Роковое сходство - Гэфни Патриция. Страница 54

Он не имел ни малейшего представления.

– Э-э-э…

– Это профессор из Эдинбургского университета – опять вступилась Анна. – Доктор Роберт Комсток.

– Ну допустим. А лекция-то о чем?

Анна почувствовала, что краснеет.

– О физиографическом исследовании геологии Ланкашира.

Броуди наклонил голову пониже, чтобы спрятать улыбку, зато Дженни рассмеялась прямо в лицо кузине.

– Ты не можешь говорить всерьез! Это слишком скучно даже для тебя.

– По правде говоря, это была моя идея, – заговорил Броуди, овладев собой. – Мне даже пришлось ее упрашивать. Почему бы вам с Нилом не пойти вместе с нами? Начало в восемь, не так ли, Анна? Мы могли бы встретиться прямо там.

Анна ощутила нелепейшее желание заплакать, и еще одно – куда более сильное – подойти и броситься ему на шею, К ее величайшему изумлению, Дженни согласилась пойти с ними в Крейтон-Холл.

– Ну хорошо, – сказала она с деланным смехом, – хотя мне нелегко будет затащить туда Нила. И не вините меня, если он проспит всю лекцию. Так ты говоришь, в восемь?

– Разве не в семь тридцать, Николас?

– Ты, как всегда, права, любовь моя, я забыл.

Анна снова покраснела, как девочка, сообразив, что слова нежности, так раздражавшие ее еще позавчера, теперь кажутся ей безумно волнующими.

– Ну ладно, договорились, – согласилась Дженни. – Увидимся вечером.

С этими словами она величественно удалилась, помахивая наимоднейшим зеленым зонтом.

Анна прислонилась спиной к закрытой двери. Долгое время она смотрела на Броуди в молчании, потом тихо сказала:

– Спасибо.

Все еще сидя на краю стола, он принялся старательно выравнивать отутюженные Перлманом складки на брюках.

– За что?

– Ты же знаешь.

Броуди отмахнулся и, скорчив гримаску, покачал головой.

«Что ж, придется уточнить», – подумала Анна.

– За то, что дал мне кабинет.

– Давно пора было это сделать. Я просто…

– И за то, что спас меня от насмешек Дженни. Такого никогда не было… Понимаешь, сколько себя помню… я всегда была для моей кузины чем-то вроде ходячей мишени для шуток.

Его лицо смягчилось, и Анна заторопилась, опасаясь, что он начнет ее жалеть.

– А больше всего за то, что написал этому человеку, Хорасу Арчеру. Это был очень великодушный поступок.

Броуди хотел что-то возразить, но Анна решила во что бы то ни стало объяснить ему, что она ценит все, что он для нее сделал, и понимает, какие побуждения им двигали.

– Для тебя это ничего не значит, но ты знал, как много это будет значить для меня. Я тебе рассказывала, как всю жизнь мечтала, чтобы на верфях Журдена строились пассажирские корабли вместо военных крейсеров. Конечно, я понимаю: из этого ничего не выйдет, сейчас уже слишком поздно что-то менять в политике компании. Все этому воспротивятся – и мой отец, и многие служащие, а не один только Стивен. Но все равно, Джон, я так благодарна тебе за попытку.

Выждав паузу, Броуди встал и подошел к ней.

– Ник сделал бы на моем месте то же самое, – спокойно возразил он.

Ей не пришлось долго размышлять над его словами, чтобы признать, что это неправда. И она поняла, что обязана поделиться своим признанием с Джоном.

– Нет, не сделал бы. Ему бы и в голову не пришло. И я ни за что не стала бы его просить.

Броуди пришлось побороть в себе желание прикоснуться к ней. Ее кроткие карие глаза сияли теплым золотистым светом, обычно строгие губы смягчились в нежной улыбке благодарности. «Мужчина не должен использовать в своих целях благодарность женщины» – напомнил себе Броуди. Он поднес руку к ее щеке и тихонько погладил прохладную шелковистую кожу. Потом наклонил голову ниже.

В дверь постучали. Броуди и Анна отпрянули друг от друга с величайшей поспешностью. В кабинет вошел Мартин Доуэрти, так и распираемый неотложными новостями, они слушали его, но не понимали ни слова из того, что он сказал.

* * *

– Основываясь на изучении стратиграфических данных земной коры, мы можем установить, что значительная часть суши образована отложениями океанских пород. Отсюда, разумеется, следует вывод о том, что нынешняя суша не является, по сути дела, исконной частью земной поверхности: когда-то она была затоплена морскими водами, благодаря которым и возникли покрывающие ее сейчас скалы.

Искоса поглядывая на Анну, Броуди заметил, как скулы у нее дрогнули от еле сдерживаемого зевка, и усмехнулся в темноте. С другой стороны от него кузина Дженни ерзала на месте, не зная, куда деваться от невыносимой скуки, а расположившийся справа от Дженни Нил Воган явственно похрапывал, как, впрочем, и дама, сидевшая позади Анны. Слева от нее была только стена. Итак, мизансцена выстроена. Броуди сделал свой первый ход.

Сперва ей показалось, что он просто потягивается, засидевшись в неподвижности, и что длинная рука, обвившая ее плечи, – это только на минутку. Так, всего лишь случайность. К тому времени, как его истинные намерения стали ей ясны, она уже привыкла к ощущению согревающей тяжести у себя на плечах. Прикосновение его пальцев было легким, поглаживание началось постепенно и незаметно. Он действовал как будто даже рассеянно, и Анна поначалу ничуть не встревожилась.

Напротив, его маневры помогли ей развеять скуку. Когда пальцы Броуди вдруг замерли, она заметила, что ждет, чтобы они снова задвигались, вместо того чтобы следить за ходом рассуждений профессора Комстока, перечислявшего миоценовые, плиоценовые и плейстоценовые пласты земной коры.

Время шло. Смутная тревога охватила Анну, когда она поняла, что больше не замечает присутствия дородного господина на сцене. Все ее чувства были сосредоточены на увлекательных манипуляциях пальцев Броуди, двигающихся взад-вперед вдоль ее ключицы. Ее губы медленно раскрылись, а веки отяжелели и опустились. Ощущение было такое, будто ее опоили сонным зельем.

Может, это всего лишь ее воображение, или его рука действительно спустилась чуть ниже? Ее собственные руки, стиснутые на коленях, разжались. Нет, воображение тут ни при чем. На ней было вишневое муслиновое платье с квадратным кружевным воротником: легкая, ласкающая игра пальцев началась над кружевом воротника, а теперь, несомненно, проникла внутрь.

– Определенный тип горных пород, возникший непосредственно в результате гипогенных процессов, наблюдается в вулканах, – продолжал профессор, указывая на висевшую у него за спиной карту.

Анна не могла решить: как же ей поступить? Она могла бы вскочить с места и стукнуть Броуди по голове зонтиком, но… чтобы это сделать, надо было привести собственное тело в действие, а оно в настоящий момент отказывалось ей служить.

Женщина, сидевшая сзади, громко всхрапнула, закашлялась и проснулась. Рука Броуди замерла, а Анна совершенно перестала дышать. Минуту спустя тихое похрапывание возобновилось. И не осталось никаких сомнений, ни малейшей возможности описать происходящее каким-то иным образом: все пять пальцев Броуди завладели ее левой грудью и с томительной неспешностью двинулись вниз, к маленькому тугому бутону, который давно уже набух и изнывал от желания.

Ощущение было такое, будто все ее жизненные соки устремились вниз и скопились где-то… в самом низу живота. Неужели живой человек действительно способен растаять? Сама мысль о необходимости следить за словами профессора показалась Анне до смешного нелепой. Она попыталась вызвать у себя в душе возмущение, чтобы избавиться от предательской слабости, лишившей ее способности двигаться.

Подумать только: она позволяет мистеру Броуди проделывать с собой подобные фокусы, и не где-нибудь, а в Крейтон-Холле, в публичном лекционном зале. Да если их хоть кто-нибудь заметит, она будет опозорена на веки вечные! Не помогло. Она по-прежнему чувствовала себя парализованной, а в уме у нее все еще мелькали непристойные и соблазнительные образы того, что последует, если она его не остановит, и что случится потом, и что будет дальше, и еще, и еще…

Титаническим усилием Анна заставила себя повернуть голову и тихо порадовалась тому, что хоть шейные мускулы у нее до сих пор сохранили способность двигаться, но четкий профиль Броуди ее ничуть не успокоил. В отличие от нее самой, он, казалось, был целиком поглощен разграничением между гнейсами и сланцами, которое проводил в эту минуту профессор Комсток.