Скопление неприятностей - Панов Вадим. Страница 4

И лишь на третий день случился собственно праздник: большие гулянья, бал в Ратуше, танцы, фейерверк и снова танцы. Почти все мужчины в месварах – ведь это адигенский бал, женщины – в пышных, но не мешающих танцевать платьях. У Киры оно было ярко-синим, к цвету которого прекрасно подошел преподнесенный Помпилио сапфировый гарнитур.

С бала вернулись в пятом часу, проснулись в два пополудни и вот уже третий час наслаждались расслабляющим отдыхом на открытой террасе.

– Мне рассказали о тебе много интересного, – игриво сообщила девушка.

– Надеюсь, ты поверила всему, что услышала?

– А должна была?

– Разумеется.

– Что?! – не ожидавшая такого ответа Кира резко повернулась и посмотрела мужу в глаза. – Всему?!

– Тетушки любят преувеличивать, но редко лгут, – едва заметно пожал плечами Помпилио. – В целом их историям можно доверять. Во всяком случае, в основных моментах.

– То есть про ту оперную диву…

– Правда, – кивнул Помпилио.

– И о том, что ты собирался жениться на дочери дара Генри?

– Вот это уже преувеличение, – рассмеялся дер Даген Тур. – Дядюшка Генри хотел выдать за меня свою младшую, чтобы наладить отношения с Антонио. Но я решил, что дружбу и доверие между семьями можно восстановить и без таких жертв, и помирил их с братом.

– А как же младшенькая?

– Счастлива. У нее уже двое детей.

– Тетушка Тереза до сих пор обижена на то, что ты отказал во внимании ее дочери. Она считает, что вы стали бы идеальной парой.

– И сказала об этом тебе?

– Как будто между прочим.

– Тетушка Тереза всегда отличалась некоторой прямолинейностью… Ей бы подошло командовать дивизией тяжелых бронетягов.

– Сколько раз тебя пытались женить?

– Я давно сбился со счета… – Помпилио выдержал паузу, после чего тихо спросил: – Тебя все это смущает?

– Нет, – спокойно ответила Кира, вновь прижимаясь к мужу. – У каждого из нас есть прошлое. Я немного смущена, но вовсе не рассказами о твоих похождениях, а тем, что вхожу в новый мир. Ты воспринимаешь происходящее естественно, ведь для тебя они свои: все эти дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Ты с ними вырос, и тебе все равно, что делать: исследовать только что открытую планету, сражаться с пиратами или общаться с дарами в ложе театра.

– Меня всему этому учили.

– А у меня нет твоего опыта.

– Зато у тебя есть я, – улыбнулся Помпилио. – А опыт… Опыт не поможет тебе стать адигеной.

Фраза прозвучала неожиданно и чуточку обидно.

– А что поможет?

– Ничего.

– Ничего? – изумленная Кира вновь повернулась к мужу. – Ничего?

– Ты уже ею стала, – глядя жене в глаза, ответил Помпилио. Очень серьезно ответил. – Настоящим адигенам не нужно постоянно контролировать себя, думать над своими поступками и словами. Или это становится твоей сутью, или нет. Ты стала адигеной в тот миг, когда поняла, что не можешь пойти к алтарю ни в чем, кроме кисла.

– Откуда ты знаешь, что я это поняла? – прищурилась рыжая.

– Иначе ты ни за что бы его не надела.

– Может, я решила произвести впечатление на тебя и твоих родственников?

– Ты ни за что не надела бы кисл для этого, – по-прежнему серьезно произнес дер Даген Тур. – Когда ты увидела кисл, то поняла, что выйдешь замуж только в нем.

Это было правдой, но признаваться Кира не стала. Помолчала, улыбаясь, а затем полушутя продолжила:

– И поэтому ты решил, что я стала адигеной?

– Мне довелось побывать на многих свадьбах, и я знаю, как настоящие адигены идут к алтарю.

– Только поэтому?

– Я видел, как ты вела себя после свадьбы.

– Ты наблюдал за мной?

– Как только появлялась такая возможность.

– А я – за тобой, – призналась девушка. – Я не знала, как себя вести, и не хотела ошибаться. Не боялась ошибиться, а не хотела.

– Я понимаю разницу, – кивнул Помпилио.

– У меня получилось?

– Ты быстро научилась. Почти сразу.

– Я привезла паровинг и копалась в его моторе, наряженная в простецкий рабочий комбинезон.

– И никто из подданных не шутил на эту тему.

– Что это означает? – нахмурилась Кира.

– Они признали твое право на каприз, – объяснил дер Даген Тур. – Признали адигеной.

– Или они настолько тебя боятся, что не рискуют смеяться над твоей женой.

– Когда боятся – смеются еще громче.

– Или они тебя уважают.

– Они долго тебя принимали, Кира, но приняли – когда увидели в тебе адигену.

– Это важно?

– В нашем дарстве – да.

– Почему?

– Может, потому что больше половины даров Кахлес умерло не своей смертью, а в сражениях. Или потому, что в войне с Эдуардом Инезиром, выжил только один Кахлес – Розарио, а вся семья, включая женщин и детей, была вырезана галанитами.

Кахлесы погибали один за другим, но продолжали отстаивать свою честь и свою свободу. И последний представитель рода – Розарио, – тверже всех заявлял на переговорах, что Линга пойдет на минимальные уступки императору. Иначе – война до конца, каким бы он ни был. И во многом благодаря его неукротимости, Эдуард Инезир согласился предоставить Линге автономию в составе империи. Возможно, он считал, что заключил удачную сделку, однако его наследники вряд ли бы с этим согласились, поскольку во время восстания против Империи, именно Кахлесы возглавили самоубийственный десант на Галану, захватили Вечную Дыру – такой была задача, но на этом не остановились, оставили часть солдат удерживать Дыру, а сами, вопреки всем планам и доводам рассудка, бросились на штурм дворца, в котором проходило пышное празднование дня рождения императора Карлос-Луи III. На Галану отправились все потомки Розарио, включая двенадцатилетних мальчишек, возглавлял отряд лично дар Терио, месть стоила жизни двум его сыновьям, брату и шести племянникам, но дворец был взят и сожжен, а род Инезиров перестал существовать.

Эту историю – о том, как судьба династии висела на волоске, и как Кахлесы расплатились с Инезирами, – Кире рассказали едва ли не в первый день пребывания на Линге. Историю ее рода. Однако сейчас ей не хотелось говорить о грустном.

– Мне больше нравится сочетание: «право на каприз», – прошептала она, потянувшись, а потом еще сильнее прижавшись к Помпилио. – Значит, у меня оно есть?

– Но не советую им злоупотреблять.

– Зануда.

– Да, я такой, а ты – великолепна.

– Когда?

– Всегда. Ты великолепна каждое мгновение.

– Ты не объективен.

– И не должен быть.

– Пожалуй.

Кира закрыла глаза и с восторгом отдалась этому чарующему моменту. Восхитительному чувству спокойствия и умиротворения и абсолютной радости от того простого факта, что рядом находится любимый мужчина. Что можно никуда не спешить и ни о чем не думать, позабыть о заботах и просто наслаждаться тем, что они вместе. Лежать на диване, потягивая легкое белое вино, и любоваться прекрасным городом. Кира знала, что стоит ей захотеть, и этот чудесный момент продлится целую вечность, ведь у них с Помпилио есть все для того, чтобы посвятить свои жизни друг другу. Они смогут комфортно путешествовать, перемещаясь с одного светского раута на другой, соберут все удовольствия мира и…

Не смогут.

Девушка улыбнулась.

Безделье не для их энергичных натур, и все соблазны Герметикона не смогут их усыпить. И потому так ценен этот чарующий момент – тем, что он лишь часть интересной жизни.

– Мне нравится, что ты стал часто улыбаться, Помпилио.

– Мне нравится, что в твоих прекрасных глазах сияют звезды, Кира.

И они вновь замолчали, прижавшись друг к другу так тесно, что стали единым целым.