Скопление неприятностей - Панов Вадим. Страница 14

– Гм…

Восьмизарядная бамбада калибра 7,62 прекрасно подходила для охоты на среднюю дичь и тем вызывала у Помпилио сомнения:

– Пламур отличается необычайной живучестью.

– В таком случае нужно взять «Острую жимолость».

– Бамбаду калибром одиннадцать с половиной миллиметров? – Помпилио покачал головой. – Самая легкая пуля «Жимолости» оторвет пламуру голову, а это не то, чего бы мне хотелось. – Он помолчал. – Пожалуй, возьму «Трактирщицу».

– Прекрасный выбор, мессер, я как раз хотел напомнить об этой девчушке.

Официально девятимиллиметровая бамбада называлась «Трактирщица из Брсздо», а создал ее великий Бродяга из Листа, один из тех, чье имя внесено в Пантеон Хоэкунса. Как все произведения Бродяги, капризная «Трактирщица» требовала тщательного ухода, но отличалась поразительной, во всех смыслах, точностью.

– Я почищу ее вечером, – произнес Помпилио, прикоснувшись к украшенному золотом ложу бамбады. – Обязательно напомни.

– Да, мессер, – Валентин чуть склонил голову. – Наши дальнейшие действия?

– После охоты мы точно заглянем в большой город.

– Насколько большой, мессер?

– В Виллемгоф, сферопорт Тердана.

Валентин прищурился, припоминая известные ему сведения об этом городе, и негромко произнес:

– Если не ошибаюсь, терданская полиция славится хорошей подготовкой?

– Ты не ошибаешься, Теодор.

– Вы отправляетесь на Тердан под своим именем?

– Инкогнито.

– То есть необходимо оружие скрытого ношения?

– Именно.

– «Близнецы»?

– Я думал о них…

Четырнадцатизарядные пистолеты мастера Бо Харда бамбадами не считались, поскольку были магазинными, а Хоэкунс еще не принял эту схему, и начисто лишенными свойственного бамбадам изящества. Тем не менее Помпилио любил «Близнецов» за безупречное исполнение и большой боезапас, часто использовал, однако сегодня был вынужден от них отказаться:

– Слишком громоздки.

– Зато обеспечивают великолепную плотность огня.

– Теодор, ты решил поведать мне характеристики моего оружия?

– Ни в коем случае, мессер, я лишь напоминаю…

– Я возьму «Улыбчивого Ре», – Помпилио кивнул на револьвер, который сопровождал его едва ли не чаще «Близнецов». – Он идеально подходит для прогулки по городу.

– А если понадобится нечто более серьезное?

– В этом случае на сцену выйдет «Хриплый Чарли».

– Неожиданное решение, мессер, – пробормотал Валентин.

– Почему? – удивился Помпилио.

– «Хриплый» – весьма специфическое оружие, и если после города мы вернемся на открытое пространство…

– Я воспользуюсь «Трактирщицей», – перебил слугу дер Даген Тур.

– Я об этом не подумал, мессер.

– Мы давно выяснили, что предусмотрительность – не твой конек, Теодор, я разрабатываю планы, а ты их исполняешь.

– Безусловно, мессер.

– И я думаю, что «Хриплый» придется кстати.

– Не буду спорить, мессер.

– Именно так.

Гладкоствольная бамбада «Хриплый Чарли» мастера Болл-Жимера получила название благодаря своеобразному, напоминающему громкий кашель звуку выстрела. Это был укороченный дробовик с барабаном на четыре каморы, каждая из которых предназначалась для удлиненного патрона калибра восемнадцать миллиметров. «Хриплый Чарли» был идеален в ближнем бою, поскольку мог «сдуть» с дороги трех-четырех человек одним выстрелом. Или вынести дубовую дверь. Или пробить кирпичную стену. При этом его можно было с легкостью скрыть под плащом, а значит – незаметно пронести по улице.

– Полагаю, этого будет достаточно, – подытожил Помпилио. – Теодор, позаботься о боеприпасах.

– Какие именно, мессер?

– На все случаи жизни.

– Понимаю.

– А я пойду приму душ… – дер Даген Тур повернулся к двери. – Сколько времени у меня осталось?

– Чай будет подан через двадцать минут.

– Успею, – Помпилио помолчал. – Знаешь, Теодор, в последнее время я все чаще думаю о важности семейных ценностей. И о том, как приятно, когда они есть.

– Под семейными ценностями мессер подразумевает наличие в доме арсенала?

– Нет, Теодор, под семейными ценностями я подразумеваю наличие в доме жены.

– Понимаю, мессер.

– Даже мама не смогла бы заставить меня пить чай днем.

– Еще лучше понимаю, мессер, – подтвердил Валентин, который прекрасно помнил неукротимый характер мамы неукротимого дер Даген Тура.

– Я очень рада, что ты согласился отложить дела и присоединиться ко мне, – улыбнулась Кира. – Надеюсь, я не отвлекла тебя от чего-то важного?

– Нет, – качнул головой Помпилио, наблюдая за разливающим чай Валентином.

– Я просто подумала…

– Подожди секунду, – дер Даген Тур подался вперед, накрыл ладонью руку жены и выразительно посмотрел на слугу.

– Я могу идти, мессер?

– Да, Теодор, спасибо.

– К вашим услугам, мессер.

Валентин вышел из столовой, забрав с собой двух других слуг, и, когда за ними закрылась дверь, Помпилио продолжил:

– Мы – взрослые люди, и я, как мы оба знаем, чуть более взрослый, чем ты… лет на десять.

Кира улыбнулась, но прерывать мужа не стала.

– У каждого из нас были свои привычки, и сейчас мы их меняем. Каждому из нас придется от чего-то отказаться, каждому из нас придется с чем-то согласиться. Я очень рад, что ты придумываешь для нас новые правила, и, чем бы я ни занимался, как бы ни был занят, я буду с удовольствием являться к тебе на чай.

– Сейчас я, наверное, должна была сказать, что мне повезло с мужем, – очень тихо ответила Кира, – но ты прекрасно знаешь, что именно так я и думаю.

– Нам обоим повезло, – в тон девушке ответил Помпилио.

Они помолчали, позволяя тишине отделить эту часть разговора, после чего вернулись к чаю.

– Я хотела с тобой посоветоваться, – произнесла Кира, разглядывая выставленное печенье.

– О чем? – отозвался Помпилио, удивляясь отсутствию ветчины, горчицы и хлеба.

– Сегодня утром, когда я проснулась одна… – Кира замолчала, ожидая реакции мужа.

– От холода? – невозмутимо осведомился дер Даген Тур.

– Одна, – повторила рыжая.

– Не хотел тебя будить.

Кира многозначительно промолчала, и Помпилио понял, что придется извиниться.

– Сегодня я поднялся намного раньше обычного.

– Бессонница?

– Как раз наоборот: прекрасно выспался, – он помолчал. – Когда настроение хорошее, силы восстанавливаются невероятно быстро.

В карих глазах Киры вспыхнули лукавые огоньки, однако комментировать эти слова мужа рыжая не стала. Помолчала, после чего продолжила:

– Так вот, проснувшись в одиночестве, я некоторое время оставалась в кровати, обдумывая, обижаться на тебя или нет, а затем поняла, что мы должны переделать спальню.

– Гхм… – промычал Помпилио, который как раз откусил печенье. Прожевал, запил чаем и уточнил: – Другая мебель?

– Другая мебель, другое оформление стен, другое белье и… и надо будет убрать картины. Заменить их на зеркала. Я хочу больше зеркал.

– Пусть будет больше зеркал.

– Ты согласен? – удивилась рыжая.

– Да, – Помпилио допил чай и вновь наполнил чашку.

– А если я предложу перекрасить замок в какой-нибудь веселенький цвет? – заинтересовалась Кира.

– Перекрасим, – отозвался он, наполняя чашку жены.

– Ты соглашаешься, потому что тебе нравятся мои идеи или чтобы от меня отвязаться?

Девушка задала вопрос шутливым тоном, но было видно, что неожиданная податливость мужа вызвала у нее сомнения. И потому Помпилио ответил серьезным тоном:

– Если бы я хоть на секунду мог предположить, что ты способна потребовать перекрасить замок в какой-нибудь веселенький цвет, я бы ни за что на тебе не женился. Думаю, мы бы даже не встретились бы.

– Как бы у нас получилось не встретиться? – осведомилась Кира.

– Я бы что-нибудь предпринял, – рассмеялся дер Даген Тур.

– Я подумаю над твоими словами, – пообещала рыжая.

– Надеюсь, – Помпилио откинулся на спинку полукресла. – Как ты хочешь изменить спальню?