Уроборос (СИ) - Липатова Софья. Страница 32

Видимо заметив мой взгляд, лицо сына изменилось. Он потряс головой, прищурившись, пытаясь разглядеть что-то во мне. А я был совершенно не готов к этому. Не так. Отвернувшись, просто кивнул.

— Я знаю. Посмотри.

Рука сына вернулась на прежнее место. И с каждым движением его пальцы дрожали все больше, а глаза расширялись от непонимания. Не верил. Он быстро проводил руками над Книгой, словно разрывая что-то, отрывая. Подскочив на ноги, он швырнул Книгу в стену поворачиваясь ко мне.

— Самый свежий лет десять назад, до моего рождения, — выплюнул сын мне в лицо, а я судорожно прикусил язык, — их очень много, папа. Очень. Десять лет назад на протяжении двадцати лет эта Книга была в руках только этого человека. Никаких больше следов за тот период на ней нет.

Слова медленно доходили до моего сознания. Не успел я выдать и звука, как рука сына дернулась, сжимаясь в кулак. Судорога боли прошло по телу, не давая двинуться. Из глаз посыпались искры а сердце колотилось о ребра со скоростью отбойного молотка. Пламя заревело, вырываясь наружу, но из каких-то внутренних последних сил я засунул его подальше. Макс искал. Широкими волнами разливая яд по всему телу, он обволакивал потоками все существо, причиняя жуткую боль. Сжав зубы, единственной мыслью стало удержать Пламя. Пусть ищет.

Поток исчез так же быстро, как и возник. Секунда, и вот я уже не задыхаюсь, жадно глотая ртом воздух.

— Макс, — спокойно сказал я, но тут же холодные ладони сына сжали мою голову.

Он словно пытался проникнуть пальцы в мозг. Ледяной поток рванул сквозь виски, заставляя рычать. Он не дрогнул. Истинный некромант стоял, глядя мне в глаза, вытаскивая наружу что-то, что было известно лишь ему одному. Пламя окутывало каждую клеточку мозга, раздирая на микроскопические частицы, собирая заново, разрушая все то, что было мной. На секунду мне показалось, что это конец, но сын сделал шаг назад, тяжело дыша и тут же, словно из него исчезли все кости, покачнулся и рухнул на пол.

На плечо капнуло что-то горячее, но я не заметил, мгновенно оказавшись рядом с сыном. Макс лежал, широко открыв глаза и медленно проводил ладонью перед собой, словно разделял нити какой-то паутины. Горячая капля вновь коснулась плеча и рефлекторно вытерев ее, я поднес руку к глазам. Кровь. Из ушей и носа, густо переливаясь, тонкими струйками сочилась моя жизнь.

— Этот след существует гораздо дольше шести сотен лет, — тихо шептал сын, продолжая вглядываться в пространство перед собой, — гораздо. Несколько тысяч. Наверно, — тонкие пальцы задрожали, — да, чуть больше семи тысяч лет, — Макс сглотнул слюну, — двенадцать раз он угасал за Вратами, почти столько же оставался возле, но каждый раз возвращался обратно.

— Тебе нужно отдохнуть, — коснулся я плеча сына, — успокойся, это не важно.

Но в ответ на мои слова Макс лишь вцепился в руку, пристально глядя в глаза. Бесконечная пустота. Вот что сейчас я видел в глубокой синеве. Нескончаемое ничто.

— Нет, пап, — облизнув губы, Макс тяжело дыша продолжил, — ты не понимаешь. Это только след. А то, что здесь, — тонкие пальцы легли мне на грудь, — то, что заключено в нем. Это существует намного дольше. Семь тысяч лет, — Макс закашлялся, — песчинка, ничто, по сравнению с тем, как долго на самом деле существует это. Гораздо старше всего того, что есть на земле. Ее самой. Старше неба и звезд. Старше даже самих потоков, что начало начал, — его пальцы сжались в кулак, — мы все ничто. Бесконечный поток песчинок в чашах весов у тебя в руках.

— Макс, успокойся, — чувствуя, что у самого дрожат руки, я мог сосредоточиться лишь на том, что плохо моему сыну, — тебе нужно напитаться, ты высушен.

— Отнеси меня к бабушке, — тихо прошептал сын, закрывая глаза, — я очень устал.

Быстро подхватив ребенка на руки, я устроил его голову на своем плече. Макс словно стал легче, невесомой куклой около моей груди. Поцеловав макушку сына, я развернулся к двери.

Бак, стоял, плотно прижавшись к стене. Он словно хотел раствориться в пространстве, исчезнуть, но не мог сделать и шага. Друг лишь тяжело дышал, плотно закрыв глаза. Я даже не заметил, когда в комнате появился Лазарь. Но судя по белому лицу, очень давно. Сердце колотилось в груди, но я не хотел думать. Ни о едином слове, что произнес сын. Не сейчас, пока ему плохо.

Ничего нет важнее его.

— Ты не Пламя, — тихо шептал Макс, — наоборот. Оно сжигает твою суть, что пахнет словно утро после мороза, пропитанное хвойным лесом. Лед, что противостоит бесконечному огню, — ребенок вновь закашлялся, — пап?

— Что? — перебирая светлые волосы на макушке сына, я кивнул Баку, чтобы тот открыл дверь.

— Я боюсь тебя, — тихо сказал сын, не открывая глаз, — очень.

— Лучше бы ты меня ударил, Макс.

— Но я все равно тебя люблю, — открыв глаза, улыбнулся сын, а я усмехнулся.

— Только это и утешает.

Только когда сын спокойно уснул под размеренные рассказы Натали, я, наконец, позволил себе услышать то, что говорил Макс. Возвращаясь по коридору в кабинет, я ощущал себя роботом, что действует по какой-то заложенной внутри программе. Есть информация — проверить информацию — проанализировать — пустить в ход. Лишь бы не допускать ее ближе.

Не понимать.

Старше неба и звезд. Старше даже самих потоков

Воздух просто исчез из легких, словно его там никогда и не было. Пошатнувшись, я уперся ладонями в стену, тряся головой. Тошнота подкатила к горлу, грозясь вывернуть нутро наизнанку. Словно так можно было избавиться от того, что услышал.

От того, чем являюсь.

Оттолкнувшись, я зашел в кабинет, хлопнув дверью.

Все же не так плохо, разве нет? Я хотел спасти Валери, а у божества на это явно больше шансов, чем у Осириса, хоть и бессмертного.

А вот испуганный взгляд Лазаря говорил обратное.

Так и не покинув своего места, Бак теребил в руках очки, словно не хотел видеть ничего того, что произошло несколько минут назад на его глазах. Нервно облизнув губы, он то поднимал взгляд, то вновь убирал его, дергаясь. Просто прекрасно. Хлопнув друга по плечу, я подошел ближе.

— У меня волосы зеленые выросли? — прищурившись, спросил я.

Друг нахмурился, недоуменно глядя на меня, а я тяжело вздохнул.

— Слушай, Бак, — запустив руку в волосы, я взлохматил их, наслаждаясь легким беспорядком, — ты первый предположил это. Твоя догадка подтвердилась, это хорошо. Значит у нас больше информации, — стараясь говорить как можно безразличнее, сжал плечо друга, заставляя не отводить взгляд, — более того, только что Макс выдал еще одну зацепку.

— Эрик, — одними губами прошептал Бак, — но ты, я не знаю, это, — он закашлялся.

— Я — это я, Бак. Эрик Крейн, с которым ты прекрасно бесился все детство, влезал во все авантюры и получал иногда даже незаслуженное наказание. Твой друг и двоюродный брат, попрошу заметить, — улыбнулся я, — иногда может и хреновый друг, но это я, Бак.

Сглотнув слюну, Лазарь кивнул, кладя руку мне на плечо в ответ. Его пальцы сжались, словно он пытался убедиться в реальности моего существования. Я понимал его. Когда с Валери происходило все это, я помнил, что чувствовал сам. Но только сейчас кажется я начинаю понимать, что на самом деле чувствовала она сама.

— Какую зацепку? — прищурился Бак, не убирая руки.

— Семь тысяч лет, — поморщившись, сказал я, — возраст жизненного следа Алана.

— И что это значит? — наклонив ниже голову, спросил Бак, а я убрал руку, отходя обратно к стене.

— Пока понятия не имею, — сложив руки на груди, я вновь окинул взглядом то, что есть, — но по-моему это связано с тем, кто у Крейнов уже были Книги, а у Нестора на спине красуется знак предателя Безмолвной.

— Так, а что мы знаем о знаке?

Месяц назад

Пограничный лес

Валери

Очередная вспышка осветила вечерний лес. Перехватив ноутбук удобнее, я ускорила шаг, приминая высокую траву насколько это возможно. Казалось бы гиблое место, существа вокруг, земля пропитана кровью, а нет, местами, где Пламя не сожрало все без остатка, бурьян рос с такой скоростью, что мы не успевали протаптывать тропинки. Зацепившись ногой за корень раскинувшего кривые ветки огромного дуба с глупым визгом повалилась на землю.