он был так близок к тому, чтобы отречься от своего хозяина и расправиться с ним. Неужели он действительно осуществил бы задуманное, если бы после битвы у разлома к нему не явился Зандрех?

— Нет, — промолвил Зандрех и положил руку на покрытое шрамами плечо охранника. — Даже если я утрачу связь с реальностью, я всегда смогу положиться на своего родного Обирона. Иногда мне действительно кажется, будто я отчасти сошёл с ума и, быть может, не вижу мир таким, каков он есть на самом деле. Но это не имеет и никогда не будет иметь значения, пока ты рядом со мной. Во многих отношениях ты — моя сильная сторона. Лучшая половина меня. Пусть даже ты тупоголовый плебейский увалень. — Зандрех тихонько рассмеялся и похлопал Обирона по спине.

— Ладно, полагаю, с тебя хватит этой сентиментальной чепухи. Дай мне закончить с этой хитрой штукой, и затем пойдём убьём колдуна, пока мы ещё на два шага опережаем Сетеха.

— Так и сделаем, — согласился Обирон, и в глубине его груди зажегся огонёк чего–то, что, как он думал, у него отняли в процессе биопереноса.

Зандрех ещё немного похмыкал и поцокал, а затем принялся рыться в пергаментах и громко ругаться.

— Здесь не хватает чёртовой страницы!

Обирон гадал, о чём толкует генерал, пока не вспомнил, как взял один из листков Зандреха, когда они в последний раз встречались в саду. Думая, что никогда более не увидит хозяина — а если и увидит, то не захочет вспоминать об их последней встрече, — варгард сунул клочок бумаги в карманное измерение как своего рода сувенир. Вытащить его оттуда — минутное дело, и Обирон надеялся незаметно подсунуть его под нос старому немесору. Но не успела страница появиться в руке телохранителя, как Зандрех метнулся к нему и выхватил её.

— Ах ты старый ворюга, Обирон! — задорно воскликнул Зандрех. — Негодяй эдакий! Но я всегда знал, что в глубине ты такой же чувствительный болван, каким и был. И за это я тоже благодарен… Потеряйся эта страница, нам было бы весьма трудно найти выход из этой неразберихи, доложу я вам. Но так уж получилось… вот она.

После изрядного почёсывания подбородка и бурчания над последней страницей, Зандрех собрал все бумажки в стопку и спрятал подальше. Затем, осторожно подведя свой посох к внутреннему кольцу, он с нарочитой аккуратностью постучал по трём символам и стал ждать. Но ничего не происходило.

— Н-да, — удручённо произнёс Зандрех, а потом, спустя мгновение, испарился.

Обирон едва успел задуматься, куда же он делся, как тоже исчез.

Глава 9

Нынешний межмерный переход разительно отличался от привычного, протекая быстрее и жёстче. Обирона швыряло сквозь трещины в пространстве-времени с такой силой, что всё его тело, казалось, вибрировало, как натянутая струна. Тем не менее в тот же миг, как он появился, его коса включилась, и он принял боевую стойку, готовый защитить своего хозяина. Впрочем, в этом не было необходимости: тот находился всего в нескольких шагах от него и с благоговением смотрел наверх, словно впервые увидел звёзды.

Проследив за его взглядом, Обирон понял в чём причина. Над ними простирался огромный чёрный небосвод, мерцающий созвездиями тусклых красных огоньков, и поначалу Обирон думал, что его с генералом унесло куда–то далеко от Доахта, на самый край космоса. Но нет; пол, на котором они стояли, состоял из чёрного камня, испещрённого алыми отметинами, и, как проследил глазами варгард, уходил вдаль, изгибаясь титанической сферой, лига или больше в поперечнике. Чтобы понять, где они, Обирону потребовалось времени чуть больше, чем ему хотелось бы: их перенесло в ядро Доахта, и благодаря какому–то древнему трюку с гравитацией они стояли на его внутренней поверхности, тогда как земная кора начиналась намного ниже — и, очевидно, выше — них.

Как обычно, первым нарушил тишину Зандрех.

— Должен сказать, здесь гораздо необычнее, чем на Гидриме. Если бы не состояние этого места, пришлось бы признать, что я завидую.

Теперь, когда он сориентировался, Обирон огляделся и был вынужден согласиться с мнением генерала. Помимо главных системных блоков, которые поддерживали автономный дух, в святая святых любой планеты-гробницы, как правило, находилось захоронение верховного владыки — или же фаэрона, как в случае коронного мира, вроде Доахта.

Но с тех пор, как эта усыпальница обладала пышным великолепием, минуло немало веков, и она пришла в заметный упадок. Скульптуры разбились, династические знамёна порвались, а пол усеивали пятна, кабели и технический мусор, а каждый чистый от них участок сплошь покрывали строчки нелепых алгебраических стихов. В общем и целом всё выглядело именно так, как Обирон и ожидал от места, в котором криптек провёл несколько сотен тысяч лет, теряя рассудок.

Но этот криптек явно не терял времени даром. В двух хетах оттуда, где они стояли, из пола вырастала ступенчатая пирамида, в высоту доходившая почти до центра сферы. Давным-давно на её вершине, очевидно, располагался царский саркофаг для криптосна, но теперь его сменила похожая на паутину громадная каркасная конструкция, окутанная густым клубящимся туманом, который светился изнутри алым. От этой установки по склонам зиккурата струились кабели, идущие к бесчисленному множеству других устройств, и Обирон хоть и не считал себя экспертом, но подозревал, что это тот самый агрегат, повлиявший на судьбу Доахта — то ли принёсший избавление спящим, то ли обрёкший их на худшее проклятие.

— Так и я думал, — с нескрываемым ужасом произнёс Зандрех. — Заклинание такого масштаба требует вовлечения совершенно удивительной машины, и это, несомненно, она и есть. Обирон, давай же поднимемся на вершину и положим конец её пагубному влиянию, дабы несчастные обитатели Доахта обрели долгожданный покой.

Но несмотря на его благие намерения, теперь, когда дошло до конкретных действий, Обирона охватили сомнения. Его хозяин явно намеревался сломать установку, но что, если она действительно могла возродить некронтир во плоти и крови? От чего он отказывался ради своей верности? Варгард убеждал себя, что всё это чепуха, выдумка Сетеха, который знал, что именно это Обирон и хотел услышать. Но, столкнувшись с агрегатом и его магической мощью, он уже не был так уверен. Быть может, по пути наверх он сумеет урезонить Зандреха, хотя не особо рассчитывал на это.

Вдобавок, возникла более насущная проблема: правитель Доахта поднимался из могилы.

Сначала Обирон не обратил внимания на гроб, приняв его за ещё один кусок мусора у подножия зиккурата, но сейчас его каменная крышка сдвинулась с глубоким скрежетом, и изнутри появилась фигура. Щеголяя переливчатым плащом и прекрасным головным убором со стилизованной моделью солнечной системы, некогда великий царь Доахта выглядел по-прежнему внушительно, пусть и двигался с неуклюжестью, свойственной марионетке. Первой реакцией Обирона была жалость: этот законный правитель властвовал над сотней звёзд, а то и больше, и заснул во главе могущественной династии, но так и не проснулся. Когда–то у него было имя, которое заставляло трепетать миллиарды созданий, но теперь его наследие рассыпалась прахом, а сам он превратился в безмозглого дрона, вставшего на пути в качестве последней линии обороны отделённого мира.

Поскольку он проснулся слишком поздно, этому лорду требовалось время полностью прийти в себя, но этого времени у него попросту не было, ибо Обирон с воздетым клинком находился всего в нескольких шагах. Однако варгард не мог расправиться с ним, как с каким–то больным зверем. Обирон сам по себе не представлял, как можно относиться к фаэрону с таким неуважением, пусть даже от него осталась лишь пустая оболочка. И вдобавок Зандрех ничто так не ценил, как право дворянина на честный поединок, и непременно настаивал бы на том, чтобы Обирон дал этому падшему существу подготовиться.

— Чего ты ждёшь? — завопил Зандрех, вскидывая руку в направлении неповоротливого противника, словно протестуя против несправедливого решения судьи во время боя в яме. — Ударь этой проклятой твари в лицо!