Вождь чернокожих (СИ) - Птица Алексей. Страница 4

Реальность оказалась, такой же чёрной, как и негры. Построив их в одну шеренгу, я стал считать их по-русски, потому что, на их языке можно было считать только до двадцати. Дальше было только значение — много, потом — очень много, а потом — много, много, много.

Пересчитав, поголовье моих подданных, я имел в итоге то, что в селении проживало: — десять воинов; пятнадцать стариков и старух; двадцать семь тёток разных возрастов; (кстати моим бывшим жёнам было 27 и 25 лет, примерно конечно) и 56 дитёнков разного возраста, от младенцев до 12 лет.

Девушек, не было вообще! Там же я узнал, как только девочке — подростку исполнялось 13 лет, её увозили на смотрины, а там, либо брали в жёны, либо продавали дальше, если она была хороша.

Если же, она была страшна, как моя теперешняя жизнь, то отправляли обратно домой, понижать генофонд в её деревне, но чаще, всё таки оставляли у себя. Оплодотворяли, а потом в большинстве случаев возвращали назад в родные пенаты, уже в изрядно потрёпанном состоянии и с нелюбимыми детьми в придачу.

Наше племя было слабым, и здоровых мужчин которые могли быть воинами было намного меньше, чем женщин. Вот в деревне и было всего-то десять молодых мужчин, которые были воинами и куча тёток, с детьми. Такие вот дела.

Загрустив от убогих перспектив, я, отправился к своей хижине и что же я там увидел! Тётки, которые считались бы у нас молодыми, а здесь старухами, выгребли старые листья, выкинули обломанные прутья, и на этом решили, что всё…. с них хватит. И поэтому сидели и не хрена ни делали.

Выхватив дубину, и потрясая ею над головой, я заорал на них. Увидев мою ярость, они бросились бежать сломя голову, а я стал в диком гневе громить свою хижину (что-то у меня с гормонами не то). Хижине правда, хватило и пары ударов, и она рухнула в пыль.

А тётки, похожи сильно испугались. Ну что ж, страх, он полезен, для развития мозгов и в качестве противоядия от лени и глупости.

— Жрать, жрааать! — кричал я, и пинал остатки хижины ногами. Вскоре мне притащили еду. Похлебав кашки своей лапой, я в самом отвратном состоянии отправился к месту тренировки своих воинов, подозревая, что то, что я там увижу, мне категорически не понравится.

Так и оказалось, мои бравые вояки, дрыхли самым бессовестным образом, недавно поев. И это моя будущая армия! Неслышно подкравшись и раскручивая своё копьё, я начал бить направо и налево, не скупясь и не рассчитывая силу удара.

И негры побежали. Дико вопя и жалуясь на меня, они сбежали кто куда. Когда я пришёл в деревню, все её жители тоже сбежали, кроме стариков, которые бежать не могли, но зато, оставили еду и дрожа от страха, предложили мне поесть.

Эх, плюнув, сел я опять жрать. Усиленно работая челюстями, я думал, как мне жить дальше в таком окружении. Здесь, нужно было делать всё самому. Год в армии и учеба в фармакадемии, а потом и отчисление из неё, показала, что надеяться надо, только на себя.

Этот первобытно-общинный строй, в котором я очутился, несмотря на свою простоту, был очень сложен и всё здесь шло через демонстрацию силы и только через неё, а ещё, через умения. И вот, как раз умений, у меня было навалом. Я знал основы медицины и основы приготовления лекарств, знал, и мог лечить достаточно много заболеваний.

Мог оказать первую медицинскую помощь, и умел обращаться с оружием, хоть и служил всего год. Благодаря армии, мог спать где угодно, и на чём угодно, да и есть мог, что угодно. За исключением конечно, человечины, всяких личинок жуков, и прочей дряни.

Да и руки, у меня росли, откуда надо, так что, пора браться за дело. Из чего делать хижину было непонятно. Потому что, вокруг, простиралась во все стороны саванна, с редкими вкраплениями одиноких корявых деревьев. Недалеко, текла река, в сезон дождей, наполнявшаяся и расширявшаяся раза в четыре.

Сейчас, она была узкой, но крокодилы в ней всё же водились, а были ещё и бегемоты, но хорошо, что не рядом, а там где она была пошире и грязи побольше. Вокруг деревни, находились, куцые участки полей засаженные кукурузой, маниоком, бататом и таро. Бродило, несколько небольших стад коз, под присмотром мальчишек и стариков.

Но когда я бродил вокруг деревни, то видел помимо полей, ещё огромные густые заросли травы, которая была намного выше меня. Покопавшись в памяти, я решил, что это скорее всего слоновья трава.

Ночь, пришлось провести на развалинах хижины, подостлав себе в качестве подстилки, сухой травы. Где-то посредине ночи, я был разбужен страшным зудом. Остервенело чешась, я подпалил с помощью кресала огонёк и увидел довольно много насекомых, что раздувшись от моей крови, ползали по моей импровизированной постели.

Почти догоревший уголёк, брошенный моей рукой, упал на сухую траву, которая загорелась и запалила остатки хижины, я же только подкладывал в неё разбитые стены хижины.

Огонь поднялся до моего пояса, я стал его растаскивать в сторону тропы африканских клопов, которые не дали мне нормально поспать. Надеюсь, я смог уничтожить большую их часть. Убогая хижина быстро прогорела, разбрасывая во все стороны снопы искр.

Из тьмы, сверкая белками глаз, на меня смотрела наверное вся деревня. Ночь прошла, а хижина, полностью сгорела оставив лишь выжженное пятно на земле и саму землю, твёрдую и спёкшуюся.

Пошурудив пепел, я обнаружил в нём, целую кучу сгоревших разных насекомых, в том числе и африканских клопов, которые сгорели в огне без остатка. Они были самыми безобидными, из всех сгоревших. Кого здесь только не было. Жуки, пауки, многоножки, ящерицы, ещё какая-то пакость.

В общем, ужас, что творилось в доме Облонских, то есть в моём доме, а ведь днём, к нам в гости, ещё прилетала муха цеце — та ещё гадость, от укусов которой, на человека нападает сонливость и апатия, начинают болеть все суставы, ну и закономерный итог, о котором, наверное, все и так догадываются.

Человека одолевает сонливость, начинают болеть суставы, и в конце концов, он становится безнадёжен. Такие перспективы меня категорически не устраивали, и я продолжил битву с ядовитыми насекомыми и борясь с антисанитарией в деревне. Начать я решил с самого утра.

Глава 2 Так жить нельзя или чёрный бунт

Утро наступило, а деревня вся дрыхла. Нехотя, стали выползать из под убогих навесов чёрные тётки, начиная готовить еду. Как младший вождь, я имел право объесть любого, в смысле прийти в любую хижину и есть, пока не наемся.

Но вместо этого, я достал котёл, наполнил его водой и разжёг под ним огонь. После чего сходил на общий склад деревни, притащил оттуда кукурузы, таро и батата, затем, очистил всё, кроме кукурузы. И закинул эту овощную смесь в котёл вариться. Сам же, стал расчищать место под хижину.

Место я расчистил, свой завтрак сварил. Вытащил из котелка кукурузу, съёл её, а потом съел и остальное, что оставалось в котелке. В котелке получилось что-то вроде овощного рагу, только без мяса, так что завтрак вышел лёгким.

Взяв в руки копьё и нож, обвязал вокруг пояса домотканые верёвки, и отправился за слоновьей травой. Вообще, я ходил в одной набедренной повязке, представлявшую собой, кусок грубой материи, обёрнутой вокруг бёдер и закреплённой, хитрыми узлами на мне. Их я с трудом освоил на второй день.

Добравшись до территории, где росла слоновья трава, я стал её рубить своим огромным ножом. Нарубив достаточно, чтобы унести, связал её в сноп и закинув на плечо, направился обратно в деревню. Издали, я был похож на большую кучу травы, и видимо смог обмануть животных своим видом. На меня, прям из зарослей выскочило небольшое стадо африканских свиней (бородавочников), и помчалось мимо меня дальше.

Голод вскипел во мне. Бросив траву, я схватился за копьё, хотя, не умел его метать. Боясь промахнуться, сделал огромный прыжок и всадил его в ближайшую свинью. Сила удара была такова, что даже тупое лезвие из плохого металла, пробила бок свиньи и насадило её, словно на вертел.

Та, дико заверещала, а всё остальное стадо, бросилась бежать ещё быстрее. Чтобы животное не мучилось и не смогло от меня сбежать, я быстро перерезал ему горло ножом, морщась при этом от отвращения. Свинья, оказалась тяжёлой и тащить её три километра, мне совсем не улыбалось.