Лили (Том 1) - Гэфни Патриция. Страница 10

– Да!

– Завтрак, сэр, – объявила она, поправляя чепец.

– Давайте его сюда!

Значит, ей предлагается просто войти в комнату? В его голосе вроде бы прозвучало нетерпение. Она открыла дверь и вошла.

И замерла, как соляной столб, открыв от изумления рот, не в силах отвести глаз от молодого хозяина, стоявшего к ней спиной в чем мать родила. Он взглянул на ее отражение в зеркале гардероба, перед которым брился, и бросил через плечо:

– Спасибо, поставьте на кровать.

Смысл его слов дошел до Лили в тот самый момент, когда он повернулся к ней лицом, не понимая, почему она медлит. Из груди у нее невольно вырвался какой-то звук, не крик, ну и, конечно, не визг, как она впоследствии уверяла сама себя, просто возглас. Потом она сделала то единственное, что была в состоянии сделать: опустила поднос на первую попавшуюся на глаза горизонтальную поверхность (к счастью, ею оказалась именно кровать), повернулась спиной к голому мистеру Дарквеллу и пустилась наутек. В тот момент, когда дверь закрылась, вслед ей раздался взрыв веселого хохота.

Лили остановилась в пустом коридоре. Щеки у нее пылали, перед глазами поминутно всплывала только что пережитая сцена. В этом была и смешная сторона: целую неделю ей хотелось хоть одним глазком взглянуть на молодого хозяина, и все без толку, а теперь, после того как она увидела его обнаженного с головы до пят, при новой встрече она вряд ли узнала бы его в лицо. Лили очень старалась последовать его примеру и посмеяться над случившимся, посмеяться хотя бы над собой, взглянуть на все, как на своего рода наглядный урок: ей ведь никогда раньше не доводилось видеть обнаженного мужчину. Но она ощущала лишь тревогу и страх. Шутки шутками, а урок еще не кончился: ей предстояло отнести еще один поднос. А что, если в эту минуту сам хозяин пребывает на той же стадии утреннего туалета, что и его младший брат? По причинам, ей самой неизвестным, одна мысль о подобной перспективе вселяла в нее суеверный ужас.

Пройдя по коридору в противоположную сторону от лестницы и поминутно твердя, что нельзя вести себя как ребенок. Лили сумела немного успокоиться. И все же ей понадобилось все ее мужество, чтобы поднять руку и тихонько постучать. Никакого ответа. Она еще раз коснулась двери костяшками пальцев, сама едва расслышав производимый при этом звук, потом нетерпеливо передернула плечами и постучала громче.

– Войдите!

Девушка вздрогнула так сильно, что посуда и приборы на подносе задребезжали, закрыла глаза, толкнула дверь и застыла на пороге.

– В чем дело?

Она приоткрыла один глаз и нерешительно осмотрела комнату. Из груди Лили вырвался вздох облегчения, потому что хозяин сидел за столом одетый в строгий черный костюм, хмуро уставившись на нее сквозь очки в стальной оправе.

– О, доброе утро, сэр, – заторопилась Лили, послав ему приветственную улыбку Он не ответил. Его комната, как она успела заметить, была обставлена очень скромно, даже скудно, и в ней царил безупречный порядок, вот только постель была еще не убрана. Она поставила поднос на кровать (интересно, почему один вид смятых простыней привел ее в такое смятение?) и собралась уходить.

– Да не туда, сюда, – он указал на крышку стола, поверх бумаг, над которыми работал.

Как солидно и чопорно он выглядит, сидя за столом в камзоле, жилете и белой рубашке с жабо, выпрямив спину и расправив плечи, подумала Лили.

– Да-да, сэр, – она неуклюже присела, вновь подхватила поднос и перенесла его к столу.

Посуда зазвенела, а хозяин еще больше нахмурился. Стремясь вернуть себе его доброе расположение, Лили решила налить ему первую чашку, но он потянулся к чайнику в тот же самый момент, и их руки столкнулись. Чайник перевернулся.

– О, черт!

Продолжая чертыхаться, он сорвал очки, вскочил из-за с гола и замахал в воздухе ошпаренными пальцами.

Его прямые каштановые волосы сегодня были аккуратно причесаны и собраны в косичку, оставляя открытым гордое лицо с крупными, но тонко вылепленными чертами. Выразительное лицо, подумала Лили, но в то же время замкнутое и настороженное: губы крепко сжаты, глаза цвета насыщенной бирюзы нахмурены, две глубокие впадины на скулах опускаются вниз к самым уголкам губ. Она заметила, что, несмотря на высокий рост и мощное, борцовское сложение, он двигается со скупой, крадущейся грацией, говорившей, как ей показалось, об особой скрытности характера, словно ему приходилось постоянно прятать от других какое-то страшное переживание, грозящее вот-вот выплеснуться наружу.

Лили в смятении закусила губу.

– О, сэр, прошу прощения! Это все я виновата. Неловкая, как медведь. Вам очень больно?

Всмотревшись, Дэвон узнал ее и даже припомнил ее имя, серьезные серо-голубые глаза, излучавшие доброту, которую он заметил еще той ночью, и ощутил невольное волнение. И так же, как тогда, отшатнулся в гневе.

– Ты ирландка, – заметил он сухо.

Она внимательно заглянула ему в лицо, предполагая, что он раскусил ее обман, но увидела лишь хмурую гримасу.

– Да, это так.

Слова дались ей с большим трудом: Лили до смерти не хотелось притворяться и использовать свой фальшивый ирландский акцент в разговоре с Дэвоном Дарквеллом. Он умен и проницателен, он быстро выведет ее на чистую воду. Но дело было не только в этом. А в чем же тогда? Она не хотела лгать ему. Открытие потрясло ее.

– Ты меня боишься?

– Нет.

Как ни странно, это было правдой.

Такой ответ его не удовлетворил. Ему вовсе не требовалось доверие этой девчонки, этой служанки. И все же он произнес с горькой улыбкой:

– Отлично. Выстрелы у нас – редкость. Я вполне безобиден.

– Да, конечно, сэр, – пробормотала она в ответ. Услыхав нерешительность в ее словах, Дэвон удивленно поднял бровь. В поношенном платье, в стоптанных старых туфлях и истрепанном донельзя чепце, эта девушка тем не менее совсем не походила на служанку. Что-то такое было в ее лице… Может быть, кожа? Слишком гладкая, слишком свежая.., здоровая. А может быть, глаза? Серо-зеленые, ясные, с живым и зорким взглядом, они недвусмысленно говорили о том, что ее мысли заняты вовсе не сервировкой завтрака… Он резко отвернулся от нее.

– В чем дело? Разве тебе нечем заняться?

– Да, сэр…

– Вот и займись своим делом, – велел ей Дэвон с раздражением, поразившим даже его самого.

Лили на секунду задержала на нем взгляд, потом пересекла комнату и неслышно затворила за собою дверь.

Дэвон сел за стол и отхлебнул глоток остывающего чая. Мысли беспорядочно крутились у него в голове, словно рыбы, попавшие в невод, и только одно соображение не вызывало никаких сомнений: девушка по имени Лили могла быть кем угодно, но только не служанкой.

Глава 4

Клейтон Дарквелл во второй раз дернул за шнурок колокольчика, и почти тотчас же на пороге библиотеки появилась запыхавшаяся горничная.

– Кофе! – приказал молодой хозяин. – Большой кофейник, да поживее.

Девушка поклонилась и вновь скрылась за дверью.

– В чем дело? – продолжал он. – Что ты на меня уставился?

Дэвон проследил взглядом за Клейтоном. Тот плюхнулся на тахту и прикрыл глаза рукой.

– Когда ты где-то пропадаешь до самого утра, – сухо ответил старший брат, – приятно знать, что ты всего лишь напился в стельку, а не натворил чего-то еще более дурацкого.

"Какой же я лицемер”, – подумал Дэвон с горькой полуулыбкой. Не далее как неделю назад он сам напился в стельку, причем сделал это сознательно и хладнокровно. Пятая годовщина смерти жены показалась ему отличным предлогом, чтобы вытащить пистолет и устроить в доме тир.

Клей потер переносицу и застонал.

– Честное слово, это все ром. Мы его пили у Джона Полтрейна. Подумать только, он уплатил таможенный сбор за такое пойло! Зато я выиграл у него в мушку двадцать гиней, так что все-таки есть Бог на свете.

Дэвон не ответил на его вымученно-дерзкую улыбку.

– Ну я не знаю, какого черта ты корчишь из себя праведника. Ты тоже не спал всю ночь! Я сам видел у тебя свет, когда наконец завалился в дом. Вся разница между нами в том, что я пью с друзьями, а ты напиваешься в одиночку.