Роковое сходство - Гэфни Патриция. Страница 82
В течение нескольких секунд, пока комната не наполнилась людьми, Анна стояла как в столбняке, глядя сквозь прижатые к глазам окостеневшие пальцы на неподвижное тело на полу, напоминавшее сломанную куклу.
При виде свинцового, жуткого, неестественного окоченения, уже хорошо знакомого ей, разорвался спасительный занавес забвения, который она опустила несколько месяцев назад между собой и страшной правдой об убийстве Николаса. А сейчас, сквозь дымку слез, страшное воспоминание обрушилось на нее с беспощадной, обжигающей отчетливостью, приковав ее к месту.
Люди толкались, протискиваясь мимо нее, она как сквозь вату слышала вокруг себя их реплики. Но вот чей-то неотступный взгляд заставил ее очнуться. Она подняла голову. Джон смотрел на нее с другого конца комнаты. В его глазах Анна прочитала озлобленность, горечь разочарования и зарождающуюся глубокую безнадежность. Она сделала шаг к нему навстречу, увлекаемая желанием его поддержать, но остановилась, когда он резко отодвинулся, буквально отшатнувшись от нее в сторону.
В этот момент Эйдин О’Данн тронул ее за локоть и заставил обернуться. За его плечом Анна увидела побелевшее лицо Стивена, стоявшего в дверях. Он явно не желал подходить ближе.
– Вам дурно? – спросил Эйдин.
– Я… нет, со мной все в порядке, я только что вошла. Н-Николас его обнаружил.
О’Данн повернул голову к Броуди, который в эту минуту стирал кровь с рук носовым платком. Анна заметила, как мужчины обменялись многозначительными взглядами.
– Давайте выйдем, – настойчиво предложил О’Данн. – Вид у вас такой, будто вы вот-вот потеряете сознание.
Анна могла бы сказать то же самое о нем. Она бросила последний взгляд на Броуди. Повернувшись к ней спиной, он говорил о чем-то с Томом Шортером и Найджелом Макгратом. Ее охватила паника, но она позволила О’Данну вывести себя из комнаты и прошла вместе с ним в свой собственный кабинет за соседней дверью.
Он что-то говорил тихим, успокаивающим тоном, но она не слыхала ни слова. Лицо Броуди запечатлелось в ее памяти, словно выжженное раскаленным тавром. На какое-то время Анна как будто ослепла, позабыла обо всем. Даже о том, что за стеной лежит мертвый человек и что кто-то убил его.
– Это надо доставить немедленно, – услыхала она приказ О’Данна, обращенный к мальчишке-рассыльному, работавшему в конторе.
Он передал мальчику запечатанный конверт, и только после этого до Анны дошло, что минуту назад Эйдин что-то нацарапал на листке бумаги у нее на столе.
– Куин-стрит, дом девятнадцать. Запомнил?
– Да, сэр, – ответил мальчик и бросился со всех ног исполнять поручение.
– Что это? Кому вы пишете, Эйдин? О’Данн помедлил секунду и сказал:
– Дитцу.
– Но почему? Сейчас здесь будет полиция. Какое отношение все это имеет к Дитцу?
– Оставайтесь здесь.
Он направился к двери. Анна преградила ему дорогу.
– Скажите мне! Вы хотите сообщить ему о Джоне, так ведь?
– Да, но вы не волнуйтесь, все будет в порядке. Дитца необходимо поставить в известность.
Она схватила его за руку:
– Но почему? Эйдин, вы же не думаете, что он это сделал!
– Я точно не знаю.
– Он не убивал! Он не мог! С какой стати ему это делать?
– Оставайтесь здесь, – коротко бросил он и оставил ее одну.
Пять минут Анна оставалась на месте, потом поняла, что больше не выдержит, и вышла в коридор на поиски Броуди. Она увидела его в открытых дверях кабинета Стивена и направилась к нему в тот самый момент, когда позади нее на лестнице раздался тяжелый топот ног, возвещавший о приходе полиции.
* * *
Следующие два часа прошли в невероятной сумятице. Люди продолжали толкаться на месте преступления. Сперва все разговаривали приглушенными голосами, потом, когда первый шок миновал и наступило возбуждение, заговорили громче. Двое полицейских допрашивали ее. Анна рассказала им о том, что видела, и ей стало дурно, когда она поняла, какой вывод могут сделать посторонние на основании ее слов. Где же Броуди? Порой ей удавалось увидеть его мельком, окруженного толпой, каждый раз вдалеке. Он так и не взглянул в ее сторону. Однажды она увидела его одного: он стоял, держась за перила, на площадке второго этажа и смотрел вниз, в черный лестничный пролет. Анна быстро подошла к нему.
– Нам надо поговорить, – сказала она с мольбой в голосе.
На сей раз его глаза были пусты, в них не осталось даже сожаления.
– Нет, – ответил он.
Его голос прозвучал негромко. Вежливо. А потом Джон повернулся к ней спиной и ушел в комнату, полную людей.
Дитц явился вместе с каким-то мужчиной, которого она никогда раньше не видела. Видимо, обязанности незнакомца состояли в том, чтобы делать пометки в блокноте и помалкивать. Анна провела их в свой кабинет, и там Дитц задал ей все те же вопросы, что раньше задавала полиция. Добравшись до конца, он начал все сначала.
– И вы не слыхали никаких голосов или звуков борьбы, пока подходили к двери?
– Нет, я же вам говорила. Мистер Доуэрти был мертв, Джон нашел его тело.
– Гм, – сказал Дитц.
Анне уже стало тошно от этого бесконечного хмыканья. Его слова и манеры были уклончивы, но такая сдержанность сама по себе приводила ее в ужас. Он перекинул ногу на ногу и пригладил седеющие на висках волосы.
– Как же вы можете утверждать это наверняка, мэм?
– Потому что я знаю!
Анна сцепила руки на столе и приказала себе не нервничать. Надо сохранять спокойствие: в такую минуту она не могла себе позволить предаваться эмоциям. Но ей хотелось закричать.
– А Броуди держал пресс-папье в правой руке, когда вы вошли?
Она медленно перевела дух.
– Да.
– И вам известно, что пресс-папье принадлежит Броуди, потому что это был ваш подарок.
Опасаясь, что голос ее выдаст, Анна лишь кивнула в ответ.
Дитц поднялся на ноги:
– Хорошо.
Анна тоже вскочила и последовала за ним к дверям. Что означает это «хорошо»? Ей казалось, что она сейчас сойдет с ума.
– Что теперь будет? Что вы намерены делать?
Дитц посмотрел на нее почти сочувственно:
– Вам не о чем беспокоиться, миссис Бальфур.
Не успела она облегченно перевести дух, как он добавил:
– Что бы ни случилось, правда о том, что представляет собой мистер Броуди, останется тайной для всех, и ваша репутация не пострадает. Если он виновен, обещаю вам, что его повесят как Николаса Бальфура.
В лице у Анны не осталось ни кровинки.
– Он невиновен! – прокричала она, пока Дитц открывал дверь в коридор. – Где он? Я должна его видеть!
Она попыталась обогнать его в дверях. Сильным и властным движением Дитц удержал ее за руку, но его голос, когда он заговорил, прозвучал неожиданно мягко.
– Прошу вас, только не сейчас. Сперва нам надо задать ему еще несколько вопросов, а потом вы с ним увидитесь. Это много времени не займет.
Но полчаса спустя, когда она распахнула дверь кабинета и бросилась на поиски, констебль, стоявший на часах в коридоре, сказал ей, что мистера Бальфура увели в полицейский участок.
* * *
– Перлман, вы хотите сказать, что мистер Бальфур все еще не вернулся?
– Нет, мэм, пока еще нет.
– Но ведь уже больше десяти часов!
– Да, мэм.
Анна сбросила с плеч легкую кружевную мантилью и оставила ее на стуле в гардеробной. Перлмана она увидела в комнате хозяина: он расстилал постель на ночь. Камердинер осторожно заглянул ей в лицо, но ничего не сказал. Он скорее дал бы себя повесить, чем осмелился бы спросить у миссис Бальфур, что, черт побери, происходит с ее мужем. К тому же Анна все равно не смогла бы ему ответить. У дурных вестей длинные ноги: вероятно, Перлману уже было известно не меньше, чем ей самой, а может быть, даже больше. Ее бы это не удивило.
– Ну что ж, на сегодня довольно, вам нет нужды дожидаться хозяина, Перлман.
– Слушаюсь, мэм.
Камердинер вежливо поклонился и вышел. Вместо того, чтобы вернуться себе, Анна прошла в спальню Броуди. Стараясь не заглядывать в зеркало на стенке платяного шкафа, она неторопливо обошла кругом всю комнату, легко проводя пальцами по столам шторам, комоду. На ночном столике лежала книга, которую он читал, – «Большие ожидания» Чарлза Диккенса – и номер «Беллз», его любимой спортивной газеты. Аккуратно сложенный шелковый халат был вывешен на спинке кровати.