По закону столичных джунглей - Монакова Юлия. Страница 6

— Зря она так, — сокрушенно вздохнул один из коллег Азимова. — Не по-людски как-то…

— Люсь, тебя нет в списке приглашенных? Что за бред! — возмутился Дима. — Этого не может быть, сейчас я позвоню Светлане, возможно, она что-то напутала…

— Не надо, пожалуйста! — взмолилась она. — Неловко как-то… Не хочется напрашиваться. Уверена, что никакой путаницы нет, зачем ставить меня в дурацкое положение?

— Ну тогда… тогда я тоже туда не пойду! — заявил Дима.

— А вот это напрасно, — возразила Люська. — Юрий Васильевич тебя так любил и ценил, что…

— Да этот «междусобойчик» не имеет никакого отношения к Юрию Васильевичу! — воскликнул Дима в сердцах. — Что я там забыл? Люсь, там все — случайные люди. Я действительно не горю желанием туда идти.

— А в газетах потом напишут, что Ангел не соизволил явиться на поминки по своему продюсеру…

— Они так и так будут писать про меня еще много всякой чуши, так что терять мне практически нечего.

Люську осенила идея.

— В таком случае, предлагаю составить мне компанию!

— Куда это?

— К врачу на УЗИ. В конце концов, должен же и молодой отец проявлять интерес к будущему малышу!

Димино лицо просветлело.

— Замечательная мысль!

Люська порадовалась про себя, зная, что это отвлечет его от мрачных раздумий хотя бы ненадолго… На час, на два, на вечер… Это уже маленькая победа над депрессией, в пучину которой Дима вот-вот рисковал погрузиться.

Уже к вечеру в Интернете появилось множество репортажей с похорон Азимова. Большинство из заметок называлось примерно так: «Дима Ангел предал покойного продюсера». Далее в красках описывалось, как неблагодарный Ангел сорвал масштабные гастроли, за которые Юрий Васильевич якобы уже получил предоплату от организаторов. Упоминалось и то, что в Доме Кино Дима даже не сказал прощальной речи о своем продюсере. А уж отсутствие Ангела на поминках и вовсе преподносилось как самое страшное из всех преступлений, которые только может совершить человек. Люська не сомневалась, что завтрашним утром подобные статьи появятся и на страницах бумажных СМИ. К счастью, Дима не проявлял никакого интереса к новостям масс-медиа. Откровенно говоря, он не проявлял интереса практически ни к чему. Правда, на УЗИ он немного оживился, повеселел, задал Люськиной гинекологине множество вопросов о развитии плода и был очень нежен и заботлив с самой Люськой, но дома его снова захлестнула черная тоска, а глаза налились слезами. Люська напоила его валерьянкой и буквально силой уложила спать.

«Что же теперь делать? — размышляла она, сидя на кровати рядом с Димой и рассматривая его измученное лицо, напряженное даже во сне. — Что станет с Димой, с его карьерой, что будет со всеми нами?» За себя, положим, Люська беспокоилась меньше всего. Работу она найдет, если потребуется. Просто сейчас она несет ответственность не только за себя, но и за ребенка… Дима обещал, что поддержит, но ему сейчас и самому поддержка нужна, какая из него опора! Аборт делать уже поздно… «Да и нет, нет, какой еще аборт!» — спохватилась Люська и обругала себя за эти трусливые подлые мысли. Она должна родить этого ребенка. Она будет любить его и заботиться о нем. Так называемый материнский инстинкт пока еще не овладел ею, она не разговаривала со своим животом, как многие будущие мамочки, не пела ему колыбельные песенки — откровенно говоря, все это казалось ей диким бредом. Но Люська была уверена, что все изменится, как только она возьмет на руки своего малыша.

Зазвонил домашний телефон. Люська вздрогнула. Она стала бояться внезапных звонков с того страшного вечера, когда в квартире прозвучал точно такой же звонок и она услышала в трубке голос Юрия Васильевича.

— А где Дима? — спросили ее на том конце провода вместо «здрасьте». Люська моментально распознала Светлану Азимову, но не подала виду.

— Он сейчас не может подойти, а кто его спрашивает?

— Это… Азимова, — помявшись, представилась-таки вдова. Очевидно, ей было немного неловко за то, что она не пригласила Люську на поминальный обед. — А может, он все-таки возьмет трубку? Дело очень важное.

— Он спит, неважно себя чувствует, и его сейчас лучше не беспокоить.

— Что ж… — с явной досадой протянула Светлана. — Тогда передай ему, чтобы срочно связался со мной, как проснется. Почему-то не могу ему дозвониться напрямую, — добавила она.

— Он отключил мобильный, — ответила Люська. — Это я ему посоветовала. Ему сейчас не до разговоров. Ни с кем. Но я передам, что вы звонили, не беспокойтесь.

— Спасибо, — буркнула Азимова и повесила трубку. Однако через минуту позвонила опять.

— Лучше, когда Дима проснется, пусть сразу спускается в студию, — попросила она. — Мы должны обсудить кое-какие планы… нашей будущей работы.

«Какие у вас с ним могут быть общие планы?» — растерянно подумала Люська, но вслух спросила:

— А что, если он проснется не очень скоро?

— Ничего страшного. Мы с Игорьком пробудем здесь допоздна. Дела разгребаем, понимаешь ли, — она хихикнула. — Юра же назначил меня наследницей своего дела. Теперь я должна… ммм… позаботиться о Диме.

«Однако, резвая вдовушка, — подумала Люська устало. — Тело мужа только сегодня предали земле, а она уже спешит принять на себя все его полномочия… Вот тебе и серая мышка, бессловесная и покорная…» — вспомнила она свое первое впечатление от Светланы на Новый год. Впрочем, Люська подозревала, что процессом, скорее всего, руководит не сама Светлана, а ее хамоватый братец. Видимо, с его подачи они и поехали в студию сразу после поминок. Чувствует, что дело пахнет большими бабками…

— Я передам, — кротко повторила Люська. — До свидания.

Она действительно честно пересказала Диме весь свой диалог со Светланой, едва тот поднялся с кровати. Однако Дима, как она и предполагала, также воспринял информацию без особого энтузиазма.

— Как она собирается обо мне заботиться? — хмуро спросил он. — Я ее вообще толком не знаю, а уж ее бандитообразного брата — тем более… Они чужие люди для меня.

— Но ты все-таки сходи на всякий случай, — попросила Люська. — Вдруг они сообщат тебе что-то важное?

— Схожу, — нехотя согласился Дима, — только ты пойдешь вместе со мной.

— А я-то там к чему?

— Мне с тобой будет спокойнее, — вздохнул он. «Пожалуй, мне тоже будет спокойнее, если ты все время будешь находиться под моим присмотром», — подумала она и согласилась.

В студию Люська входила с опаской, потому что это был ее первый визит туда после смерти Юрия Васильевича. И… она не узнала «Айдолз Мэйкер». Студия непередаваемо изменилась за считанные дни, несмотря на то, что фактически все осталось там на своих местах. Те же уютные диваны и кресла, те же роскошные портьеры и цветы, та же кухня, откуда доносился кофейный аромат… Но изменилось нечто большее. Появилось смутное чувство, что из этого помещения ушла ДУША… Было пусто, тихо, грустно и удручающе. На стене Люська заметила огромный портрет Юрия Васильевича с траурной лентой, которого раньше не было. Сердце кольнуло… Нет, к этой утрате еще нужно было привыкнуть. Она через силу ободряюще улыбнулась Диме, который стоял бледный, напряженный, со стиснутыми зубами, и обводил лихорадочным взглядом помещение.

— Сюда, Дима, входи! — Светлана приветливо махнула рукой из кабинета покойного супруга. Люська неприятно поразилась, увидев, что за столом Азимова по-хозяйски восседает Игорь и деловито тычет одним пальцем в клавиши компьютера.

— Она пусть за дверью подождет, — буркнул он, имея в виду Люську и явно недовольный ее присутствием. — У нас с тобой, Дмитрий, будет серьезный деловой разговор…

— У меня нет от Людмилы секретов, — вызывающе произнес Дима, уже готовый кинуться в драку. Его тоже задело, что Игорь занял место Юрия Васильевича, и нервы определенно были на взводе.

— Ничего страшного, — тихо сказала ему Люська. — Поговори с ним, я посижу в гостиной… Правда, никаких проблем. Я подожду.

Явно колеблясь, Дима беспомощно оглянулся на Люську и все-таки вошел в кабинет. Светлана тут же плотно прикрыла за ним дверь.