Его птичка (СИ) - Попова Любовь. Страница 12

Она пожала плечами, что вызвало у меня просто лютое бешенство, от того насколько она попустительствовала своему здоровью, когда совсем недавно я рисковал карьерой, делая ей эндоскопию.

Ладно, сделано это было из эгоистичных побуждений, но она-то об этом не знала.

— К ней мама приходила, а потом парень. Мы, если честно, забыли взять ей ужин, — послышался виноватый голос пациентки, которой делали прижигание слизистой прямой кишки.

Для меня все пациенты были не фамилиями, именами, а теми заболеваниями, с которым они у меня появлялись.

— В следующий раз не забывайте, — сказал я спокойно, но внутри кипело, как масло в моем автомобиле, раздражение.

А вот его природа была мне неизвестна, и это точно не касается только что упомянутого парня.

Я снова посмотрел на Синицыну, на всколоченные волосы, на припухшие губы, которые она то и дело облизывала, и не мог насмотреться.

Хрень какая-то.

Все. Встать. Выйти. Дать задание Свете, чтобы поставила капельницу. Простые команды, но тело не слушалось.

Мы не прерывали поединка взглядов почти полминуты, хотя я знал, насколько это всё выглядит странным и, судя по порозовевшим щекам девчонки, неловко.

За нами наблюдали три пары глаз, и я сейчас действительно должен был отдать нерадивую пациентку на поруки Светлане и вернуться к заказу еды

Должен был.

Но близость этого тела опять лишала разума и вызывала желание лично убедиться, что она поела.

Нехорошо.

Такая забота о пациентах мне не свойственна, впрочем, ни с одним из них я не оказывался на грани интимной близости.

— Вставайте, — сказал я, и сам поднялся на ноги.

Пациенты переглянулись, и Синицына вскинула брови.

— А разве…?

— Я что заикаюсь? Встаем, идем на осмотр.

— Но сейчас почти полночь!

— Вот именно! И вместо того, чтобы заниматься своими делами, я буду заниматься вашими! Встаем, Синицына! — почти рявкнул я.

Она резко, зло скинула одеяло и рывком села. Я видел, как эти простые движения заставили ее побледнеть и задышать чаще.

Я раздраженно вздохнул, просто наклонился и поднял легкое тело на руки под дружный восхищенный вздох присутствующих дам.

— Это было очень невоспитанно и непрофессионально, — сообщила Синицына, когда я вышел с ней на руках из палаты.

— Когда в следующий раз решишь умереть, будь добра делать это не в моё дежурство.

— Вас только ваша работа интересует, — буркнула она, но поерзав, всё-таки устроилась удобнее и даже обняла за шею, обдавая меня еле слышным запахом малины. Вот кто поймет этих женщин? Душ она, значит принять успела, с парнем встретилась, а про еду забыла.

— Обычно это вполне справедливое утверждение. Но учитывая, что я собираюсь тебя кормить, вместо того чтобы просто назначить глюкозу внутривенно, то несешь ты ахинею. Скажи, а все балерины такие дуры, или ты несчастливое исключение? — приподнял я брови и посмотрел на обиженное лицо. Нет, ну как можно быть красивой с таким выражением?

— Я не дура, — проворчала она. — Между прочим, я одна из немногих, кто прочитал почти весь список школьной литературы.

Я хмыкнул и закатил глаза.

— Не помогло.

— Что?

— Чтение, говорю, тебе не помогло. Понимаешь, признак интеллекта, это когда при долговременной боли, человек обращается в больницу, а не глотает но-шпу, как скитлс.

В этот же момент я толкнул двери и прошел в ярко освещённую ординаторскую с двумя столами для врачей, на которых стояли ноутбуки.

Я опустил свою ношу на диван и включил чайник, который как раз располагался рядом.

— Вы меня оскорбляете, — вздернула она подбородок, но резко побледнела. Очевидно, что головокружение на грани голодного обморока никак не сочетается с девичьей гордостью и желанием ее продемонстрировать.

— Я констатирую факт. Ляг пока. — Она подчинилась, не в силах просто сидеть. Я нашел в шкафу хлебцы, протянул ей и спросил: — Что будем есть?

Вся ситуация напоминала фантасмагорию. Я и с коллегами никогда не ел за одним столом или даже в одной комнате, а тут собираюсь отужинать с пациенткой.

С красивой и желанной пациенткой.

Но мужчине кроме секса нужна еда, и урчание в желудке послужило напоминанием об этом.

Глава 10.

— Роллы? — осторожно предложил я, хотя сам ненавидел эту азиатско-европейскую дрянь, от которой восточного, осталось, разве что название.

— Если честно, сейчас я готова съесть и вас, — еле слышно шептала она и я ухмыльнулся. — Лучше что-то более зажаристое, хрустящее и аппетитное.

— Латиноамериканец?

Смешок вырвался из полуоткрытого рта.

— Мужа можно белого, а попу как у Ким. Лучше стейк.

Я нахмурился, но ничего не сказал на странное высказывание и просто набрал нужный номер и сделал заказ, радуясь, что Синицына не была очередной фифой — завсегдатой суши — баров.

Спустя полминуты Сницына, преодолев легкую дурноту, вызванную, по всей вероятности, голодом, все-таки вернулась в сидячее положение.

Вскользь, осмотрев внешний вид ординаторской, она принялась тихо хрустеть хлебцем.

Пожалуй, надо иметь талант, чтобы со столь рассыпчатого продукта не просыпалось ни крошки. Я опять залип и не мог оторвать взгляда от того, как аккуратно раскрываются ее губки, а зубы надкусывают наполненный клетчаткой и еще сотней неизвестных даже самим производителям микроэлементов, хлебец.

Иногда она ловила мой отрешенный взгляд, но сразу отворачивалась в сторону, принимаясь детально рассматривать ряд стеллажей, заполненных документами или узоры на линолеуме.

Чтобы как-то отвлечься от созерцания прекрасного, я прошел к столику с чайником и налил кипятка в небольшую кофейную чашку, коих здесь стояло еще три. Бросив чайный пакетик в воду, я с любопытством посмотрел на рафинад, но быстро, потеряв к нему интерес, протянул чашку на блюдце Синицыной. Сладкое она не ела точно.

— Вы сегодня дежурите, — тем временем произнесла она, не задавая вопроса, а просто, вспоминая недавние упреки в ее сторону. — Спасибо.

Я кивнул и отошел на безопасное для меня и нее, расстояние. Сел на свое место и стараясь не отвлекаться, снова принялся за отчеты.

Заплутав в лабиринте собственного сознания, состоящего из медицинских терминов и наименований, используемых препаратов, я пропустил то, как со спины приблизилась Синицына.

Только ее тихий голос открыл мне путь на поверхность реального времени.

— Что такое эндоскопия?

Я пару раз моргнул и посмотрел в медицинскую карту, в которую через плечо заглядывала Синицына. Собственно, ее фамилия и стояла на листе рядом с названием процедуры. Я даже и не понял сначала, о чем речь.

— Способ осмотра некоторых внутренних органов при помощи эндоскопа, — объяснял я, стараясь четко выговаривать незнакомые термины. — Это такой прибор. С помощью него я и удалил твой аппендикс, без обширного оперативного вмешательства.

Как еще проще сказать, я не знал, но взглянув через плечо на ее сосредоточенное лицо, понял, что она вполне впитала информацию, и даже невольно восхитился этим.

— Такое стало возможно недавно?

— Сравнительно, — согласился я и повернулся на стуле. Это резкое движение испугало ее, и она чуть попятилась.

— Эта процедура. Она дорогая?

— Я же говорил, что от тебя ничего…

— Я знаю, поняла, — заверила она и я расслабился, что мне не придется еще и ей всё разжевывать.

В отчете я привел неоспоримые доводы в необходимости данной операции для конкретной пациентки, чтобы не возникло вопросов в диковинной инициативе.

Она смотрела на меня некоторое время, словно что-то выискивая, а потом задала вопрос, не сумев сдержать женское любопытство, особенно подпитанное тщеславием.

Наверняка, она хотела услышать, как сильно я влюбился в ее красоту и покорен ее тонким станом. Не хотелось бы ее разочаровывать.

— Зачем вы это сделали?

Я ждал этого вопроса с того самого момента, когда понял, что она стоит за спиной. Я приготовил ответ заранее, но слишком поспешно и, пожалуй, взволнованно проговорил: